Высота

– Я…

– Проверила или нет?

– Я ушла вешать флажки…

– Как ты могла, Жанна? – Деррик, наконец, обернулся. – Я должен был принять груз до бури! Я просил тебя перепроверить крепления? Просил? А ты вместо этого развешивала ленты из флажков! Я один вкладываюсь в строительство, а ты создаешь лишь видимость!

– Мог бы и сам все проверить, – Жанна сложила руки на груди. – Не обязательно все вешать на меня…

– Ты серьезно? А как же дирижабль? Как я должен, по-твоему, все успевать?

– Понятия ни имею, – зевнула Жанна и направилась в сторону лебедки. – Ох уж мне эти твои дирижабли…

– Ах, вот в чем дело! – Деррик воздел указательный палец кверху. – Ты мне просто завидуешь!

Жанна дернулась так, будто в нее чем-то кинули.

– Да, да, – зло сказал юноша. – Твоя хозяйка давно ничего не присылала! А последним ее даром было немножко страсти на ужин, да и те смешные розовые занавески!

– Ах, вот как! – Жанна круто повернулась к юноше, сжав кулаки. – Тогда я повешу их на свою сторону!

– Какую свою сторону? – Деррик озадаченно почесал затылок.

– В новой комнате будет моя сторона!

Как только Жанна сказала это, из белого перистого облака рядом с ними, словно ожидая своего выхода, выплыл зеленый воздушный шар с корзиной. Его купол был украшен гирляндой красных, мигающих фонариков, а наверху конструкции красовался длинный розовый флажок.

– Ха! – воскликнула Жанна.

Девушка раскрутила свой абордажный крюк, но промахнулась. Пришлось сматывать трос и начинать сначала. Отказавшись от помощи Деррика, она только с пятой попытки смогла зацепиться за край корзины. Хозяйка, впервые за долгое время, наконец, прислала ей доски, краски и стекло.

Новая обитель Деррика и Жанны получилась довольно своеобразной. Надежный и крепкий каркас половины комнаты переходил в кривоватую конструкцию из дерева и цветного стекла. Первая половина комнаты была покрашена в бирюзовый цвет, а вторая – в розовый. Посередине, словно перевалочный пункт на границе, стояла кровать, также поделенная точно пополам, с одной стороны – желтое одеяло, с другой – зеленое.

Теперь хозяйка отправляла Жанне строительные материалы каждый день. Они были среднего качества, за то, большие и пестрые. Недолго думая, девушка стала строить над своей половиной комнаты второй этаж, обозначив его балконом над частью Деррика. Обиженный юноша, также, надстроил отдельную комнату с балконом, уперев его в балкон своей возлюбленной. Завязавшееся противостояние затягивалось. Жанна совсем перестала разговаривать с Дерриком и переехала жить в новую комнату с балконом. Еда, которую хозяин теперь отправлял юноше, становилась все скуднее и скуднее. Очень скоро он стал питаться одной обидой и недоедать. Жанна тоже не могла похвастаться хорошим рационом. Девушка ничего не говорила юноше, но он знал, что она, в основном, потребляет в пищу гордыню. Очень питательно, но последствия от такой пищи фатальны. Жанна рисковала привыкнуть и ослепнуть. Совсем. Страдая из-за происходящего, Деррик решил покончить с этой странной, запутанной войной и пришел к девушке в одну из звездных ночей.

Жанна сидела на краю крыши и, держа в руках фонарь со свечкой, смотрела вдаль. Она не повернулась к юноше, когда он присел рядом с ней.

– Привет, – сказал Деррик.

– Зачем ты пришел?

– Я скучаю,

– А я страдаю…,

– Давай страдать вместе?

– Мне трудно смириться с тем, что твой хозяин дает тебе такие хорошие материалы. Видимо, он у тебя довольно успешный…

– Ты забываешь одну очень важную вещь.

– Какую?

– В ту самую бурю, много лет назад, нас с хозяином спасла ты. Не сила хозяина, не хорошие материалы, не мое мастерство строителя, а ты и только ты – девушка, которая свалилась, словно снег на голову, девушка, чья башня явилась благословением…

Жанна молчала, рассматривая мерцания свечи за стеклом фонаря в своих руках. Деррик терпеливо ждал, не сводя глаз с любимой. Он любовался ее профилем, каждой чертой, каждой веснушкой, каждой прядью рыжих волос.

– Мне нужно доказать себе. Я должна доказать, что я не хуже тебя. Понимаешь?

– Но мы – единое целое! Нам не нужно ничего доказывать, кроме любви и верности! Мы же все это время строили вместе! Строили одну башню!

– Ты меня не понимаешь, – девушка достала из кармана светящийся едким сиреневым цветом кусочек гордыни и откусила от него. – Я должна доказать себе…

– Не ешь! Это яд! – Деррик схватил любимую за руку.

– Не трогай меня! – Жанна рывком поднялась с крыши.

Фонарь, что стоял у нее на коленях, падающей звездой, завертевшись, полетел вниз. Деррик проводил его печальным взглядом, пока тот не сверкнул на прощание и не скрылся в облаке, далеко внизу. Когда юноша обернулся, Жанны уже не было на крыше.

Месяц за месяцем, девушка продолжила строить, и каждая ее новая комната все больше и больше отклонялась от основной башни. Деррик тоже строил. Он не мог этого не делать, то была его суть, его природа. Нужно было двигаться. Двигаться вверх. Вскоре юноша уже не мог дотянуться до половины башни Жанны. Так далеко она была от него. Сооружение девушки кренилось все больше и больше, но Деррик теперь просто наблюдал. Он питался обидой и, тайком, как и Жанна, стал употреблять гордость.

В один из пасмурных дней она сама пришла к нему с выражением холодной решимости на лице. Жанна присела за стол, который когда-то, казалось уже в прошлой жизни, был общим для них, и заговорила. Деррик не перебивал. Он внимательно выслушал ее. Уходя, уже в дверях, Жанна повернулась и сказала:

– Только недавно я поняла, что твоя башня дала опору для моей новой башни. Видимо, именно для этого и была нужна та самая буря. Ты и твой хозяин научили строить меня лучше. Теперь я готова идти дальше. Одна. Прости…

«Прости…»

Это слово вошло в голову Деррика раскаленным острием ножа и накрепко в ней засело. Впервые, за все время жизни юноши, хозяин перестал присылать ему строительный материал. А вместо уверенности, спокойствия, радости и достижений, которыми юноша когда-то питался, появились боль, скорбь и апатия. Такая еда ничего не давала, а напротив, забирала то немногое, что осталось у Деррика, и высасывала его последние силы. Он почти перестал двигаться и лишь наблюдал, как башня Жанны все растет и растет вверх. Растет без него…

Прошло много времени, но Деррик не знал, сколько точно – он окончательно потерял ему счет. Дирижабль не приходил уже четвертый день, и юноша, сгорбленной тенью, бродил по пустым комнатам, которые когда-то были их совместной обителью, а теперь служили фундаментом для башни Жанны. Его Жанны…

– Хватит! – Неожиданно закричал Деррик и, сквозь выбитое стихией окно, с вызовом посмотрел в серое небо. – Пускай ты больше не поддерживаешь меня! Пускай ты сдался! Но я справлюсь и без тебя! Я найду ее! Слышишь! Я спасу и себя, и тебя!

Вот, уже который час он карабкался по башне Жанны, но дверей нигде не было. Ярус за ярусом, его встречали сплошные стены и помутневшие стекла. Чем выше Деррик забирался, тем хуже и слабее становился очередной ярус сооружения. Когда силы окончательно покинули его, а скрученные и дрожащие на руках пальцы стали разжиматься, он устремил полный слез и отчаяния взгляд вверх и закричал: «Я люблю тебя! Без всяких условий, я просто люблю тебя!». В эту же секунду высоко наверху прогремел оглушительный взрыв. Сначала мимо цепляющегося за стену юноши полетели осколки стекол, доски и горшки с засохшими цветами, а следом за ними, с таким грохотом, словно наверху сломался хребет исполинского чудовища, мимо пронесся конец башни.

…Она летела следом за своим хлипким сооружением. Он отпрыгнул от стены и поймал ее. Юношу и девушку закружил воздушный поток. Они летели вместе, держась за руки.

– Я не могу без тебя! – слезы из глаз Деррика тут же улетали вверх.

– Она прислала мне взрывчатку, – губы Жанны задрожали. – Мы сошлись с ней во мнении, что моя башня саморазвития без тебя обречена. Я не могу жить и развиваться без тебя! Ты – часть моего мира! Ты наделяешь мою жизнь смыслом! Я люблю тебя! Прости меня!

– Нет! Это ты прости меня!

– Ах! Как страшно! – девушка обхватила своего возлюбленного за шею и, зажмурившись, задрожала. – Мы разобьёмся, любовь моя…

– Мы не падаем, любимая, – Деррик улыбался, прижимая к себе Жанну. Он чувствовал, как из его спины вырастаю крылья. – Мы летим. Душа человека может только пасть. А упасть она не способна…

Конец.