Заложники Древа Сефирот

– Меня зовут Антон Голубицкий, я владею тайной слова.

– Прекрасно, Антон, это ценное воспоминание. Ну, давайте продолжим!

– Меня зовут Иосиф Рискин. Друзья называют меня Ося.

Воспоминания Иосифа Рискина

– Отвези меня в город Н., – ненаглядная, обожаемая жена нежно перебирала пальчиками у него за ушком, заставляя млеть от неожиданного удовольствия. Ее руки излучали волшебное тепло и казались невидимыми, теплыми и прозрачными лучиками света из пространства их любви.

– Зачем тебе в Н, посмотри за окно, на градуснике -40, до Н. 200 километров. В такой мороз. Это обязательно?

– К сожалению, это обязательно, нам приказано всем отделом туда сегодня приехать, иначе нас просто уволят. Я вижу, что мороз, поэтому и прошу тебя нас отвезти. Ну, Осииик, ну пожалуйста, как я смогу добраться туда сама.

Каким-то невероятным образом она задевала в нем все струны нежности, оживляя и усиливая. Нет, конечно, он не мог ей отказать.

– Хорошо, звони своим ребятам из отдела, поедем.

В отделе у его жены Ксении работало еще двое: боевая девушка Яна с мужским, жестким и цепким характером и женоподобный в своей гармонии творческого начала, капризный, мстительный, но невероятно остроумный Данил. Вся эта креативная компания по продвижению иностранной газированной воды с шумом разместилась на заднем сидении жигулей 12 модели, и путешествие началось. Мороз усиливался, но до Н. добрались достаточно быстро, ребята долго там не задержались. Иосиф не терял времени и покрутился по любимым спортивным магазинчикам. Темнело рано, а мороз не спешил спадать. Команда Ксении вернулась, обсуждая перспективы новогодних праздничных рекламных кампаний, ожидаемые цифры продаж и новое руководство. Иосиф выехал на трассу, из-за мороза воздух сгустился до серых туманных образований, видимость не превышала нескольких метров, противотуманные фары даже не пытались перерезать сгустки плотного воздуха. Иосиф сбросил скорость. Они едва ехали 50 километров в час. Вечный креативно юмористический гвалт умолк, напряжение росло, все вглядывались в темноту уходящей за горизонт своей мрачностью трассы. Авария, еще авария, еще авария; туман, взявший в союзники мороз, словно мрачный, угрюмо подавленный демон, сталкивал автомобили между собой, разворачивал, сбивал, отправлял в кювет. Холод по-настоящему смертельной морозной ночи сползал на проезжающие машины. Путешественники на секунду оцепенели, и вдруг удар, вспышка, замелькало кружение огней и обочин. Впоследствии он прочитает в протоколах автоинспекции, что он и водитель встречного микроавтобуса, который вез рыбаков в толстых овчинных тулупах, увидели друг друга всего лишь за три секунды до столкновения. За три секунды… То есть столкновение было таким же неизбежным, как туман и крепчающий мороз декабрьской ночи.

От удара микроавтобус упал на бок, а машину Иосифа закружило, поволокло невидимой центробежной силой и развернуло прямо поперек встречной полосы, по которой, рыча, двигался двадцатитонный грузовик – фура. Ни Иосиф, ни его пассажиры этого не увидели; Иосифу рулевая колонка ударила по коленным чашечкам, сместив и раскрошив при этом тазобедренные суставы, он потерял сознание, ударившись головой о руль. Ксения зажмурила глаза, страховочный ремень впился в тело и заблокировал ее в неподвижном состоянии. Яна, чтобы защититься, выставила руку вперед, удар сломал ей кисть руки. Летевшие осколки лобового стекла рассекли лицо Данила, и по его длинным прямым волосам стекала ручейками кровь. Водитель грузовика слишком поздно заметил автомобиль на проезжей части, но понимая, что затормозить он не успеет, водитель принимает героическое решение: фура летит в обочину. Водитель грузовика вытаскивает всех из раскуроченного автомобиля, взывает скорую медицинскую помощь и автоинспекцию.

– Вы живы?

Данил стоял на обочине дороги без шапки, текла кровь, он стоял и громко ругался матом. Ксения тормошила Иосифа:

«Очнись, ну прошу тебя, очнись, ты должен жить. Я люблю тебя!»

Иосиф, придя в сознание, смотрел расплывающимся, не сфокусированным взглядом на Ксению: «Как ты? С тобой все в порядке? Давай я помогу тебе…» Иосиф расстегнул страховочный ремень, помогая Ксении выбраться. Сам он встать не мог.

– Иосиф, что с тобой?

– Ноги.

Лицо Ксении расплылось, слилось в светящуюся точку и погасло… погасло ускользающее сознание Иосифа.

Очнулся он от яркого света больничных хирургических ламп белоснежной ослепительной операционной. Ксения стояла рядом… Ему показалось или он это увидел, как из ладоней Ксении льется свет. Он всегда чувствовал, ощущал всей кожей ее волшебство, но не видел, а сейчас… сейчас она прикасается, прикасается сияющим светом рук к его раздробленному на кусочки телу. Она не плачет, она сосредоточена, она знает, что излучает свет. Лампы гаснут, боль уходит, Иосиф спокойно входит в сон.

– Была операция?

– Нет, – голос врача звучал глухо.

– Почему?

– Было чудо, вы целы. мы в это не верим, но факты… сложно отрицать.

Он обернулся и наткнулся взглядом на улыбающуюся Ксению.

– Меня зовут Иосиф Рискин, меня воскресила любовь женщины.

Вставка от автора

Листок для обдумывания «Ценные воспоминания»

Попробуйте найти свое самое ценное воспоминание. Для этого сядьте поудобнее закройте глаза, представьте настенный, отрывной календарь, на нем листок с сегодняшней датой. Начинайте отрывать листки календаря, день за днем уходя в свое прошлое. Первое самое яркое воспоминание о которое запнется ваш ум, оно и будет самым ценным. Подумайте над тем, чем именно оно для вас ценно. Запишите ваше воспоминание.

Часть 2. Камни Чинтомани

Артур Борисович был весьма доволен результатом, увиденные воспоминания показали, что его магическое чутье и в этот раз не подвело. Да, он не ошибся, да, он снова оказался абсолютно прав. Внутри все ликовало, но более всего его радовало приближение разгадки мировой тайны. Тайны, которая так долго была запрещена человечеству для разгадывания, и любые попытки проникнуть под завесу тайны вели к гибели любопытствующих. Система, словно зловещий страж тысячелетия, хранила молчание. Тысячелетия! С тех самых пор, когда пала Атлантида, а вместе с огромной цивилизацией ушли под воду знания о том, как устроен мир. Истинные знания, а не те куцеватые обрывки, именуемые сегодня современной наукой. Атлантида забрала с собой то, без чего человечество было обречено метаться в потемках, отыскивая на ощупь, складывая из кусочков воедино, то целостное знание о том, как устроен мир.

– А сейчас я покажу вам свое воспоминание. Меня зовут Артур Борисович.

Воспоминание Артура Борисовича

Ночь. Да, это была ночь, Артур Борисович любил работать по ночам, он дожидался того момента, когда стихнет весь дом, замрет все движение, все шорохи, и он сможет, наслаждаясь безграничной тишиной, вслушиваться в мир, который словно жил внутри него; где он мог через этот внутренний мир выбраться наружу, но оказаться в пространстве неведомых ему информационных структур. Путь туда открывался лишь ночью, манящий своей бездной неисследованных троп и возможностей. Каждую ночь он нырял в небытие, оставаясь в бытности своего мироздания и земного существования. Он зажигал свечу, брал карандаш, а рука начинала сама выводить какие-то значки, и он не обдумывал их значение, он слушал эти знаки, и, вслушиваясь, мог понять их значение. Так было и сейчас – он нарисовал знак, но пламя свечи внезапно взмыло вверх, и над белесой дымкой, вьющейся из пламени, обрисовались контуры человеческой фигуры.

– Ты ищешь знания?

– Да.

– Они есть в тебе, я помогу тебе их достать.

– Во мне? Но кто я? И кто вы?

– Мы были с тобой знакомы, Авварест. Я Амон Ра. И ты, и я, мы маги. Мы великие маги Атлантиды.

– Я маг Атлантиды?

– Да, тебя зовут Авварест. Авва – это уважительная приставка, высокое звание в нашей иерархии. Мы были дружны с тобой. И не виделись со времен Древнего Египта. Я больше не воплощаюсь. Лишь прихожу к людям в виде туманных сновидений, дарящих открытия и вдохновения. А ты? Ты не послушал меня, ты слишком увлекся развитием этих странных диких людей, увлекся настолько, что они перехитрили тебя, и ты был лишен памяти. Но я помогу тебе вспомнить.

У Артура Борисовича сдавило виски, он, не выдержав, застонал от воистину адской боли, зажмурился, и память, как распечатанная картотека, стала выдавать картинки, где он в странном одеянии перед большим монитором.

– Авварест, ты тогда изобрел эту машину, машину воспоминаний. Вспомни, как она устроена, вспомни до мельчайших подробностей. Создай, создай ее заново. И тогда ты сможешь восстановить знание, то, которое мы утеряли. Ты возьмешь его из воспоминаний того, кто испытал предательство любви, из воспоминаний того, кто узнал цену жизни, из того, кто принял силу слова и того, кого воскресила женщина. Они знают многое, помоги им вспомнить. Создай машинууууу.

Свеча резко погасла, погрузив комнату в полную темноту и оцепенение. Несмотря на внешнюю неподвижность, внутри, в голове Артура Борисовича, как вспышки молний, искрометными озарениями сверкали чертежи. Он четко теперь знал, как устроена машина воспоминаний.

– Я назову ее Авварест.

Итак, меня зовут Артур Борисович, я изобрел, а точнее, как вы уже поняли, вспомнил машину, принадлежащую к великим изобретениям инженеров Атлантиды. Это машина, показывающая ваши воспоминания на экране, мы сможем это увидеть. Затем у нас будет потрясающая возможность записать и восстановить, наконец-то, утраченное когда-то знание. Вы готовы к такой работе?

Ответом были молчаливое согласие и легкие, едва заметные кивки головой.

– Вот и отлично, отдыхайте, завтра приступим. У каждого из вас будет отдельная комната, оборудованная экраном для просмотра и записи воспоминаний. Приятных путешествий к самим себе.

Артур Борисович вышел из комнаты. На стенах зажглись указатели с именами, все разошлись, открыв двери со своим именем. Им предстояло обдумать все услышанное и подготовиться к важнейшей работе в их жизни. Все, что с ними происходило до этого, казалось таким неважным.

Подготовка к погружениям в воспоминания

Артур Борисович волновался. Он знал, что от того, насколько четко и правильно он подберет предметы погружения, зависит результат всей работы. Никогда еще наука не была так близко и одновременно далеко от открытий. От волнения у Артура Борисовича пересохло горло, вспотели ладони, да и вообще его немного лихорадило – мелкая дрожь рябью пробегала по его телу, стекала нисходящим потоком и выбрасывала наружу отработанную лаву нервного напряжения. Он выдохнул и вошел в комнату археологических находок.