Порталы леса. Эзотерика

– Старинная башня со смотровой площадкой?

– В ней и живёт Георг Шмауз.

Один километр быстрого шага, и мы стояли на горе у большого дуба, на котором висела табличка, а позади находилась пресловутая башня. Я начала читать по-немецки, когда Йелла оторвала меня от чтения, переключив внимание на себя.

– Люди превратили это место в достопримечательность, а умельцы выстроили эту смотровую площадку. Кажется, Шмауз был не против.

– Мы поднимемся на неё? – подняв голову я осматривала башню. Маленькие окошки, застекленный реставраторами нашего века, подсказали мне о существовании комнат в башне. Их было три.

– Пойдём, – коротко произнесла сестра и решительно взяла меня за руку.

На главной двери башни красовалась табличка: часы открытия и работы башни, а в частности смотровой площадки, на которую можно было подняться, увидев великолепный лес и крыши домов ближнего города. Башня была закрыта до мая месяца и полной весной начнёт своё открытие для обзора.

– Нам в другую дверь.

С обратной стороны мы увидели новую кладку. Кирпичи её отличались по цвету от основных, и было заметно, что здесь была большая арка, которая вполне могла быть дверью. Йелла осторожно провела ладонью по освещенным весенним солнцем кирпичам.

– Мы войдём сюда.

– Как? – не поняла я.

– Как Дэвид Коперфильд, – улыбнулась она.

Может показаться невероятным то, что мы собирались сделать. Но другой мир, скрытый от большинства глаз, является как раз тем миром, который по большей части, продолжает нашу большую реальность, являясь его отражением. Наша реальность не всегда реальность, она бывает иллюзией, которую мозг человека способен сам себе придумывать, с детства втискивая в категории и материальность. Нам же людям Индиго многое ведомо, потому любая замурованная преграда, на первый взгляд, кажется другим стеной, но нам дверью.

Мы вошли в башню и начали подниматься по её извилистой лестнице, которая вела к первой комнате, где снаружи было окно. Когда вошли в первую комнату, отворив скрипучую старую дверь, свет пламени нескольких свечей на секунду ослепил мои глаза. Я попятилась, а Йелла даже не дрогнув, её глаза не были восприимчивы к боли и свету, предположила, что в башне скрыто что-то важное, возможно, это то, что люди, вошедшие сюда, должны испытать.

Как только мы оказались за порогом комнаты, дверь за нами резко захлопнулась, издав лязг замка, заставившегося меня вздрогнуть. В свете свечи стоял крупный мужчина. Он улыбался и словно приветствовал нас, но не говорил ни слова.

– Антье, это уровневая башня, – произнесла сестра шёпотом. – Тебе предстоит пройти данное здесь удовольствие, как игру. Я не смогу участвовать в этом, но смогу резко выключить ситуацию, если ты скажешь кодовое слово.

– Что это значит? – я с опаской посмотрела на мужчину.

– Это значит, что быстро придумай слово, которое ты никогда не употребляешь в жизни, оно и станет ключевым, когда ты его скажешь.

– Интермундия, – произнесла я и отошла в сторону.

Йелла взяла меня за руку и сжала её.

– Я с тобой, дорогая, ничего не бойся, это игра, помни. Один из её уровней, и не самый ужасный, потому как создан для удовольствия.

Я стою в небольшой тёмной комнате, освященной свечами. В полумраке на меня смотрит мужчина достаточно крупного сложения. Он улыбается и молчит. Я пробую рассмотреть его, чтобы изучить детали его внешности, но ничего не могу выделить на его большом светлом лице. Он будто не имеет определённых черт, лицо смазано, а фигура не являет чего-то особенного. Я осматриваюсь вокруг и понимаю, что должна что-то делать, но что именно не могу понять. В какой-то момент до меня доходит, что это, скорее всего, собирательный образ всех тех мужчин, с которыми мне довелось знаться в своей жизни.

Йелла предупредила, что я нахожусь в игре, которая начнёт разворачиваться после того, как я вступлю в неё. Но я пока не делаю никаких действий, потому ничего и не происходит.

Как похоже на нашу Реальность, пока мы ничего не делаем, ничего и не происходит, но стоит только начать. Причём всегда есть некоторая данность, некий потенциальный человек – - мужчина, который пока не активирован, но уже в ожидании. Мне это напомнило девичье детство, когда девочкам рассказывают о том, что в жизни у неё должен обязательно быть некий мужчина-рыцарь, который будет её защищать от несправедливого мира. А потом наступает юность и девушку готовят к тому, что у неё обязательно должен быть муж, который нужен для того, чтобы она родила ребенка одного или нескольких от этого мужчины. Словно кто-то настаивает, что мужчина должен быть у каждого человека женского рода, как необходимость, потому что именно от него получаются дети. А дети очень нужны, чтобы человечество поддерживало уровень своего существования на Земле. Стало быть, всё сводится к продолжению рода, но завуалировано и подано так, чтобы девочки с самого детства не понимали в чём суть мужчины в её жизни. Он просто должен быть.

Я вспомнила мужчин из своей жизни. Первым из них был мой отец. Я разочаровалась в нём сразу, мне стукнуло чуть больше 4-х лет, когда я поняла, что защищать и любить он может насколько в него самого это вложено. В него вложили понятие того, что всё должно быть запланировано и закреплено, а жить нужно по расписанию: родился, учился, женился, родил детей, отработал, вышел на пенсию, умер. Отец был хорошим человеком, и в юности мечтал стать писателем, но не смог перешагнуть систему, ушёл в работу и расслаблялся алкоголем. Он не умел любить глубоко, выбирая другие приоритеты, которые делали его самого и всю нашу семью одинокими, подозрительными, озлобленными и разрозненными. Государство того времени выбило из него умение формировать собственное мнение и он делал так, как подсказывало большинство окружения или кто-то, кто был выше в должности или знатности семьи.

Дальше были мальчишки в моей жизни, которые не оставили ни одного яркого следа. Обычные мальчишки-друзья, хотя и интеллигентные среди них встречались, но ничего особенного в них не было. Повзрослев, они не могли управлять своим созревшим желанием, отчего становились агрессорами. Юная дружба расходилась по швам, они делали мне больно физически, морально, иногда с подлостью женщин. Я видела, что многие из них хотели меня покорить, но зачем не понимала. Ведь покорная девушка – это мёртвая кукла, такие всё равно оказываются в чулане старых игрушек. Они были рабами спартанского воспитания и необузданного сексуального желания.

Мужчины среднего возраста помогали мне по жизни. Как правило, это были мои учителя и начальники в работе. Здесь я могу сказать, что мне везло в отличие от детства и юности. Колоссальные знания я получила от Мастеров, Духовных Наставников и Философов. Моя жизнь изменилась благодаря им, за что я им очень благодарна по сей день. Особенно запомнился руководитель последнего места работы, он опекал меня и защищал, вот где мой отец загрустил бы, ему бы эту хватку льва и понимание индивидуальности, ведь свои люди это, как семья – золото.

Дружба с мужчинами возможна, но только при условии, что он – гей. Потому как возникающее сексуальное напряжение в виде не регулируемых вспышек, перерастающих в агрессию или инфантилизм (у кого как), которые часто возникают у мужчин, когда с ними интересная женщина, это большая проблема на пути к хорошей дружбе. Такова природа мужчины, он не может по другому, когда воспитан в агрессивной манере подачи себя женщине.

Как кинолента перед глазами пролетела часть моей жизни, где начиная с отца, чередой шли мальчики-друзья, юноши-ухажёры, мужчины-учителя и руководители, пожилые мудрые старцы. Все они были и есть отчасти в моей жизни. И ни один из них не оказался мне нужен настолько, чтобы я сейчас, в этой тёмной комнате со свечами, активировала кого-то из них. Чтобы я призвала сюда одного единственного, чтобы он материализовался и началась игра, о которой говорила Йелла.

Означает ли это то, как умело в обществе навязывают то, что людям не нужно? Сколько психологов и сексологов работают над 1000000 книг и консультациями для того, чтобы соединить то, что не соединимо. И всё для одной единственной цели – - размножаться. Но человек уже давно поднялся над уровнем животного мира, переиграл в эти стадные игры, теперь ему будет сложно продолжить внушать эту иллюзию соития.

Я так и стояла в тишине комнаты, слушая еле уловимую музыку свечей, доносившуюся откуда-то издалека. Я видела, как дрожало пламя свечи и знала, что Йелла рядом. Я не воспользовалась игрой и не начала её. А потому всё осталось как и прежде.

– Интермундия, – произнесла кодовое слово, и Йелла появилась у меня за спиной. Обняв меня она, сказала:

– Даже я не ожидала от тебя такого.

Это был мой триумф, как я поняла позже. Только в башне я смогла понять нечто важное и особенное из жизни, до чего никогда бы не додумалась вне её. Всё, что не нужно достаточно обойти стороной, и тогда оно не появится в жизни. Но, как сложно это сделать, когда навязано ложное представление о ценностях. Когда кажется, что ты выбираешь сам, а на самом деле, за тебя сделали выбор. Сделали, потому что кому-то это надо, у них есть своё видение и цель относительно тебя.

После того, как я прошла первый уровень, мы оказались в тёмном коридоре, где старинная винтовая лестница вела выше.

– Фактически, я не воспользовалась игрой, – сказала я ей, ступая на тяжёлые ступени.

– В тебе сказалась некоторая мудрость, приобретённая с годами, ты быстро учишься, Антье. Твоя способность: не на своих ошибках, а на чужих.

– Достаточно посмотреть на то, как живут женщины и как они обмануты.

– Мужчины тоже обмануты, и об этом тебе ещё предстоит узнать.

Я кивала головой, понимая, когда она говорит загадками, это означает, что впереди мне откроются новые Знания.

Мы вошли в комнату, и яркий свет ослепил мои привыкшие к темноте глаза, на секунду я не могла понять, что перед ними находится. Но, постепенно начала разглядывать вещи и предметы находившейся здесь. Комната полнилась разнообразными предметами утвари, мебели и украшений, развешанных повсюду, от них исходило цветное свечение, что-то вроде отражения. Это было достаточно необычно и красиво. Глаза в буквальном смысле разбегались, цепляясь за каждый разноцветный предмет и зависали на нём в наркотическом созерцании.

– Невероятно красивые вещи, – сказала я, протягивая руку к странному серебристому предмету, похожему на зеркало. – Некоторые так удивительны, я даже не знаю, что это такое?

– Это диковины, – ответил голос, и я резко повернулась, вылетев из созерцания, потому что голос принадлежал не Йелле.

Перед мной стояла женщина, по типажу похожая на сестру, но это была не она. Плотная фигура, чуть широкие плечи, волосы в стрижке, вьющиеся и несколько другого оттенка. Внимательные серо-голубые глаза смотрели на меня, а губы улыбались.

– Вы кто? – спросила я и догадалась, что игра началась.

– Отражение, – ответила она, махнув рукой и заставив меня оторвать взгляд от неё и ещё раз посмотреть на все эти красивые предметы и вещи. – Ты наслаждала свои глаза, глядя на них, попробуй насладить и уши.

Я не успела ничего сказать, как в пространство полилась прекрасная музыка. Она включала в себя разнообразные звуки природы, которые успокаивали мой ум, погружая его в медитацию. Затем музыка поменялась и явила приливы классических музыкальных инструментов, которые вознесли меня до состояния невесомого полёта. Я слышала тонкую струйку скрипки, резвое бегущее пианино, торжествующий контрабас и другие звуки, о которых не знала, в силу своего не музыкального образования. Однако ухо улавливало всё, погружая туда засыпающий ум. И неожиданно среди музыкального разнообразия я услышала один звук, самый пронзительно-сладкий. Он проник в моё сердце и заставил буквально отключиться от реальности – это была флейта. Она так тонко и сладко нарастала в сердце, что я почувствовала невероятную сладость и не удержавшись на ногах, присела на откидное кресло, стоявшее рядом и закрыла глаза.

– Сладость, – произнесла женщина, и я открыла глаза.

Она широко улыбалась, сверкая красивыми, словно жемчуг зубами. Я увидела, как она прекрасна, словно сошедшая с небес. И всё же существуют такие уникальные вещи, как музыка и красота, которые способны перенести человека в совершенно другой мир. Это немыслимый мир удовольствий и наслаждения. Мне не хотелось вставать с удобного мягкого кресла, наслаждаться прекрасной музыкой и красотой женщины, не думать ни о чём другом, только о невероятном полёте моего сердца, наполненного сладкими звуками флейты. Но в глубине солнечного сплетения, я чувствовала каким-то шестым чувством, развитым у Индиго, что за всём этим стоит нечто такое, что повергнет меня в ужас, выдернув из этой сладкой дремоты наслаждения. Это придавало мне силы, чтобы не раствориться во всём этом великолепии окончательно.

– Расцвет, – сказала женщина, и мой нос уловил ароматы, которые опьяняли цветением. Невероятная цветущая сакура, словно выросла перед глазами, дурманя нежными бело-розовыми цветами. Она источала аромат весны, который вводил в эротический транс. А потом поднебесный ландыш, пробуждающий тонкое желание и экстатическая черемуха создающая страсть, как же я люблю цветы! Нет ничего прекрасней, когда цветок распускается, являя в пространство аромат своей новой жизни. Прекрасные цветы на земле – это отражения Рая, позабытого человеком. И сейчас я перенеслась туда, где пестрота цветов, смешивала свои ароматы, растворяя меня в своих многочисленных наркотических красках и запахах.