Откровения Неудачника

Хотя… Все таки, пару моментов можно притянуть за уши к ответственности за мои неудачи.

Во-первых, место рождения.

Ну, что это за место – деревня Хмыловка. Насмешка сплошная, а не название. Ведь у других моих ровесников все чин чином – место рождения р. п. Партизанск. Вот это название! А меня маманя не довезла до роддома, по срочному произвела меня на свет под присмотром повитухи и местного пьяницы-фельдшера. Так я и оказался хмыловским отпрыском.

И каково мне всю жизнь терпеть кривые ухмылки и косые взгляды кадровиков и других бюрократов. Еще и спрашивают, эдак с издевкой

– Это где такое место удивительное находится.

Когда сильно допекает, не выдерживаю и, так прямо, рублю правду матку

– Где, где – в п…, в Караганде, то есть.

Шутку юмора мою, конечно, понимают не все, некоторые обижаются. Ну, и потом пакостят мне по-всякому. Это же ежу понятно. Иначе, откуда вокруг меня, порой, столько негатива образуется.

Правда, деткой мне приятно было, когда меня взрослые трепали по спине и приговаривали – это наш, хмыловский… Может поэтому до шестого класса я круглым отличником был. Мне уроки учить не надо было, только письменные. Я все запоминал на лету.

Мысли всякие умные в голове бродили. О людях, о вселенной и бесконечности. Тогда принято было об этом думать. В космос люди начали летать. Вот, например, из оставшегося в моем замутненном сознании – «вселенная живая (особенно, если учитывать ее бесконечность). Что такое – разум? С точки зрения человека – то это он венец творения… Но, ведь, разум, как и жизнь, скорее всего, многообразен. Человек выстраивает мироздание вокруг себя в соответствие со своим мировоззрением. Но, кто сказал, что он ПРАВ?»

Уж, теперь и не знаю, что думать. Детские это были мысли или как-то по пьяни где-то что-то подслушал… А может приснилось… Поди, разбери.

Да я сейчас, честно говоря, над этим голову не ломаю. Тем более, что летом после шестого класса мне ее сломали. Натурально. На Американском перевале свалился наш автобус в глубокий кювет, метров четырех-пяти глубиной. Вот там я камушек в голову и нашел.

Отвезли меня в больничку. Череп вскрывать не стали, сказали, что и так все зарастет. Через месяц разрешили вставать, а потом отправили в родную Хмыловку. Вот только голова начала сильно болеть и очень уж рассеянным я стал. Вся моя былая слава отличника улетучилась. Не так, чтобы уж совсем. На двойки не скатился. Но, теперь устойчиво делил тройки с четверками… Или четверки с тройками? Ну, это когда как.

В итоге, что получается.

Детство мое было счастливым, но… Вот именно, два негативных фактора все таки было.

Может, и правду говорят, что в детстве все закладывается…

Глава 2

А вот, с юностью и отрочеством, как говорится, не все у меня так однозначно. Почему-то мне кажется, что таких факторов в этот период моей довольно бурной жизни было очень даже достаточно…

Иначе, откуда все мои беды. Ну, не поверю я, что деткой был весь таким красавчиком, а вот вырос и стал натуральным говнюком.

Не досмотрели где-то те, кому положено. Семья, школа… милиция, кто там еще… армия? А вот армия ни причем, мне там побывать не довелось.

Во!.. Говорят же – армия школа жизни. А мне эту школу пройти не разрешили. Лекари-пекари… дальше идет сплошная нецензурщина, так что пока эту тему надо закрыть. Что называется – во избежание.

В общем, детство мое закончилось после восьмого класса. Отца перевели в областной центр и мы переехали. Моя предприимчивая маманя решила всколыхнуть свои связи и пополнить семейный бюджет за счет эксплуатации моего подросткового труда.

Короче, пристроили меня в спортивный отдел местного ГУМа, самым младшим помощником. Зато, у меня был свой ключ от небольшого складика во дворе этого торгового монстра об четырех этажах. В нем я и проводил, в основном, все рабочее время, дожидаясь клиентов, чтобы собрать для них купленный велосипед или просто перекладывая разный товар с места на место. Ну, чтобы порядок был. Так начальник мне объяснил.

Помещеньице было совсем небольшое. Я даже в полный рост там разогнуться не мог, но с некоторых пор стал там засиживаться, стараясь спрятаться в темноте. Дело в том, что в солнечные дни на низеньких лавочках вдоль стены основного здания устраивалась свободная смена продавщиц, вроде как позагорать. Все это были молодые девчонки (как я сейчас понимаю, тогда они мне казались очень даже взрослыми), сплошь шаловливые и игривые, поэтому сидели они откинувшись спиной на стену, вытянув и порой даже раздвинув ноги. При этом юбчонки ихние были задраны до самых не могу. То есть до живота. Брюки тогда были не распространены и альтернативы подолам никакой не было.

А я оказывался как раз напротив. Можно себе представить, что ощущал деревенский четырнадцатилетний подросток с кучей гормонов в теле. Кровь приливала у меня ко всему, чему только можно. В это время, даже взрослые мужики начинали ходить через этот двор раз в пять чаще, ну, как бы дела у всех появлялись срочно. Соленые шутки с обеих сторон так и висели в воздухе, добавляя какого-то мутного эротизма во все происходящее.

Правда, такого слова я тогда не знал, как и секс или сексуальный. Ну, не звучали такие выражения в мое время ни в деревне, ни в городе. По крайней мере, в моем окружении я этого не слышал. Как-то попроще и покрепче всегда эти вещи называли.

Такой гормональный шок, ессно, не прошел бесследно для моего неокрепшего в этом отношении организма. Теперь, во всяких ситуациях мне стали видеться намеки на это… Повадился ходить по лестнице в том же ГУМе. Здание было старое, дореволюционной постройки с широкими пролетами и кованными перилами. Ну, а молодой шалопай, спускаясь вниз так и старался скосить «лиловый» глаз под подол поднимающейся особы. Чулочки, там где обычно ничего не видно, еще лучше край чулочек… резиночки от подтяжек!… а уж край трусиков… все! Ноги подкашиваются…

Надо же… Даже сейчас дыхание слегка перехватывает. Можно представить, что со мной творилось тогда.

Ну, и читать стал больше… Бунина, например. И ведь выискивал места. В общем, думаю на все это у меня моего общественнополезного времени уходило уйма. Мог бы геометрию Лобачевского освоить вполне, вместо того, чтобы бродить и подглядывать за тетками.

Оторопь берет просто… О чем думал…

В школе тоже коллективчик подобрался. У них там принято было по праздником собираться у кого-нибудь на квартире (у кого предков дома в это время не было) и устраивать сабантуйчик с выпивкой. Она, конечно, легкой была – винцо. Но, что такое стакан вина для неокрепшего организма? Чему удивляться, что доза потихоньку стала увеличиваться.

Самое интересное, что дома, как-то, все сходило с рук. Во-первых, родаки сами в это время уже напраздновавшиеся были. А, во-вторых, в то время мне было 14 и уже считалось, что до рюмки вина я дорос. Главное было, стоять на ногах. Отец мне даже за столом на праздник выставлял рюмашку.

В общем, попустительствовали получается. А сынок катился, что называется, по наклонной… Стал копить на неделе денежки и как только собирался рубель, сразу же отправлялся в самый лучший на то время пивбар с дубовыми столами. Не один, конечно, пока до этого не докатился, молодой был, а с другом… Или собутыльником… Потому что, помимо бара, как-то общих интересов не образовывалось.

Вроде бы молодые оба были, оба даже, где-то, спортом занимались. Друг мой – волейболом, а я, конечно же, чисто мужским – самбо. Вот оно, как. Значит, не все так плохо было в юности, то…

Правда, как я в это самбо пришел…

Поначалу ведь, как было.

Иду это я после работы в своем ГУМе, весь довольный собой, 14 лет, а я уже денежки зарабатываю. И вдруг, мне навстречу какой-то пьяный бич, довольно крупного размера, весь кряжистый такой, гонит тшедушного молодого человека, постоянно его постукивая своими кулачищами по разным местам.

Надо сказать, что к своим этим юным годам я подошел очень правильным пареньком. С верой в добро и справедливость, а также с острым чувством необходимости борьбы со всяким злом.

Объяснялось это тлетворным влиянием моего отца-правдолюба. Он и в область уехал только из-за своей страсти отстаивать правду. А ведь жили мы в своей Хмыловке очень даже хорошо. Свой дом был. Отец заведовал лесом в округе. Все его уважали.

Ну, надо же было ему наткнуться в этом своем лесу на районного прокурора в компании со вторым секретарем нашей родной партии районного, опять же, масштаба. Люди культурно себе отдыхали. Подстрелили изюбренка, мясцо-то у него нежненькое. Развели небольшой костерчик, шашлычок-балычок-то надо пожарить. И что из того, что полянку немного расширили, пяток кедрачей повалили. Вот, прямо трагедия. Вон его сколько вокруг. Не обеднеет, чай, тайга.

А отец уперся. Браконьеры вы, говорит, и никто больше. Знать не знаю никаких прокуроров и секретарей, а вижу перед собой только преступных разбойников. Шуму было… От тюрьмы батяню спасло только то, что с ним местные охотники были, из добровольных помощников, таких же правдолюбцев. А у одного из них двоюродный брательник в областном партийном контроле немалой шишкой был.

Так что, учитывая, что отец к тому же членом партии всегда состоял (это он еще в армии сержантом туда поступил, служил при каком-то крупном политотделе, вот его и втянули, говорит показатели тогда его начальству нужны были, а он и со всей душей, чего же отказываться), его с глаз долой инспектором в областное лесное хозяйство и отправили.

В общем, в силу такого воспитания, встал я на сторону правды на пути этого бесчинного мордобоя. Тшедушный-то мимо меня прошмыгнул, а вот громила застопорился, набычился, глаза красные, дышит грозно, шумно очень. Притомился бедняга.

Народу вокруг притормозило сразу сколько-то человек. Всем интересно, а чего случилось-то, вроде все мирно было. Ну, гнали по улице какого-то придурка, обычное дело. И вдруг…

Я с видом молодого Павки Корчагина оглядел собравшихся и выдал с горечью и обидой – «Эх вы-ы…».

Однако договорить речь мне не дал точный и сильный удар в челюсть. В мою челюсть. Вернее под глаз… В общем, в лицо. Бич свое дело знал и я сразу же рухнул на землю. Сознания-то я не потерял, но вот обидно было очень.

Зато бичу не повезло. Все-таки один из наблюдающих, тоже немаленьких габаритов, но трезвый, в отличии от хулигана, схватил того за шиворот, зло так спросил – «Парнишку-то за что…». И…

Ну, честно говоря, дальше я не наблюдал, стало мне это как-то неинтересно. Мне было жалко себя. Да еще, шалава какая-то сердобольная, но вида такого же бичевского, принялась мне синяк лечить, но при этом настойчиво пятаки у меня требовала, якобы для целей прикладывания к синяку. Я, правда, не понял, к моему или к своему, который темной кляксой расползся у нее под глазами.

Вот так, одним ударом у меня дурь-то и выбило. Оказалось, что бороться за правду – это больно и мне это не очень нравится.

Подался я боксом заниматься, в самую настоящую секцию общества «Труд». Перед этим книжек много начитался, так что в теории подготовлен был, что надо.