Тропинка в дивный сад

Автор

Антология

Жанр

Cтихи и поэзия

Серия

Антология Живой Литературы (АЖЛ)

Год написания книги

2016

<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 27 >>

На страницу:

Перейти

10 из 27

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

и – обогну тот камень преткновенья;
а завтра, может статься, я умру.

14

А завтра, может статься, я умру.
не то чтоб мнилось смерти приближенье,
но где-то же настигнет на миру
последнее души преображенье.
Одолевая времени круженье,
мы все гостили на хмельном пиру
созвездий, – но ни кисти, ни перу
не превозмочь земное притяженье.
Пусть так! Но живы ветры на земле,
и не уснут костры в сырой золе,
но вечно будут жечь своим сияньем;
И Музыки Стихия не умрет,
покуда над землей – из года в год —
горит Октябрь любви воспоминаньем.

Магистраль

Горит Октябрь любви воспоминаньем
В тумане дней и шорохе ночей,
И чистый Голос, явственно Ничей —
Манит меня последним упованьем.
Я именем Тебя или названьем
Запечатлею в памяти моей —
Ни высший суд, ни суд моих друзей
Заведомо не освятит признаньем.
Но что мне в том, простишь ты или нет
Огонь, летящий через бездны лет,
Сжигающий и листья, и тетради?
Я разложу костер мой на ветру:
Сегодня Осень в свадебном наряде,
А завтра, может статься, я умру.

Еще…
Дай дани дали в длани отворенной!
Исторгни сути,
Нежно
Озаренной,
Восторженное пламя новизны!
Еще?
Распеву
Царственных
Успений
Воскресен ход:
СПАСИ!
Еще?
Х р а н и.

Полярный пирс

…Как бухта? Постепенно застывает? Иль до сих пор там слышен трапа скрип, когда корабль извергает трюмом на свежий воздух тени бывших жизней?

А может быть, затихло все в природе, и Магадана нет уже во мгле… и вихрь сдул и бухту, и дома… и все, что было, растворилось в Лете… – а впрочем, все – слова, слова, слова…

Виктор Павленков, г. Бостон, из письма

Четвертый день стоит моя погода у моря
без движенья… Светит ярко,
слепит глаза, макушку напекает и шепчет:
«Лето, лето разгорелось, ты слышишь? —
Слышу. – Видишь? – Вижу: лето…» —
но куртки не снимаю. Жалко. Лень.

На бугорке у школы номер три трава зеленая пробилась
возле серой, пожухлой, прошлогодней…
И отворились худенькие глазки всех прошлых лет —
желтеют молчаливо, мерцают неизбывно…
Меж их ресниц снуют и копошатся плеяды мух и мошек,
совершая телодвижения и перелеты…

Плешивый пес нагаевский[1 - Нагаево и Марчекан – предместья Магадана.] приплелся и сипло задышал
незлобной пастью, блестя
на солнце влажными очами, – нюхнул траву – и дальше
затрусил вдоль улицы,
покато льнущей к морю.

У моря утром выводок школярский художников:
воткнули табуретки
в песок, еще упругий по отливу,
и зябликами зяблыми расселись,
сгруппировались:
нюхают волну.

Медуз останки в чешуе медовой морской капусты,
брошенной на берег
холодной кистью утренней волны…
В лучах от снега сопки марчеканской* —
лилово-изумрудным переливом,
янтарно-леденцовым мокрым блеском —
на трапезу открытия сезона —
влечет и мириады первозданных июньских мух,
и взор освобожденный художника тюрьмы…

– Какой тюрьмы?
– Излюбленной, мой друг.