возвратился живой и пешком
в то жилье, ту бездонную пропасть,
коммунальный роман про двоих,
где сегодня отпраздную пропуск
на свободу из мира войны.
И неважно, какие сожитель
обустроит поминки с листа,
только крылья получше сложите,
хорошо бы на море слетать.
Попутчик
Всегда найдется третий, свободный от забот,
он вовсе не стареет, поскольку не живет.
Вокруг бушует время, разгромлен бывший рай,
с утра в своей тарелке, улыбчив, как вчера.
Вулканы где-то зреют, кончается вода,
кончаются деревья, приходят холода.
Но что бы ни нагрезил очередной пророк,
попутчик наш не crazy, он просто умер впрок.
Эвридика
На поверхности пусто, из живности ряска да мошки,
в глубине затаилась чужая зеленая жуть,
я держусь наверху в интерьере из красок домашних,
я еще не готов за тобой в этот омут нырнуть.
Там нездешний покой маскирует себя под болото,
зазывая заблудшие души усталых людей,
там non stop для входящих без виз, паспортов и билетов,
но вернуться уже невозможно, а я не Орфей.
И в намеченный час достаю черно-белое фото,
от которого каждая клетка сочится тоской.
Не кончается ночь, не кончается кровь на салфетках,
не кончается зябкая дрожь за последней строкой.
Чердак
Любой из нас – чудак,
эльф, человек и гном,
имеет свой чердак,
забитый барахлом.
На чердаке живут
обрывки фраз и слов,
забытых в суете
бесчисленных минут,
и я, старьевщик снов,
археопат идей,
листаю ассорти
случайного меню,
пытаюсь раздобыть
какой-нибудь прием —
менять поток судьбы
хотя бы на микрон.
Судьба за тем углом,
а перископ разбит.