В начале всех миров

Напугали. Чертит знаки
Проповедник подзаборный.
Ересь – разновидность гриппа.
Окна дышат. Стонут горны.
Чепуху бормочет сипло
Сон,
Такой пастельно-черный.

«Я выбился из сил – и высших, и подземных…»

Я выбился из сил – и высших, и подземных;
Я не слагаю вирш – и даже вишлистов,
Зимой бесснежной я лежу, уткнувшись в стену,
И слышу, как хрустят семь шейных позвонков,
И, клетчатым ковром завесив подоконник,
Пытаюсь обмануть простуду и судьбу.
Я составляю свой – не очень верный – сонник:
Орда знакомых лиц и кто-то-там-в-гробу.
Не знаю, как там вы, а я залез в бутылку:
Как склизкий конденсат, ничто не красит склеп…
Тут: звуковой волной – и прямо по затылку;
Урон плюс пять дэ шесть, гитара-бас-бэкстэп.

«Традиций древних дело – отвечать на вопросы…»

Традиций древних дело – отвечать на вопросы,
Что может быть надежней легенд?
Что, съев врага печенку, станешь храбр, как опоссум,
А почку – быстр, как муравьед.
Но вдоволь наглотавшись этих тонких ответов,
Ты все равно не можешь понять,
Где грудами лежат идеи новых сюжетов,
И как бы их оттуда достать.
Не надо биться грудью о кинжальную совесть —
Закон письма прост, как алфавит.
Когда две части жизни не срастаются в повесть,
Ты просто нажимаешь delete.
И нет никаких спросов, никаких предложений,
Лишь нечто порождает ничто.
Взгляни на белый лист. Не делай резких движений.
Вот видишь. Этот текст – не про то.

Категоричный сонет

Когда, проснувшись и взглянув в окно,
Мы видим, что там склизко и темно,
Как видели вчера – мы все равно
Наивно верим, что настанет рай.

Когда меня влечет железный ритм,
Я прячусь, потому что дух болит
От башен, блоков, тротуаров, плит —
Я не могу так глупо проиграть.

Это наивно – верить небесам,
И стройка жизни, что досталась нам, —
Мой самый неудавшийся контракт.

Но если пожелавших не найду
Гореть на этом свете и в аду,
Я просто отменю горенья факт.

«Привычный шум воды – как древнее сказанье…»

Привычный шум воды – как древнее сказанье.
Листаю струи строк, низвергнутых из туч.
И знает ли сам черт… но что такое «знанье»?
Воспитанный водой, ум тоже стал текуч.
И ветер в голове, и тонкий вкус корицы,
И мокрого песка неведомый покров.
А я закрыл глаза, и задрожали жрицы
Пред Голосом во мне вещающих богов.

«Эй, капитан, береги эту темную воду…»

Эй, капитан, береги эту темную воду,
И смотри на нее, только если уверен, что спишь.
Слушай ее, только если уверен, что молод,
А не то ненароком от жалости горькой сгоришь.

Будь осторожен, ныряя за сказочным кладом:
Под твоим отражением битых ракушек стекло.
Песни сирен это шутки в сравнении с сладким
Разбивающим сердце неискренним шорохом волн.

Рук не тяни, задирай подбородок повыше,
И по ветру – хвосты; сколько б ни было их, все давай!
С каждой милей разрезанных волн – ближе, слышишь,
Сердцевина, исток. И порядок, и хаос, и рай.

«Ты думал, что эта победа будет легка?..»

Ты думал, что эта победа будет легка?
Но – видишь, какой у нашей войны конец.
Ты должен быть красавцем, командир полка
Миллионов маленьких кровяных телец.

Поправь фуражку, расправь плечи – за дело!
Перед парадом будет сезон расстрелов.
Подходящее время, чтобы вступать в должность,