25 оттенков личного. Избранная проза и поэзия о многогранности человеческого опыта

Братья оседлали коней и покинули отчий дом. Путь их лежал через густой лес, где, согласно поверьям, должна была отыскаться заветная тропинка, ведущая во внешний мир. Весь день они ехали, тревожно поглядывая по сторонам. Лес был тёмный, солнце почти не проглядывало сквозь переплетение крон.

Стало вечереть. Свейё и Руспул решили было остановиться на ночлег, но Абдулдомок продолжал ехать дальше и отмахнулся от братьев, когда они окликнули его. Он не захотел говорить им, что его увлекла за собой красивая девушка на коне, которую он увидел вдалеке, в сумрачной чаще. Девушка то и дело поглядывала на Абдулдомока и призывно махала ему рукой. Долго ли, коротко ли следовал он за ней, только набрёл на болото. В эту же минуту девушка на коне превратилась в уже знакомого чужака в чёрном, конь юноши заржал и вместе с седоком стал погружаться в трясину. Когда же на поверхности осталась лишь голова человека, чужак спешился, шагнул к бедняге в трясину и, обняв его за плечи, погрузился в болотную жижу, из которой всплыл большой пузырь. Громкое клокотание – и вскоре всё стихло.

Оставшиеся в живых братья, не дождавшись младшего, спешились, натаскали хвороста и развели костёр. По очереди спали, поддерживая огонь до утра, чтобы не погас. Лишь только рассвело, братья позавтракали тем, что припасли из дома, и, вскочив на коней, отправились далее.

И вдруг перед ними возник тигр. Вернее, видел его один лишь Свейё, конь под ним фыркнул и попятился, а тигр совершил прыжок. Потеряв равновесие, скакун рухнул наземь. Руспул, глядя на происходящее, не знал, что и думать. Тигр не был виден ему, и конь под ним оставался спокоен. Но младший брат Свейё почему-то испуганно закричал и бросился наутёк, пока не свалился в огромный овраг.

Хотя Руспул и не видел этого, но в овраг вслед за Свейё прыгнул и тигр, в полёте приняв облик человека в чёрном. Он вырвал из гибнущего тела душу и ринулся с нею подобно молнии в преисподнюю. Когда Руспул подскакал к оврагу и увидел на дне окровавленное тело брата, он не решился спускаться за ним – слишком верной казалась смерть.

Погоревав на краю пропасти, он развернул коня и двинулся дальше в надежде отыскать всё-таки заветную тропку.

Злой дух, избавившись от двух братьев, был полон решимости расправиться и с третьим, всячески пугая его по дороге и то и дело пытаясь погубить. Кем только он ни прикидывался на пути Руспула, но тот превозмогал свой страх и ехал дальше, пока не наткнулся на поселение незнакомого ему народа. Путника приютили, накормили и дали отдохнуть с дороги. Руспул не мог рассказать этим славным людям, что с ним приключилось, потому что говорили они на неизвестном ему языке. И всё же по улыбкам и гостеприимным жестам он понял, что произвёл на людей хорошее впечатление, что ему предлагают остаться в посёлке и стать членом этой большой семьи. Юноша кивнул в знак согласия и в последний раз взглянул в сторону тёмной чащи, погубившей его братьев.

Несколько лет Руспул прожил в селении, выучил язык местных, принял крещение с именем Никита и узнал, что заветная тропка из его мира выводит к поселению старообрядцев.

Николай Винников

Родился 27 марта 1956 года в с. Ганусовка Марковского р-на Луганской области. Ещё в школе самоучкой пытался писать стихи. Очевидно, детство – лучшая пора для формирования слога, особенно когда автор оказывается на стыке двух литературно богатых языков – украинского и русского.

Детское увлечение постепенно вылилось в первые публикации стихов в вузовской газете «Кадры стройкам» Сибстрина (Новосибирский архитектурно-строительный институт), где Николай получил диплом архитектора. Позже в Новосибирском книжном издательстве вышли три его книги стихов: «Шаги» (1994), «К/рай без к/рая» (2001), «Полёт одинокой чайки» (2009). Выйдя в 2016 году на пенсию, Николай Иванович продолжил писать стихи. После принятия им крещения в общине Всемирной Церкви Христиан-Адвентистов Седьмого Дня творчество автора в большей степени обрело духовно-философско-гражданственную направленность.

Ну, и какая же поэзия без любви?!

Жаждет сердце

Музе КСАНночке-КОХАНночке (кажецца, я написал шедевр)

Как Маяковский, я не застрелюсь,
Хоть ты той Лили Брик куда красивей.
Высокою любовью я люблю,
Желая, чтоб она нас возносила.

Но побеждают прибыльность и быт —
Хвала тебе, что ты стоишь так прочно!
Не льстивых дифирамбов ради быть —
Любви красивой… Сердце кровоточит.

Не хочешь, не умеешь ты ценить
К ногам твоим положенное сердце.
Оно пока действительно болит —
Со временем забудется и стерпит.

Как глупо и нелепо всё пошло.
Из гордости рассказывать не стану,
Как без тебя теперь мне тяжело…
Что ж, не герой я твоего романа,

Но помню я пленительный тот миг
(Пока не замещу, всё буду помнить),
Как я к тебе, как к роднику, приник,
А ты была прекрасна, как Мадонна!
Увы, не остановишь, не вернёшь,
Ко мне ты холодна и безучастна,
Меж нами – море осени и дождь,
Любви же жаждет сердце, ласки, счастья.

Кто так ещё напишет о любви,
Кто вечности поведает о нас?
Немедленно меня останови —
Я жду тебя всегда, вчера, сейчас!

Мольба

Двух народов языков, культур
Душу, дух – меня образовали.
Нелегко былое моих дум,
Легче станет вскорости едва ли.

Но мудрее всех нас вместе жизнь,
Разум в ней, над этим всем – Создатель.
Душу очищай добром, молись,
Даже если не все люди братья.

Грянул гром перед пришествием вторым
Или то весны грядущей глас?
Мы не знаем, что будет за ним,
За той гранью, где не будет нас.
Но всегда, когда кругом беда,
Вместе люди в горе собирались,
Из огня вставали города,
К небу души, взоры устремлялись!

Заповеди Божии блюди,
В ясности храни рассудок, душу —
Впереди спасительные дни
Тем, кто главный принцип не нарушил.

БОГ ЛЮБОВЬ ЕСТЬ, к ней Он и зовёт,
К разуму взывая, всепрощенью.
Кровь во мне двух страждущих народов
И мольба к всеобщему спасенью!

Отец, и Сын, и Дух Святой

(исповедальное)

Каков бы ни был повод для стихов,
Они всегда о БОГЕ и ЛЮБВИ,