До горизонта и обратно

Джеди встретил меня в четырехугольной комнате с очагом и маленьким бассейном. Красные рыбки плавали в воде на фоне ярко-зеленых плиток дна.

– Мир тебе, входящий, – сказал хозяин, поднимаясь мне навстречу.

Странно короткая формула приветствия, здесь обычно здоровались по пять минут кряду. Я чуть было не ответил: «Привет!» Но воздержался и вымолвил:

– Мир и тебе, Джеди.

Он оценил мою ответную лапидарность и улыбнулся. Чем тотчас же очаровал меня.

– Я – Джосер… – начал было я.

Но он перебил меня:

– Ты уже называл имя свое апру. И потом я узнал тебя, верховный жрец. Ты меня не так понял. Не невежливость и не неведение было в моем приветствии: «Мир входящему».

У простолюдина Джеди была приятная привычка смотреть в глаза. Я почувствовал к нему доверие и чуть было не забыл о своем Джосере. Но и сам Джосер, видать, подзабыл текст:

– Я думал, ты старше, Джеди.

– Я уже выбился из молодых ведунов, – быстро ответил Джеди, посмеиваясь, – но не вполне дорос до старого колдуна, ты хочешь сказать?

Джосер, то есть я, взял себя в руки и набрал воздуха в легкие:

– Дважды осиянная Хатш повелела мне, предпоследнему рабу ее, прийти завтра к храму Эль-Тейт-Маат-Ра вместе с тобой.

– Вот как? – удивился простолюдин. – А что будет, если я не пойду?

Воцарилось молчание.

– Мало ей Сепра, Уаба и Либера, – внезапно заговорил Джеди, – и всех посвященных оптом и в розницу; еще и я понадобился.

Я остолбенел. Такая просвещенность о дворцовых интригах у обычного простолюдина? Откуда он знает о всех жертвах?

– Не пугайся так, Джосер, на жаре страх вреден; я просто размышляю вслух. Может, мои размышления и тебе помогут?

«А вдруг он прав? Может быть, Фаттах слепо исполняет волю Хатш? Может, нет никакого заговора против ее власти? Но что же тогда происходит?» Я совсем запутываюсь. Джеди понимает мое состояние и старается облегчить мою задачу:

– Я должен зайти за тобой на рассвете?

– Да, с первыми лучами светила.

– Зайду, стало быть, – говорит Джеди беззаботно.

Приблизился звон, схожий с плачем, пчелиная додекафония. В дверном проеме появилась девушка в венке из бубенчиков и колокольчиков – таких же, как в букете царицы.

– Это Ка из Библа, – представил Джеди.

– А это мудрейший Джосер по приказу государыни. Принеси нам что-нибудь.

Опять меня потчевали воблой с эмульсией, ягодами шелковицы, лепешками и мясом ягненка, утопающим в зелени. Последнее напоминало блюдо из фешенебельного московского ресторана.

– Погадай мудрейшему, Ка, – сказал Джеди.

Она робко взяла мою ладонь, вопросительно посмотрела на Джеди. Тот кивнул. Тогда она сказала:

– Ты не веришь сам себе, Джосер. На время ты потерял лицо. Но ни один из трех Джосеров – бывший, настоящий и будущий – не вспомнит, что их трое. Тебя ждет блистательное и величайшее завтра. Карлики будут плясать у входа в гробницу твою. Вот только выдержишь ли ты ниспосланное тебе испытание, я не знаю. И еще: береги свое сердце, Джосер, лучше прикрикни на него как следует.

Я молчал. Голова кружилась, сердце изнемогало. Неужели та, которую я люблю, жестокая и глупая убийца?

– Ступай, – отпустил Джеди свою девушку. – Я не хочу, чтобы Джосер в ответ погадал тебе.

Ка исчезла.

– Мне пора покинуть твое благословенное жилище, – сказал я, вставая.

– Мое благословенное жилище, в которое внес ты крокодила из воска, а он, того и гляди, оживет.

«Крокодила из воска?» – что это, мучительно вспоминал я, но так ничего и не вспомнил. Хозяин вышел со мной на раскаленный песок. «Мало ей Сепра…» – вспомнил я; потом вспомнил Сепра, зелье, корову в ботинках – в глазах побелело.

«…»

Сны снились кошмарные. Пограничные между моими и джосеровскими. Фигурировал в них и Джеди – в качестве посланника из 3003 года нашей эры. В итоге прошлое и будущее смыкались подобно ленте Мебиуса, что бесповоротно разрушало настоящее.

Наконец меня разбудили. Крошечный чадящий керамический светильник. Мерзкий запах экзотической свежеизготовленной кормежки. Тени на потолке; Джеди, пришедший ко мне на рассвете.

– После дурного сна, – посоветовал он мне, – хорошо пить вино по-гречески.

Мы уже шли по просыпающемуся городу. Я спросил:

– Что ты говорил вчера про крокодила, простолюдин?

– Право, не помню. Должно быть, приплел свою любимую пословицу из страны Иам: «Не бросай песком в крокодила, все равно это не приносит ему ущерба».

Я не стал вдаваться глубже в крокодиловую тему.

– Ты был в стране Иам?

– Да, – отвечал Джеди, – я был и в стране Иам, и в стране Иемех, и в странах Ирчети Мушанеч. Где я только не бывал.

На голову статуи великого правителя Me упали солнечные лучи. Инкрустированные глаза правителя сверкнули, когда мы проходили мимо.

– Песок в сандалиях твоих… – сказал Джеди.

– Что ты сказал?..

– Это стихи, прорицатель. Любовная песня у закрытых дверей любимой.

– Ты идешь к храму с любовной песней на устах? – спросил внезапно появившийся за нашими спинами Хахаперрасенеб.