Хищник. Если его можно ранить (сборник)

Погонщик мулов испуганно заозирался по сторонам.

– Да. Так они говорят.

– А откуда мне знать, что они сдержат слово?

– У них своя честь, сэр. Вот так же они пришли к нам. Вызвали на бой наших лучших. Мы проиграли, но это не помешало им присоединиться к нам… и помогать. Они с нами уже полгода.

– Значит, четверо моих людей будут биться с четырьмя их… я-ут-жа.

– Верно. Нанисувакайта любят бой. Выпивки – не любят. Игры – не любят. Только бой.

Поуп повернулся к сержант-майору:

– Что думаешь?

– Думаю, надо бы содрать с этого погонщика мулов шкуру и отправить его обратно к матушке, са-ар, – Небраска Джон снял шляпу, пригладил жесткие волосы и снова надел ее, аккуратно выровняв тулью. – Но если нужно спасать своих, придется сделать, как он говорит.

– Так тому и быть, – Поуп покачал головой. Все это ему совершенно не нравилось, но он не на шутку опасался, что выбора нет. – Иди и скажи им, что мы согласны. Где и когда?

– Можете сказать им сами, – ответил погонщик мулов, указывая на восток. – Они ждут вас в следующей долине. Просто отправьте туда четверых, и они сделают то же.

Поуп взглянул на Небраску Джона.

– Отпусти этого человека. Нужно составить план.

Поуп знал, что не может послать на такое дело никого из своих, если не пойдет в бой сам. Командовать – значит, вести за собой; выходит, первым из четверых быть ему. Мать дала сыну имя Провиденс[13 - Providence (англ.) – провидение, промысел Божий.], чтобы в жизни его не оставляла удача. Пока что оно себя оправдывало – возможно, оправдает и сегодня. Небраска Джон настоял на том, что пойдет с ним, и Поуп был рад этому: пожалуй, если у кого и были шансы на победу, то только у него. Волею судьбы, стоило им задуматься над тем, кого еще позвать с собой, явился Моутс. Узнав, о чем речь, он вызвался быть третьим. Что ж, Моутс был превосходным солдатом, лучшего и искать не стоило, и его приняли в четверку обреченных без возражений.

Оставив товарищей вдвоем готовиться к бою, Поуп отправился на поиски Конроя, разведчика из мотоциклетного отделения, типичного ирландца, для которого драться – все равно что дышать. После гибели Сандерсона они с Поупом остались единственными белыми на весь отряд. Долго упрашивать его не пришлось, и вскоре отряд из четырех смертников двинулся в путь.

Поуп, Моутс и Небраска Джон вооружились винтовками и пистолетами. Кроме этого, все трое прихватили по ножу для разделки туш и томагавку, взятым с мертвых апачей. Конрой взял с собой обрез, пистолет, кавалерийскую пику и нож, а еще – мотоцикл, на котором и ехал рядом с лошадьми остальных, успевшими в долгом походе привыкнуть к этим шумным, трескучим машинам.

– Давайте вспомним, что нам о них известно, – сказал Поуп, и сам же рассмеялся: – На самом деле – ничего, так?

– Они могут быть разного роста, са-ар, – заметил Моутс.

– Верно. А еще по-разному вооружены. Возможно, это зависит от роста, но может зависеть и от звания.

– Полагаете, у этих я-ут-жа есть воинские звания? – усомнился Конрой.

– Они – воины… а может быть, даже солдаты. Раз так, то и воинские звания должны быть. Потому я и позволил тому здоровяку забрать раненого. Никогда не бросай своих, как говорится.

– Резонно, – согласился Конрой. – А драться как будем? Кого мне бить первым?

Поуп поднял бровь.

– Пока не знаю. Одно скажу: как только узнаю я, узнаешь и ты.

– Вот слова выпускника Вест-Пойнта, – фыркнул Конрой.

До следующей долины было пять миль. Вдобавок она оказалась не столько долиной, сколько небольшим каньоном, тупиком, огороженным с трех сторон стенами из огромных, размером с железнодорожный вагон, камней. Ровное дно каньона, этак шестьдесят на шестьдесят футов, было покрыто землей и сухой травой. Все это было видно и по карте, вот только карта не могла показать ни впечатляющих размеров камней, ни того, как они сложены в трехстороннюю стену, будто гигантские кирпичи. Лошадей привязали к мескитовому деревцу – там, где они не могли помешать. Здесь же Конрой оставил мотоцикл. Все четверо вышли в центр каньона и остановились в ожидании… и ровно через десять секунд перед ними, в двадцати футах, возникли четверо яутжа.

Остальные яутжа появились на скалах, наверху.

Оставалось только надеяться, что все это – просто зрители, и Поуп не привел своих людей в огромную ловушку.

С виду четверо воинов яутжа были примерно одного роста с Солдатами Буффало: трое размерами со среднего человека и плечистый великан под стать Небраске Джону. Казалось, яутжа нарочно подобрали бойцов, равных людям хотя бы с виду. «Интересно», – подумал Поуп. Если его выводы верны, это говорило о том, что бой будет честным, а значит, была и надежда, что яутжа сдержат слово.

Тем временем в каньоне появился пятый яутжа, и Поуп узнал в нем огромного воина, с которым столкнулся в ночном бою. Остановившись между четверками бойцов, он повернулся к Солдатам Буффало.

– Четыре боя, потом конец, – сказал он с тем же странным, непривычным акцентом.

– Оружие? – спросил Поуп.

– Только два.

– Они в доспехах, са-ар, – заметил Небраска Джон.

– Верная мысль.

Поуп обратился к яутжа:

– Если это честный бой, ваши воины должны снять доспехи.

Яутжа склонил голову набок.

Остальные четверо, до сих пор неподвижно стоявшие в картинных позах, внезапно переглянулись. Что это, уж не тревога ли? Поуп от души надеялся, что так оно и есть.

– Если без доспехов, то и без вашего громкого оружия.

Поуп на секунду замешкался, соображая, что такое «громкое оружие», но тут же понял, о чем речь. Винтовки и пистолеты. Вероятно, доспехи яутжа хоть чуточку да защищали их от пуль, и без доспехов они были бы обречены. Условие было справедливым.

– Договорились, – ответил Поуп. – И еще одно, – он нарисовал в воздухе круг и сделал вид, будто швыряет этот круг в цель. – Без дисков, которым ты убил Сандерсона.

Яутжа снова склонил голову, и под его маской что-то защелкало.

– Эти яутжа не бьются таким оружием. Они еще не готовы к нему.

Поуп кивнул.

– Значит, до смерти? – спросил он, в глубине души надеясь, что яутжа возразит.

– До смерти.

– Превосходно, – сказал Поуп, хотя думал ровно противоположное.

Он отвел своих назад. Все четверо сняли шляпы и мундиры и сложили оружие в кучу.

Первым яутжа без доспехов и масок увидел капрал Моутс. При виде их лиц он вытаращил глаза и изумленно раскрыл рот.