Для детей и их родителей

– Ну вот и всё, Емеля, ты готов. Показал я тебе всё, что может нам в походе пригодиться. А дальше дело за тобой… От тебя только зависит, сможешь ли ты науки эти применить в нужный час и в нужный момент аль спасуешь и пропустишь миг своего возрождения… – с этими словами Илья Муромец взмахнул своим мечом-кладенцом, и пространство расступилось. Эмиль и Илья снова оказались в той же избе, где началось их знакомство. Да и, похоже, что в тот же самый час…

Ещё пару дней они собирали для Эмиля снаряжение. А затем отправились к камню придорожному, чтобы добыть Эмилю коня. Для этого он должен был сдвинуть камень, чтобы открыть коню проход. Наученный Ильёй, как и что надобно делать, Эмиль с этой задачей справился. Словно из ниоткуда, из-под земли, что была камнем закрыта, вдруг возник прекрасный гнедой конь с красивой волнистой гривой цвета серебра. Чёрные огромные глаза его смотрели на Эмиля так, словно и не конь это, а разумное существо, равное человеку.

Эмиль никогда не ездил верхом, но и тени сомнения не было в его голове. Словно влитой, восседал он в седле. Как одно единое целое, он и конь чувствовали каждое движение друг друга, каждое дыхание, каждую мысль, словно это был единый организм. Вот теперь Эмиль понял: он готов к испытаниям.

Дорога вела через поля, засеянные пшеницей, ещё неспелые колосья которой плавно покачивались на ветру. Солнышко сияло каким-то необычным, многопроявленным светом, отличным от того, что видел Эмиль дома. Но задать про это вопрос Илье Муромцу он постеснялся. «Спрошу-ка я лучше про то место, куда мы направляемся», – решил Эмиль.

– Илья, а, Илья, расскажи мне про тот лес, где Соловей-разбойник живёт. И почему его таким именем назвали? Ведь соловей – птичка маленькая, тёмненькая такая, мне бабушка показывала, когда мы в деревню ездили. И поёт она так, что заслушаешься… А тут вдруг разбойник с таким именем… почему так?

– Вот-вот, Емеля, правильно ты рассуждаешь! – Илья Муромец тяжело вздохнул. – Потому его так прозвали, что песни сладкие он сначала людям пел, говорил, то бишь. Обещал им жизнь прекрасную, сотрудничество. Что беречь дубравушку будет, ухаживать за ней, ежели пустят они его туда, гнездо своё совьёт да терема построит для деток своих. А взамен предложил злато-серебро, коего много у него было, награбленного. Люди-то наивные были, поверили Соловью, сыну Одихмантьеву. Не знали они, чем дело-то закончится. Не подумали они, не спросили совета мудрого у матушки-Земли-то… Откуда у него злато-то да серебро взялось, да так много… Где он раньше-то обитал, откуда появился в краях этих… Слабы они, люди-то… А матушка-Земля бы им всё поведала, рассказала бы, что за птица такая диковинная прилетела к ним. Матушка-то Земля плодородная, родит всё, что мы видим вокруг. Только там плодов её множество, где есть руки добрые, человеческие. Для тех, кто с любовью и светом солнечным в душе, с помыслами чистыми с ней разговаривает. А там, где нет этого, там и пуста она, бесплодная. Потому на Руси, матушке нашей, всегда родит она добра-то множество. И самоцветов разных, и злата-серебра, и живого всего сколько надобно.

Эмиль задумался. Никогда он о Земле так не рассуждал… Ну ходим мы по ней, выращиваем растения всякие, чтобы пища была, летаем на курорты разные, в места красивые, тёплые, путешествуем. А вот как о живой, сознательной никто в школе нам не рассказывал… Может, учителя тоже не знают ничего про это? Бабушка вот только всегда по-другому думала, ругала меня, когда я мусор прямо на землю выбрасывал, и в огороде нехотя ей помогал. Вернее, сбегал с друзьями погулять, лишь бы не возиться в грязи. А теперь получается, что и не грязь это вовсе? Так, что ли?

– Так, так, Емелюшка, – промолвил Илья Муромец.

– Я же мысленно с собой разговаривал! Откуда ты знаешь, о чём я думал? – изумился Эмиль.

– Эка невидаль – мысли читать, – усмехнулся богатырь. – Раньше-то все так умели.

– Что значит «раньше»? Я и так в прошлое попал! Когда это было и где? Нам же по истории в учебниках пишут, что дикие племена на нашей территории кочевали. Значит, люди были совсем неграмотные. А ты что такое говоришь, словно про будущее какое-то фантастическое! – возмутился Эмиль.

– Ну, время оно по-разному течёт, – усмехнулся Илья. – Может, и вернётся то времечко, и у вас люди мысли читать начнут, как в былые времена.

– Совсем ты меня запутал, Илья, лучше расскажи, куда мы едем, что за лес такой, где птица эта сидит?

– Скоро, скоро уже и дубравушка наша покажется. Вот перемахнём на конях наших через поля и луга, через речку ту Смородинку, и на месте окажемся. Расскажу я тебе всю историю эту, пока кони не разогналися… Слушай, однако. Раньше-то, когда все умели мысли друг друга читать и письмен не надобно было, все обо всём знали, потому что знания эти шли от звёзд наших через человеков к матушке-Земле. Всё едино было. А дубравушка наша, она волшебная. Сила в ней была несметная, потому как дубы тысячелетние, высоченные тогда были, до самых до небес почти дотягивались, а корнями глубоко-глубоко к сердцу матушки-Земли тянулись. Самые-то крепкие и высокие – в центре дубравы. И было их девять. Они-то и давали человечеству знания. Связь была между ними крепкая, непрерывная, вечная. Каждая веточка-то дубовая как дороженька, хочешь – по одной ветке иди за судьбой своей, хочешь – по другой. Каждый выбирал свой путь, самый верный, самый полезный для Святой Руси, чтоб процветала она вместе с матушкой-Землёй. Одним целым всё было раньше-то… – с грустью поведал Илья Муромец. – Потом времена другие настали, тёмные. Разные полулюди, полузвери появились. Силу им Темнота давала. Обманами разными, подкупом людей они охмуряли. Смуту разную затеивали. Людей друг с дружкой ссорили. Алчность и жадность между ними сеяли. Получилось у них это, к сожалению.

Эмиль молчал всё время, пока Илья рассказывал. Много мыслей пронеслось в его голове. Какое-то странное ощущение рождалось в его сердце. Что это такое, он пока не понял, но почувствовал, как внутри разлилось тепло. Словно он сам становился больше, шире, объёмнее, чем раньше. Как будто бы моментально вырос после слов богатыря.

– А что сейчас с теми дубами случилось? – не выдержал затянувшейся паузы Эмиль.

– Они и по сей день стоят, дубы-то, великаны. Только именно там, на девяти-то дубах и свил своё гнездо, сеть тёмную, птица заморская Соловей-разбойник. Перекрыл он потоки светлые, что несли любовь человечеству. И держит теперь властью своею тёмною всю дубравушку. Не даёт пройти сквозь лес никому, освободить от злых сил Родину нашу многострадальную.

– Неужели никто не пробовал сразиться с ним раньше? Почему тебя все ждали?

– Раньше матушку-Землю великан Святогор защищал, не пускал никого на Святую Русь. Но пришла его пора уходить в другие земли дальние. И не было никого более такой силы-то… Да и хитростью враги наши, обманом пришли. Не заметили люди подмены-то… Но меч свой Святогор для меня оставил волхвам, старцам мудрым. Они и ждали меня, когда наберу я силы духа русского, чтоб сражаться мог с ворогом. На конце меча этого сила неземная кроется, только им и можно с тем злодеем справиться. Но секрет один есть важный. Не скажу пока тебе, мал ты ещё…