Современная греческая поэзия

Семисветный светильник – любовь:
пылающий
и сияющий, покуда горит,
знак неусыпный,
освящённый страданием.
Его дым,
крохи пламени,
если тронуть их – твёрдые, камень.
И всё-то он поглощает.
И речи, и рёбра,
испуг и раскаяние, и панический страх,
всё человеческое.
Потому что в начале
и после
самое человеческое:
любовь —
семисветный светильник.
Пылающий.
И сияющий, пока ты горишь.

Мисен

В лагере Гектора был я,
в лагере Одиссея ли —
какая разница.
Нет у Харона родины – и он демократ.
Кроме того, я не сражался вовсе:
я только трубу настраивал
и звуком её
людей, гремящих оружием, в сечу бросал.
Чем игра моя была вдохновеннее,
тем больше трупов ложилось вокруг.
От крови меня мутило,
но разве я мог искусство предать
и ритму, во мне вздымавшемуся,
изменить?

Покуда – от горя, думаю, или от ярости,
навряд ли из гордости, —
не похвалился я,
что смертная и смертельная моя музыка
трубы всех богов превосходит.
Услышал меня Тритон, —
сам морской и труба у него морская, – взъярился:
зависть богами движет.
И утопил меня.

Даже радости состязания он не? дал мне,
даже радости поражения.
Потому-то я благословляю Марсия.
Он пришёл состязаться – и проиграл.
Флейту его
победил Аполлон не лирой,
но хитростью:
хитрость богами движет.
Бог повесил его
и кожу с него содрал.
Но, по крайней мере, ему было дано состязание.

Йоргос Маркопулос

Тайный охотник

Государственная литературная премия Греции

Номинация «Поэзия»

2011

Издательство «Кедрос»,

Афины, 2010

(С. 9, 11, 25, 34, 41)

Мои прежние я

Куда все они делись, куда исчезли?
Тот, который когда-то хотел изменить весь мир,
ребёнок, ни минуты не сидевший тихо,
потом любовь: ранимый отрок,
и армия: дерзкий, крутой, бесстрашный,
и ещё дорога: пылкий странник.
Куда они делись, куда исчезли?

Какой-то ветер окутал их и унёс.

А тот, который, оставшись один, испугался бессонницы —
пожалуйста, вот он: бродит сейчас по улицам
с яблоками и обогревателями в руках.

Сигнал какой-нибудь пошли

Позвать тебя по имени я уже не могу.
Но всё же сигнал какой-нибудь пошли мне.
Потому что я один
как после убийства дым над стволом пистолета или как
смоковница дикая
выросшая внезапно в черноте пепелища.
Как причастная лжица