Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Нью-Йорк не стал для Алексеевой родиной, какими были Крым, Стамбул, Белград, Тироль. «Холод, ветер» – это всё, что Алексеева сказала об американском мегаполисе («Холод, ветер… А у нас в Крыму-то…»). «Так странно жить на свете без корней», – скажет она в одноименном стихотворении.

Одиночество – одна из важнейших тем поэзии Алексеевой. Впрочем, люди были ей неинтересны. И свое вдохновение она черпала из общения с природой, куда она уезжала из Нью-Йорка каждое лето. «В лесу я <…> дома <…> одно с тобой, земля», писала она в одном стихотворении. А в другом утверждала свое «родство с косулей, крокусом и тлей – / Кровное со зверем, травное с землей». Поэтесса осознавала вину перед природой («В наш стройный мир, в его чудесный лад / Мы принесли разбой, пожар и яд») и просила: «Пока дышу, пока жива – / Прости мне лес, прости меня трава». «Хорошо бы отстать от погони / За придуманным счастьем людским, / И остаться на солнечном склоне, / И довериться соснам моим», – писала она в одноименном стихотворении. В свою очередь природа отвечает лирической героине Алексеевой полным доверием:

Перебирая пальцами траву,
Как шерсть любимого большого зверя,
Я ничего цветущего не рву,
Мне даже серый одуванчик верит.

И бабочка, мне на руку садясь,
Подробно шарит хоботком по коже, —
Рука роняет травяную вязь,
Рука от счастья двинуться не может.

В 2007 году в московском издательстве «Водолей Publishers» вышло первое на родине собрание стихов Л. Алексеевой

Ведь для меня в доверьи малых сих —
Предчувствие, воспоминанье рая:
Оно, как в детстве незабытый стих,
Горит в душе и греет, не сгорая.

Природа и поэзия примиряют грустную лирическую героиню с жизнью. Не случайно о поленнице на вырубке лесной писательница скажет: «Крест-накрест в ней набросаны / Смолистые стихи». «Холод одиноких бдений» соседствует в ее жизни в «Броженьем светлым в крови, готовых зазвучать стихотворений». И потому Алексеева скажет: «Спасибо жизнь, за то, что ты была». Благодарность теперь уже Богу «за песок на прибрежном камне, <…> за суровый берег и море» и даже за возможность легко уйти «в ту страну, где смолкает память» звучит в стихотворении «Молитва».

Своему четвертому сборнику Л. Алексеева дала название «Время разлук». В нем она вспоминает детство и негромко говорит об уходе из жизни: «Отрекайся, душа, понемногу / От любви осязанья слепой / И готовься в большую дорогу, / Где лишь звезды и ветер пустой». Смерть поэтесса воспринимает как «мерное движенье / Вечного огня / И покой уничтоженья / Мира и меня» («Отомкнуть земные двери…»). Глубоким философским смыслом и мудростью наполнено стихотворении «Не спрашивай, что будет там, потом…».

Алексеева так и ушла из жизни, как писала в своих стихах: тихо, незаметно. В одно из посещений уже смертельно больной Ольги Анстей Алексеева упала и сломала бедро. Сделанная ей операция выздоровления не принесла. Лидия Алексеевна по-настоящему уже не поправилась, неимоверно страдала. В конце концов она отказалась от дальнейших усилий врачей продолжить борьбу за ее жизнь и тихо скончалась в нью-йоркской больнице.

Архив писательницы не сохранился: после ее смерти хозяин квартиры сжег все бумаги своей постоялицы.

Художественный мир Л. Алексеевой практически не менялся на протяжении всей ее жизни, хотя и обогащался новыми темами. Поэтесса привержена к ясности и классическим размерам. «Я безнадежно старый режим в “смысле осмысленности” и если не понимаю, что к чему, для меня стихи не существуют»[62 - Синкевич Валентина. Поэт своего поколения: Лидия Алексеева (1909–1989) // Новый журнал. № 259. 2010, июнь.], – писала она В. Синкевич в сентябре 1985 года. Тонкость пейзажной миниатюры достигается в ее стихах зоркостью взгляда, умением передать детали, неизменной связью изображаемого и переживаемого. Лирическое «я» выражено через особенности красоты природы. О чем бы ни говорила поэтесса, ей всегда присуща сдержанная интонация. Для ее лирического «я» характерно неизменное чувство меры и всегда ровная и сдержанная интонация.

Алексеева – автор нескольких рассказов о детях и подростках («Тедди из Стокгольма», «Мой осколок», «Ложная весна», «Мужское достоинство»), в том числе о быте ди-пийцев («Экватор», «Как мы были артистами», «Золотые туфельки», «Падение Семена Семеновича» и «Натка»). Ее проза точна в деталях и проникнута мягким юмором.

Л. Алексеева была хорошим переводчиком. Среди ее лучших переводов стихи эстонского поэта большого друга Алексеевой Алексиса Раннита (1914–1985), поэма «Слёзы блудного сына» Ивана Гундулича (1589–1638), вышедшая отдельным изданием в 1985. С сербохорватского поэтесса переводила Милона Ракича и Десанку Максимович, с украинского – Игоря Качуровского, с английского – Мэри Элизабет Фрай.

Сочинения

Лесное солнце – Франкфурт-на-Майне, 1954

В пути. – Н.-Й., 1959; 2-е изд. – 1962

Прозрачный след. – Н.-Й., 1964

Время разлук. – Н.-Й., 1971

Стихи (избранное) – Н.-Й., 1980

Алексеева Л., Анстей О., Синкевич В. Поэтессы русского зарубежья. – М.: Сов. спорт, 1998

Горькое счастье. – М.: Водолей Publishers, 2007

Публикации

«Белка носит жолуди…» //НЖ. 1956. № 44.

«Бывает день – уже с утра…» // Соер. 1962. № 5.

В захолустьи //Возр., 1959. № 93.

Весенний цикл //Грани. 1953. № 17.

«Вошел, как вестник…» //НЖ. 1970. № 101.

Все как было //Возр. 1950. № 9.

«Вся жизнь прошла, как на вокзале…» //НЖ. 1956. № 44.

«Где круто бьет и пенится…» //НЖ. 1955. № 42.

«Говорили мудрые люди…»////Ж 1970. № 101.

Гроза //Грани. 1951, 13. 12.IX. 1944. //НЖ. 1969. № 95.

«День лежит лазурной повязкой…» //НЖ. 1970. № 99.

Детство //Возр. 1959. № 93.

Душа. //НЖ. 1956. № 44.

«Если б нам деревьями…» //Грани. 1964. № 55.

«Еще звенело в трубах водосточных…» // Соер. 1975. №№ 28 / 29.

«Жизнь была натянута как парус…» //НЖ. 1970. № 101.

Засуха//НЖ. 1963. № 71.

Зима на Бродвее //Лит. совр. 1951. № 1.

«Из каких четвертых измерений…» //НЖ. 1958. № 53.

«Из моего дыханья…» // Совр. 1962. № 6.

«Как влюбленный, кого забыли…» // Совр. 1963. № 7.

«Как тень горы, упала тень разлуки…» //НЖ. 1959. № 56.

Картинка с улицы. // Совр. 1976. № 32.