Нежный человек

“И день такой… Как будто мальчик…”

И день такой… Как будто мальчик
Встаёт рассказывать стихи,
В костюме грозного команчи,
Двенадцать строчек чепухи,
Которой вовсе не бывает,
И потому он каждый раз
Начнёт и тут же забывает,
И смотрит ясными на нас.

И мы его наперебой
Зовём, подсказывая слово —
А он ревёт, яркоголовый,
И с мамой просится домой…
Потом не вспомнит ничего,
Лишь на полу оставит перья —
И пропадёт во тьме империй,
Играя жизнью кочевой.

“Предрождественская тоска…”

Предрождественская тоска…
Забирайся в свою избу.
Вынимай не спеша резьбу
Из картофельного глазка.
Продолжаясь две тыщи лет,
Ты и века-то не нажил —
Вот и точишь свои ножи,
Вот и топчешь свой туалет.

Фотокарточки на стене:
Выцвел дед – разбери, что дед.
Да и ты, где тебе семь лет,
Тоже словно бы из теней.
Сто друзей и сто два врага,
Шрам на скуле, на сердце – боль.
Говоришь себе: «Бог с тобой!» —
По привычке, наверняка…

Всех позвал – никто не пришёл.
Остаётся копать в себе.
И заноза стучит в стопе —
Сам не вырвал, и не прошло.
Но увидишь – идёт звезда,
Ледяную вскрывая мглу.
И заплачешь в своём углу…
Раз. До смерти. И навсегда.

“Меня по отчеству не звали…”

«Меня по отчеству не звали,
Я семь десятков просто Любка,
Мы, как приехали с Алупки —
Всё на Урале, на Урале…
И я почти не помню моря,
Ну, что округлое – и только…
А мне пора уже на дойку —
Стою, вот, видишь, руки мою…»

«Любовь Ивановна, у вас же
Телята – лучшие в районе,
И о секретах в рационе
Никто подробней не расскажет!
…Ну что вы плачете, не стоит,
Любовь Ивановна!..» А Любка,
Подолом вылинявшей юбки
Закрыв лицо, тихонько воет.

«Пережила детей и мужа,
Всё время здесь, а дома – страшно.
Я говорю с животным каждым,
А что ещё теперь мне нужно…»
…И чётко, словно фотоплёнка,
Всё, что не схватится душою,
Вмещает чёрное большое