Поза трупа

Куприянов дважды набирал номер и сбрасывал где-то на шестом гудке. Потому что пока еще не знал, о чем разговаривать.

В заявлении, кроме паспортных данных, нужно было проинформировать о состоянии здоровья. Сергей автоматически расставил галки в окошках под словом «нет» – все у него в порядке, никаких хронических заболеваний, работа не связана с риском, единственное – в графе «увлечения экстремальными видами спорта» написал «горные лыжи». Уже вечерело, когда дизайнер решился набрать номер в третий раз.

– Можно поговорить с Марией Игоревной?

– Кто ее спрашивает?

– Это по поводу страхования жизни.

– Кто ее спрашивает?

Неужели тот же стажер? Они его и на телефон посадили!

– Сергей Куприянов.

– Секунду…

В телефоне заиграла музыка из немого кино. Дизайнер представил, как маленький клерк в ч/б пробирается между столами, шепчет что-то Марии Игоревне, как они по-злодейски смеются, и тут он вдруг с перекошенным лицом хватает ее за коленку, а она, резко посерьезнев, бьет его по щеке.

– Алё, – тот же тихий голос. – Мария Игоревна ушла, позвоните завтра.

Обедать ходили с Кошкиной в шестом часу. Поедая голень индейки в сетевой хипстерской закусочной «Вуаля», эта тридцатипятилетняя клуша рассказывала, что приняла решение стать веганом.

– Тебе бы тоже заняться собой. Так на йогу к нам и не зашел…

– Может, и зайду.

– Не тяни, чего ты тянешь?

– Да, некогда пока… влюбился я, – вдруг выложил Куприянов. – Девушка отсосала в клубе, представляешь?

Кошкина подавилась.

По дороге домой зашел в магазин и купил купаты, яйца, молоко и 0.5 водки для сна.

В среду утром стажер по телефону сказал, что Смирнова занята, спросил, есть ли у Куприянова вопросы и когда он принесет заявление. То есть они все там были уже в курсе – старший менеджер заарканила клиента. Может, это у нее такие методы? О’кей.

На следующий день Сергей нашел ее страницу в фейсбуке. Это оказалось непросто. Группа «От заката до рассвета» насчитывала двести тринадцать подписчиков. Один из них, поклонник гоночных тачек и боев без правил мускулистый Виктор Прокопенко, со скрещенными на груди в стиле мистера Пропера руками – то ли в шутку, то ли нет быковал на камеру. Он выложил на своей странице фотку, где, как охотник с добычей, позировал у знакомой стойки, крепко зацепив Смирнову за талию. На Марии Игоревне было платье цвета фламинго, в руках старый добрый «Лонг-Айленд». Рядом комментарий: «Nashamasha лучше всех». Интересно, что это значит?

Линк вывел Куприянова на нужную страницу. У Маши было сто семьдесят пять френдов и всего несколько фотографий: на фоне логотипа «Гарант Антея» в жакетике и юбке, на пляже с галькой и в дыму от кальяна на заросшем сорняками дачном участке в окружении подруг. Из информации о себе Маша указала только, что закончила Юридическую академию, живет в Москве, любит торговый центр «Цветной», дизайнера обуви Кристиана Лабутена и Центр Боевых искусств Виктора Прокопенко. Еще она перепостила несколько видео про нежные отношения собак и кошек, обошедшую Интернет фотографию заросшей вьюном железной дороги, какой-то пасквиль на Навального, собственные снимки цветов, клипы с танцами, статью про тайм-менеджмент, а также прикольные открытки типа «В юности Васю называли вальтом, потому что его били дамы».

Промаявшись пятницу, уже к десяти часам Сергей открыл дверь в клуб и столкнулся с охранником, тем же пандообразным блюстителем нравственности, который стоял на посту неделю назад.

– Паспорт покажи, – огорошил его тот.

– С какой стати? Я, что, похож на семнадцатилетнего?

– Так положено.

– Кем положено?

– Правила клуба.

– В прошлый раз не просили. – На Куприянова был устремлен сонный ненавидящий взгляд.

– Вот страна. Чего хотят, то и делают…

На стойке танцевала только одна девушка, похоже, местная go-go-заводила – лет восемнадцати, в клетчатой рубашке, завязанной калифорнийским узлом над детским животиком, в маленьких джинсовых шортах и порванных колготках. Истинный вкус пятницы был ей еще не знаком, но она уже всеми силами стремилась в пропасть.

Маша накачивалась «Лонг-Айлендом» в дальнем конце стойки между двумя одинаково пресными гражданами в песочно-серой гамме: на одном из них были очки и костюм, на другом – рубашка с ручкой в нагрудном кармане. Адвентисты седьмого дня, не иначе. Зато сама выглядела – глаз не оторвать – короткое серебристое платье с блестящими чешуйками.

– Привет, – Сергей открыто подошел к ней.

– Ой, здравствуйте, – кажется, она обрадовалась, а может, испугалась. Протянула руку. – Где еще встретишь своих клиентов?

– Ага, – он пожал узкую ладонь, чуть сильнее, чем требовал этикет. – Клиентов. Точно.

Заказал двойное виски, подождал, пока закончат светский разговор. Эти двое были командированными из Новосибирска, приехали на конференцию, пытались выяснить у симпатичной девушки, что еще есть интересного в Москве. Конечно, и в клуб зашли исключительно ради краеведческого интереса.

– Ты меня что, правда, не помнишь? – спросил Сергей, когда она повернулась к барной стойке.

– Помню.

Маша скромно помешивала соломинкой «Лонг-Айленд». Судя по ее виду, первый.

– Что ты помнишь?

– Это экзамен?

Посмотрела с вызовом – лицо прямо злое.

– Да нет.

Куприянов задумчиво звякнул льдом.

– Сегодня будешь танцевать?

– Сейчас только выпью.

А с ней непросто. Надо ловить настроение. Хотя в то же время Куприянов хорошо ее понимал. Вот в чем дело. Он все понимал, несмотря на то, что она пыталась его запутать. И поэтому нисколько не испугался напускной строгости.

– Зачем ты это делаешь вообще?

– Что делаю?

– Ну… я вот, например, недавно развелся, – объяснил Куприянов. – Поэтому сейчас бухаю. А ты?

Она промолчала.