Костяной скипетр

Машина, со страшным скрипом, «пошла юзом» по сыроватому снегу, однако каким-то чудом разминулась с двумя лошадьми, что бодрой рысью вылетели из проулка.

Лошадь тянула за собой красивую повозку на колёсах, крытую роскошным тентом из золотистого шёлка, сидящий на облучке кучер с трудом натянул поводья, остановив повозку.

Двери повозки распахнулись, и оттуда выскочила жутко полная женщина, облачённая в какой-то невообразимый наряд – роскошные платки и кучу юбок, поверх кожаной куртки. Судя по лицу, женщина была цыганкой – смугловатой, с густыми бровями и тёмной кожей.

Женщина упёрла руки в боки и – ни разу не повторившись, и не сбившись, ни единого разу, поведала на всю улицу, кто такая Франка, где он и от кого она родилась, и на каком болоте под корягами пряталась, пока не села за «поводья этой дьяволовой самокатной кареты».

Франка не осталась в долгу и ответила ей в том же ухе, разве что с уточнениями насчёт того, у кого из них «бока толще, от прозябания в трясине и диеты из жирных комаров».

Цыганка затряслась так, что случайные свидетели сей ссоры (включая кучера) спешно попрятались кто куда. Затем на Франка обрушился такой поток ругательств, что у женщины аж в глазах побелело, и она сунула руку в рукав своей шубки…

На рукаве Франки словно защёлкнули наручники. Снарк легко приподнял руку Франка, – его хватка была похожа на стальные оковы, разорвать которые не было никакой силы. Затем, отстранив женщину в сторону, Доктор Акула клацнул зубами и проговорил пару слов на каком-то странном языке. Франка ни разу не слышала ничего подобного – эти слова не были ни цыганскими, ни итальянскими, ни вообще какими-то. Какой-то набор гортанных слов, совершенно непонятного смысла.

Однако на цыганку они произвели воистину волшебное воздействие – она выпучила глаза, побледнела и молча прыгнула в повозку.

Снарк чуть сильнее стиснул руку Франка, так, что спрятанный в рукаве дамский пистолетик врезался в кожу женщины.

– Не стоит вам давать волю своим чувствам, милостивая сеньора, из-за такого пустяка… – проговорил Доктор Акула. – Поверьте – никакая мелкая обида зачастую не стоит такого мрачного ответа…

Голос у него был спокойный и даже преисполненный уважения – но Франка стало страшно. А ещё страшнее стало, когда женщина обратила внимание на руки Снарка.

До этого Доктор Акула прятал их в варежках, но перед тем как схватить Франка за запястье – варежки снял.

Каждая фаланга на кисти Снарка была чуть-чуть длиннее фаланг простого человека. От этого пальцы Снарка были странными – длинными и даже очень. Словно у паука.

– Я поняла. Убери свои руки и больше не хватай меня без разрешения, – процедила Франка.

– Как изволите приказать, сеньорита, – Снарк выпустил запястье Франка. – Но изволю и вас попросить больше не давать мне поводов останавливать вас. Хорошо?

Франка скривила губы, готовясь испепелить наглого американца «глаголом», но так и замерла, вспомнив, что этот самый Снарк вообще-то приглашён её хозяином, и не след слуге проявлять излишнюю инициативу.

– Хорошо, постараюсь сдерживать себя… – улыбнулась она, одними губами. – А теперь если у вас всё – то прошу в машину. Мой хозяин ждёт вас с нетерпением. Уж не знаю, отчего он вызывал вас, но думаю, что причина – весьма важна.

– Это да, – Снарк кивнул и сел в машину. – Так уж изволили повернуться обстоятельства, что ваш хозяин не стал связываться с более опытными профессионалами, коим знакома техника работы Новой Зеландии и вызвал меня. Как полагаю, вам известна причина этого его желания, ибо вы, как ни крути, его верная секретарша, перед коей он часто открывает свои замыслы.

– Да. Просто я так ничего и не поняла. У нас в нашем городе сотни антикваров и специалистов, чья репутация весьма заслужена и справедлива. Но нет – маркиз, за каким-то шутом, обратился к тебе, человеку совершенно никому неизвестному, – Франка повернула руль и загнала машину в проулок, дабы срезать путь. Вот скажи мне, американец, что в тебе такого, чего нет у других итальянских специалистов?

– Знаете в чем, правда, жизни? – усмехнулся Снарк, сложив руки на груди.

– Просвети меня.

– Правда жизни в том, что мы должны часто или лгать или не отвечать на вопросы. Я не люблю лгать, поверьте. Поэтому я не стану отвечать на сей ваш вопрос… Могу только сказать – если ваш хозяин изволил вызвать меня, значит, он абсолютно убеждён, что с возникшей проблемой могу справиться только я.

Франка помолчала, отметив, что Снарк очень деликатно дал понять ей, что она лезет не в своё дело. Хотя, что и говорить, дело было странным…

Больше они не успели поговорить – автомобиль завернул к особняку маркиза…

***

Около особняка клубился народ, среди которого чётко было видно снующих во все стороны «фазанов», хорошо различимых благодаря торчащим на шлемах перьям данных птиц. (В указанное время в некоторых городах Ломбардии роль полиции играли и берсальеры. Это связно с тем, что после объединения Италии в 1870 году, не во всех городах новое правительство могло полагаться на старую полицию – вот почему в некоторых северных частях Италии, вплоть до начала Первой Мировой Войны, полиция была усилена и берсальерами, как бы абсурдно это не звучало (с современной точки зрения это всё равно как если б военная комендатура России следила бы за порядком в городах, в мирное время, вместе с милицией). Объяснялось это во многом тем, что развивающемуся индустриальному обществу Ломбардии требовалась жёсткая рука в контроле над преступниками и революционерами. Примечание автора).

– Да что меня сирокко разодрал! – Франка остановила машину и шустро выскочила на улицу. – Эй, Осёл – что творится?!

– Сеньорита Франка! Как хорошо, что вы приехали! Безносого убили! Его сам Нога-Бананом, этот поганый чёрт, чей отец был прокажённым ослом, убил! – крикнул привратник, расталкивая толпу и подбегая к Франке. – Он убил Безносого а, узнав, что прибыли «фазаны», торчит в гостиной с тремя тоннам взрывчатки, чтоб мне всю жизнь жрать протухшую сардину, с фонарём и угрожает пустить всех нас на небеса, если только какая свинья посмеет протянуть к нему своё копыто! Да что ж это творится?!

Снарк выскочил из машины, всмотрелся в окружившую толпу, а затем приказал Франка.

– Зажмите уши.

Сказано это было так, что уши зажала не только Франка, но и привратник, а также полдесятка набежавших поглазеть зрителей.

Доктор Акула издал какой-то жуткий, рокочущий клич – громкий и решительной – от которого у Франки, очень даже заметно, задрожали ноги. И это несмотря на зажатые уши!

Остальная толпа оценила этот клич правильно – и в долю секунды разбежалась, испарившись со сказочной скоростью. Снарк подхватил Франку на руки и решительно влетел с ней в особняк маркиза. Стоявшие у дверей охранники и берсальеры бросились было на перехват, но Франка без труда остановила их одним только выражением лица.

– Что там творится?! – рявкнула она.

– Убийство тут творится, – прорычал один из «берсальеров». – Так что попрошу отойти в сторону и не лезть, куда не просят.

– Я тебе дам, не «лезь куда не просят»! – Франка потрясла кулаком у носа берсальера. – Да Снарк, чтоб тебя жабы сожрали – отпусти меня!

Снарк разжал руки и поставил Франку на пол.

– Эй, осторожнее все! – крикнул кто-то из коридора. – У этого психа взрывчатка и фонарь – причём зажжённый. Он грозит всех подорвать! Ему там только фитиль в огонь сунуть и всё!

– Прошу прощения, – Снарк обошёл берсальера.

– Эй, а ну стой!

Снарк ткнул берсальера своим длинным пальцем в подбородок – тот удивлённо оглядел на учёного и тут же пошатнулся и сел в кресло у стены – у него отказали ноги.

Доктор Акула потёр пальцами губы и двинулся вперёд, шагая с целеустремлённостью боевого судна, в сторону большой двери, у которой сгрудилась куча народу – берсальеры и какие-то люди в костюмах лакеев.

– Прошу прощения, – Снарк подошёл к толпе, и врезался в неё как ледокол – в льдины. – Прискорбно извиняюсь. Не соблаговолите ли пропустить?

– Эй! Ты кто такой? А ну – взять его! – один из слуг, коренастый, широкоплечий мужчина, ткнул в Снарка пальцем.

Трое крепких парней в мундирах сцапали Снарка за руки, и плечи, но тот просто посмотрел на них и проговорил:

– Усните.

Берсальеры уставились на Снарка как на безумца, но в следующий миг пошатнулись и. выпустив его, рухнули на ковёр, мотая головами и осматриваясь по сторонам сильно осоловелым взглядом.

Увидев такое, все шарахнулись в стороны и Снарк, беспрепятственно, вошёл в зал.

Посмотреть там было на что – зал был украшен драгоценными гобеленами из шёлка, с потолка свисала люстра – между прочим, с электрическими лампочками, а пол был устлан невообразимым количеством шкур.

Посреди зала стоял полноватый, совершенно лысый мужчина, что держал в одной руке морской фонарь, а в другой большую банку из-под консервов, из которой торчал короткий фитиль.