Напёрсток

Затем сняла с полки тесак и, покрутив его в пальцах, начала шинковать стейки в мелкое, но аппетитное, крошево. За этим занятием её и застала Виктория.

Рыжеволосая девушка, Снарк говорил, что Виктория чуть-чуть постарше его, вошла на кухню голышом, если не считать огромного одеяла, в которое она завернулась как в полотенце (в описываемое время пляжных полотенец ещё не существовало. Примечание автора).

Викторию, из-за её короткой причёски, легко можно было принять за юношу, чем она, к слову, активно пользовалась. Впрочем Милалика и сама хорошо знала, что одинокая девочка-сирота, скитающаяся по Америке, что ещё не отошла от последствий Гражданской Войны, гораздо лучше притворяться именно парнем.

До появления в доме Снарка Виктория подрабатывала в основном трубочистом – толстый слой сажи помогал ей маскироваться под парня ещё успешнее – причем настолько успешно, что один только Снарк понял, что перед ним – девушка, когда увидел Викторию в первый раз.

Нагота Виктории не скрывала следов сажи на её теле – Снарк объяснил это тем, что сажа въелась кожу девушки как краска для татуировок – правда в отличии от краски для татуировок, сажа рано или поздно ототрется.

За два месяца Виктория здорово побелела, но до полной чистоты было ещё далеко.

– Сегодня, как я вижу, ты дежуришь, как енот у кухни-то? – усмехнулась она, не

– А ты тут чего, ещё кого-то кроме меня увидела? – усмехнулась Милалика. – Садись, счас я тут порублю мяса на крошево.

– На чего? – Виктория привстала на цыпочки, и посмотрела на стол, явно подозревая, что Милалика успела сбегать на берег моря и притащить оттуда какую-то дохлятину, на завтрак.

– Обычные кусочки мяса… Счас я их порублю, обжарю и со сметаной. Что, неужто такого не едала?

– Да видала я такое в гробу, оббитой шкурами койотов, – Виктория потянулась. – Консерву бы какую открыла. Неужели охота возиться с мясом половину утра.

– А куда спешить? Счас завтракать приготовлю, да пойду доброго человека за воротник трясти – в погребе то уж скоро мыши с голодухи повесятся. Думала куру порубать, да сварить – а вот поди ты, пропала. Не думала что так быстро всё сметелим.

– Хе! – Виктория потёрла живот. – Ещё бы нам тут всё не слопать. Вон сколько народу у Снарка живёт. Ты, я, Жан-Палаш, да ещё и какие-то больные, что к нему приходят постоянно. Хотя, если вспомнить, что там за врачи в «городишке Мингарога», то неудивительно, что к нему все бегут…

Милалика высыпала мелко нарезанное мясо на сковороду и стала активно его помешивать. Крышку на сковороду накидывать не стала, а поставила металлическое решето – какое-то странное сито, что нашла в сарае среди вещей Снарка. Предмет был больше всего похож на сито, только из проволоки, и с довольно крупными ячейками – жуки и мусор спокойно проскальзывали через него.

Так же предмет был очень прочным, усиленным дополнительными обручами, с обилием заклёпок. На нём было заметно какое-то клеймо, но оно было так стёрто временем, что понять, что это – было почти невозможно. Ясно виден был только год создания этого предмета – 1789…

Это странное сито Милалика деловито, и поставила на сковороду.

– Понимаешь, когда ты жаришь на сковороде без крышки что-то, то жир и масло брызгают во все стороны. Для того, что бы самой не «промаслиться», надобно накидывать на сковороду сито. Оно как бы ловит капли жира.

– Как говорил аллигатор, подавившийся соломенной шляпой пьяного раба – «а вот зачем это надо»? Ты что, просто крышку не можешь сверху бросить? – изумилась Виктория, глядя как Милалика перемешивает на сковороде мясо.

Из под стола выглянул очередной таракан, что пошевелил усами и бросился бежать.

Виктория вытянула в его сторону руки резко растопырила пальцы – таракан тут же упал и больше не шевелился.

– Ну ты вот всегда таковской дурой была, аль это тебе от купания голой, ум отморозило? – усмехнулась Милалика. – Смотри тут штучка какова – если ты прикроешь сковороду крышкой, то жар никуда не пойдёт, а будет возвращаться назад. И в итоге мы получим мясо, что как бы сварится на пару. Или, как там говорят – тушиться будет. Ибо в любом мясе то вода есть – в виде той ж крови и соков… А мне надо мясо поджарит так, что бы оно чуть сухим было, поняла?

– Поняла, – Виктория скинула одеяло и присела перед печкой, вытянув руки. – Давай чем помогу? Кофе заварить? Вон, там ещё пара банок есть.

– Чай проще бы, да я как заметила, вы, американцы, чай не особо привечаете?

– Да когда как, – Виктория усмехнулась. – Чай – он же счас из Индии и Китая привозится. А эти страны они как бы в услужении у Англии. Вот у нас в США чай не в таком большом почёте, как в той же Англии. Мы – американцы народ практичный, да только не настолько, чтоб деньги свои в карманы своих врагов сыпать. Вон – у нас есть плантации кофе в Южной Америке – наши, личные, нашими богачами основанные. Так что мы уж кофе у них будем покупать. (В США действительно очень сильно распространён «культ патриотизма» – американцы предпочитают покупать товары у своих производителей. Товары иностранцев закупаются в редчайших случаях и в отсутствие вменяемой альтернативы. Причём, что характерно, товары, что производятся за рубежом на иностранных предприятиях, находящихся под управлением американцев в США считаются «своими», американскими. Примечание автора).

Достав кофейник, Виктория осмотрела его и даже заглянула внутрь.

Милалика приподняла странное сито и перемешала кусочки мяса, следя, что бы они обжарились со всех сторон. Мясо уже немного подрумянилось и начало издавать очень даже аппетитный запах.

Виктория ловко налила в кофейник воды и поставила его на огонь. Затем вытянула шею и сделала странное движение – открыла и закрыла рот, словно откусила кусок воздуха. И тут же посмотрела через плечо на дверь кухни.

Милалика пошевелила ушами.

На кухню ворвался острый запах полыни. Затем, с трудом опираясь на трость, вошёл и источник оного запаха – сам Жан-Палаш.

От того страшного скелета, который месяца два назад пришёл дому Снарка – помирать от старости, уже и помину не было. Милалика не знала, чем там лечил Снарк пришедшего в его дом ветерана Наполеоновских Войн, но старик не слегка ожил – у него появился румянец, мертвецкий цвет кожи полностью пропал, да и на руках и ее начало появляться какое-то мясо.

Самым странным было то, что корни волос Жана-Палаша приобрели довольно странный цвет – зрелой пшеницы.

В общем, старик, которому было больше ста лет, заметно поправился и даже как бы помолодел.

– Ох ты-ж, чтоб вас мамлюки в гарем забрали… – Жан принюхался. – Мясо! Ты прям глянь – готовишь, как наш повар в Булонском лагере! Ах-ха! Молодец, девка. Прям скоро тебе мужа надо будет искать.

И улыбнулся жуткой, беззубой улыбкой.

– Без мужика жила, без мужика и проживу, – огрызнулась Милалика которую Жан-Палаш, с его вечным «синдромом неженатой свахи», жутко раздражал. – Сам то, как я погляжу без жены – прыгаешь, как лягушка, от подружки, да к подружке.

– Ну, я мужчина. Мне – можно, – Жан поморщился и схватился за правый бок. – Ох-хо-хо… Как говорили мои подружки из борделя – «не твоя, милок, неделя..».

– Что у вас там? – Виктория, тщательно запахнувшись в одеяло, подошла к Жану с кружкой воды.

– Да вот печень болит. Она, в последнее время ведёт себя так, словно с медведем подралась, – Жан-Палаш потёр бок. – Впрочем, мусье Снарк говаривал, что энто на его лекарства такая реакция будет некоторое время. Мне в Египте один мамлюк ножом в бок саданул – я тогда чудом выжил. И пока валялся в госпитале – так у меня печень так-же шалила… Эх! Чего там готовишь, мамзелька Милалика?

Что такое «мамзелька» Милалика пока не знала, но сильно подозревала, что если узнает – то сразу полезет бить наглого старика. И возможно даже – ногами…

– Маленькие кусочки мяса жарит, – проговорила Виктория, ослепительно улыбнувшись.

– Знаю. Вижу. Понял, – не остался в долгу старик. – Ты это, девка, не жадничай – «мясы» да поболее вали. Чай не от своей личной ветчины отрезаешь, а от общественной.

– Ха! Это не ветчина, а говядина.

– Да мне как-то оно до Ворот Седьмого Рая, чего там это мясо делало – мычало, хрюкало, аль о забор чесалось. Главное что бы «смилуйтесь» не орало – а в остальном случае – «добро пожаловать к Господину Брюху», да под хлебушек…

– Да чтоб меня аллигатор отодрал… – Виктория метнулась к шкафу где Снарк держал хлеб и открыв его, вытащила кусок хлеба, размером с ладонь. – От засада-то… Такое чувство, что в шкафу с хлебом отряд голодных северян побывал!

– Что, совсем нету ничегошеньки, кроме этого сухаря? – проворчала Милалика, остервенело помешивая мясо.

– Сама что-ль не видишь? – Виктория повертела кусок хлеба и попробовала откусить. – Гы!!!

– Хо-хо-хо! Дай сюды! Счас покажу как мы в походе из солдатских сухарей-то блюдо хорошее делали… – Жан-Палаш взял хлеб и положил его в сковороду с мясом. – Счас он мясным соком да горячим паром от мяса пропитается и станет нормальным и вкусным… Ох ты блин! Ты, девка, чем это сковороду накрываешь?

– Ситом. А что? Сито какое-то странное. Знакомо чтоль тебе? Скажи еще, что ты его лично обронил, когда из Москвы в Париж драпал.

– Да не… Эта штучка, мамзелька ты моя наглая, не французского роду-племени… Не была она у наших ребятушек. Хотя такими я пользовался часто, чё уж тут крутить ведьму вокруг столба? – Жан-Палаш поднял сито. – Это сито для гранулирования пороха.

– Гранулирования? Что это такое? Милалика и Виктория удивлённо переглянулись.