Шаг второй. Баланс сил

– Не думал, что программа столичных школ настолько отличается от курса гимназии в Ведерниковом юрте, – вздохнул я.

– Не всех, Ерофей, – отозвалась княгиня. – Но среди подобранных мною вариантов таких подавляющее большинство.

– А без этого никак? – спросил я, искренне не желая тратить время на столь бесполезное времяпрепровождение.

– Увы, – развела руками Лада Баженовна и тут же доброжелательно улыбнулась. – Не переживай, научиться танцевать нетрудно. К тому же от учеников никто не требует выступлений на соревнованиях. Это лишь дань традиции, соответственно, и танцы вам будут преподавать лишь в минимально необходимом объёме, чтобы не ударили лицом в грязь, буде доведётся оказаться на балу.

– А этикет тоже будут преподавать «в минимально необходимом объёме»? – грустно спросил я. Не то что бы мне было это действительно интересно, но… надо же было как-то скрыть своё недовольство.

– Этике-ет, – с непонятной интонацией протянула моя собеседница, остановившись у двери. – Нет, Ерофей, этикет в школах вдалбливают. Жёстко и без всяких скидок на происхождение. И это правильно. Знаешь, учителей этикета все их воспитанники ненавидят… пока учатся, зато после учёбы готовы их на руках носить. А всё почему?

– Почему? – эхом повторил я, спускаясь по лестнице следом за княгиней.

– Потому что только после совершеннолетия, окунувшись во «взрослую» жизнь, молодые люди начинают понимать, как знание этикета упрощает существование! – веско, словно открывая какую-то тайну, сообщила Лада Баженовна. И ни малейшего намёка на иронию. – Скольких проблем, каких неприятностей позволяет избежать простое следование заведённым правилам, если бы ты только знал. Моя первая учительница, графиня Смольянина, как-то сказала: «Не знаешь что делать – поступай, как диктуют правила этикета. Не ошибёшься». И я не ошибалась. Как бы ни плевались мне вслед из-за «недостойного происхождения», как бы ни ярились «фамильные» на затесавшуюся в их ряды простолюдинку, благодаря урокам моей учительницы, никто из них никогда не мог уличить меня в чём-то неподобающем. За исключением одного случая… но это давняя и лживая история, вспоминать которую в обществе не любят. Боятся мужа и его знаменитой лопаты.

– А… при чём здесь лопата? – Надо сказать, эмоции, которыми буквально фонтанировала Лада Баженовна, изрядно выбили меня из колеи. Иначе бы такого глупого вопроса я не задал. С другой стороны, вопрос о происхождении княгини явно был бы ещё более глупым. Из её оговорок и так нетрудно понять, что в здешний «высший свет» госпожа Старицкая вошла благодаря фамилии мужа. Хотя по тому, как она держится, предположить подобное почти невозможно, да.

– Виталий недолюбливает классическое холодное оружие, зато виртуозно орудует короткой остро заточенной лопаткой. Так что в круг, при надобности, он выходит именно с ней. И, между прочим, он до сих пор ни разу не проиграл, – с неподдельной гордостью в голосе сообщила Лада Баженовна.

– В круг? – не понял я.

– Хольмганг, – невозмутимо пояснила княгиня, но, заметив, что всё равно ни черта не понял, «перевела»: – На дуэль, Ерофей. Это официально признанный способ решения вопросов чести среди «фамильных» и воинов.

Приехали! Двадца… прошу прощения, семьдесят шестой век на дворе, а здешние господа всё ещё на поединках режутся? Бред! А ещё больший бред, что князь Старицкий на эти самые поединки выходит вооружённым МПЛ-50, если я правильно понял описание, данное его супругой. Полный сюр. С другой стороны, если я правильно понимаю, впервые ему пришлось выйти в круг больше ста лет назад, когда подобный «способ решения вопросов чести» и в нашем мире был в ходу. Так, чем ещё прикажете «фехтовать» моему современнику, который, небось, и саблю-то в руках сроду не держал?

– И часто у них такие вопросы возникают? – осведомился я, старательно отгоняя путающиеся от временных парадоксов дурные мысли.

– Сейчас это редкость, – признала Лада Баженовна. – Но случается, случается.

В этот момент стоящие на консоли часы пробили полночь, и княгиня, пожелав мне спокойной ночи, отправилась в свои покои. Потоптавшись в коридоре, я печально вздохнул и… последовал её пожеланию. Иными словами, двинулся в спальню. Спать!

Утром меня разбудил не звонок будильника и даже не визит дворецкого. Княжатам, очевидно, окончательно надоело ждать, а может быть, Лада Баженовна успела как-то сообщить внукам-правнукам, что сегодня они наконец-то получат обещанных компаньонов. Как бы то ни было, в половину восьмого утра моя спальня в доме Старицких подверглась штурму орды восторженно пищащих детей. Пришлось капитулировать… почётно. По крайней мере, они согласились дождаться, пока я приведу себя в порядок. Но стоило мне, умывшись и одевшись, выйти из комнаты, как я тут же был взят княжатами в «коробочку» и отконвоирован в игровую комнату, где, как оказалось, уже дожидался своих подопечных отчаянно зевающий Болх. Судя по всему, его детишки подняли ещё раньше, чем меня. Бедолага!

Глава 6

От дома под городом

до сундука с золотом

Честно говоря, когда я работал над иллюзорами для детей, то предполагал, что создаваемые конструкты станут им подарком, но ни князь, ни княгиня эту идею не поддержали, и почти сразу после демонстрации получившегося зверинца, устроенного им младшими Старицкими, тихая трель зеркома оповестила меня о поступлении на казначейский счёт двухсот пятидесяти рублей. По пятьдесят за каждого иллюзора, то есть ровно в десять раз дороже, чем я продавал их в Ведерниковом юрте!

Отказываться от оплаты, а уж тем более обижаться на то, что Старицкие не сочли возможным принять этот подарок, я не стал. С чего бы? Наоборот, я был доволен таким поворотом. Терпеть не могу ходить в должниках, а этим жестом князь почти прямым текстом сообщил, что не считает меня должным за оказанный его семьёй приём и помощь… с той же школой, например.

Правда, долго ли удастся сохранять статус-кво, я не знаю. Тем более что предпосылки к появлению новых долгов, которые придётся учитывать во время дальнейшей работы с ушлым князем или его людьми, уже читаются. Например, грядущая встреча с Багратовым, назначенная на следующий день после моего переезда в преподавательский квартал университетского городка. О нет, я совершенно не возражаю против сотрудничества с разработчиком и третьим в стране производителем систем связи. Наоборот, я буду только рад, если нам удастся найти общий язык и выгоду. Но и забыть тот факт, что свёл нас именно Виталий Родионович, не смогу.

Я, может быть, временами и веду себя, как обычный юнец, но уж такие-то вещи понимаю, как бы ни давили на мозги гормоны взрослеющего тела. Так что отсутствие между мной и князем неоговорённых долгов сейчас ещё не гарантирует, что эта ситуация продлится сколько-нибудь долго. И даже, если вдруг мы не сможем договориться или просто не сработаемся с господином Багратовым, я почти уверен, что Виталий Родионович придумает что-то ещё, но постарается удержать меня в зоне своего внимания… и влияния. Впрочем, на данный момент это не больше, чем не имеющие доказательств подозрения, на которые пока можно не обращать внимания.

Те несколько свободных дней, что выдались меж окончанием работы над иллюзорами и переездом, я провёл в прогулках по столице и… переговорах о доставке моего имущества из Ростова в Хольмград. Но в итоге всё вышло как нельзя лучше. За день до моего переезда контейнер с содержимым моей бывшей лавки был доставлен в один из складов на окраине Плотни, где и нашёл свой приют, по крайней мере, до тех пор, пока я не обзаведусь новым магазином и мастерской… или не договорюсь с торговцами университетского городка о реализации моих поделок. Правда, последний вариант меня не особо устраивает. Прошвырнувшись по городку и познакомившись поближе с будущими конкурентами и предлагаемым ими ассортиментом, я понял, что настоящей цены лавочники, избалованные поделками студентов, просто не дадут, а сбывать собственные изделия за бесценок мне не позволят гордость… и жадность. В общем, столичной версии «Вечерней лавки» быть. Но этот вопрос я буду решать позже, когда определюсь с графиком учёбы и работы.

Мотаясь по университетскому городку, я, естественно, не мог упустить возможности наведаться в своё будущее жильё, благо профессор Грац заблаговременно сообщил адрес квартиры, даже прислал в поместье Старицких ключ от неё. Так что, оказавшись поблизости, я не преминул заглянуть в дом номер шесть по Богословской улице и остался вполне довольным увиденным. В отличие от застроенного старинными белокаменными особняками центра Хольмграда, университетский городок явно неоднократно перестраивался, так что сейчас тот же преподавательский квартал больше походил на творение поклонника Шехтеля, нежели на уже почти ставшее привычным глазу белокаменное узорочье. И дом, в котором располагалось моё будущее жильё, не был исключением. Это оказалось довольно длинное четырёхэтажное здание из серого кирпича, покоящееся на фундаменте из дикого камня, с изящными «текучими» формами оконных переплётов и дверных рам, закованных в резные каменные «оправы». Расположенное на углу Богословской и Стремянной, красующееся кокетливыми полукружьями небольших декоративных балконов, оно могло похвастать двумя подъездами, выходящими в небольшой ухоженный дворик, и явно давно не используемой по назначению аркой для карет, закрытой массивными, затейливо выкованными решётчатыми створками ворот. Солидный домик, что тут скажешь…

Как и описывал Всеслав Мекленович, квартира оказалась невелика, но неплохо обставлена. Уютная спальня, довольно просторная кухня-гостиная и небольшая ванная. Ну, как небольшая… таковой она, наверное, могла бы показаться здешним жителям, а вот у меня, человека, не понаслышке знакомого с таким вывертом советской архитектуры, как хрущёвки, язык бы не повернулся обозвать ванную комнату площадью в девять квадратных метров – небольшой. А вот «корыто» ванны и впрямь можно было бы поставить побольше. Хоть в своём нынешнем теле я не отличаюсь выдающимися габаритами, но воспринимать сидячее «нечто», заменяющее здесь нормальную ванну, иначе как издевательством не могу. И ладно бы это была душевая кабина, для неё такие габариты вполне нормальны, так ведь нет! Именно ванна, но, сидя в ней, даже ноги не выпрямить! В общем, первая серьёзная трата в недалёком будущем была мною определена безоговорочно. Это убожество я заменю, как только вселюсь в квартиру, и плевать, в какую сумму обойдётся переделка и ремонт. Могу себе позволить.

А вот меблировка квартиры меня порадовала. Ещё бы! Не хватало ещё тратиться на установку того же кухонного гарнитура или покупку шкафов, диванов, столов и буфетов. Правда, вызвало некоторое удивление отсутствие на кровати матраца, но позже дворецкий Старицких, помогавший мне собирать вещи, сообщил, что здесь, оказывается, так принято. При найме меблированной квартиры матрацы для имеющихся в ней кроватей арендатор должен привезти с собой. Ага, вопрос личной гигиены, как собственная зубная щётка или постельное бельё. Забавный выверт.

– Ерофей Павлович, запомните на будущее, – проговорил Сварт, аккуратно упаковывая очередной костюм в один из стоящих перед ним чемоданов. – Наличие матраца на кровати в арендуемых меблированных комнатах говорит только об одном: это не жильё для приличных людей.

– А что тогда? – без всякой задней мысли уточнил я. Дворецкий на миг замер.

– Тут возможны два варианта. Первый: ночлег для отребья, – продолжив как ни в чём ни бывало набивать чемодан вещами, ровным тоном произнёс Сварт. – А второй… номера для интимных встреч.

– Без исключений? – поинтересовался я.

– Почему же, исключения есть в любом правиле. В данном случае к таковым относятся гостиницы и отели. Согласитесь, было бы странно, если бы путешественники вынуждены были таскать с собой из страны в страну столь громоздкую вещь, как ортопедический матрац. Но в отелях их обязательно дезинфицируют после выезда очередного постояльца, а хозяева меблированных комнат подобной чистоплотностью не отличаются. Так что имейте в виду, Ерофей Павлович. Имейте в виду… – звонко щёлкнули замки огромного чемодана, и мой собеседник, окинув взглядом полки опустевшего шкафа, довольно кивнул, после чего вновь обернулся ко мне. – Я отдам указание, чтобы вещи погрузили в машину.

– Благодарю, – я протянул дворецкому конверт с наличностью, и тот его принял даже глазом не моргнув. А я так надеялся ещё раз пробить этого каменномордого! Но, увы, второй раз на ту же удочку он не ловится. И чёрт с ним! Мне хватит воспоминания о том, как отвисла челюсть Сварта, когда я, собираясь съезжать из гостеприимного дома Старицких, предложил приобрести у них купленные для меня костюмы. Бедолагу аж перекосило от удивления пополам с возмущением. Сначала. А потом ничего, очухался, переговорил с Ладой Баженовной и… согласился. Правда, цену выставил как за секонд-хенд, ну да я не в обиде, скорее, наоборот. А то, что в результате этого финта я остался без вознаграждения за иллюзоров… оно того стоило.

Из поместья я уезжал тихо и без помпы. После завтрака попрощался со всеми Старицкими, занял пассажирское сиденье в уже знакомом по недавним поездкам в город микроавтобусе, а через час выгрузился из него у своего нового дома. Уж не знаю, как долго я буду здесь жить, но устраиваться решил со всей возможной обстоятельностью. Дом – это дом, и он требует к себе соответствующего отношения, а потому, отпустив машину и затащив в квартиру оба чемодана, я решил не терять времени и отправился за покупками в ближайшие торговые ряды. Квартиру-то нужно обживать! А у меня, кроме заранее купленного пресловутого матраца и двух сундуков с одеждой, ничего более нет. Ни ложек-поварёшек, ни того же постельного белья и полотенец. Да и холодильник забить тоже надо…

В общем, день переезда выдался суетным и затратным. Зато вечером я, уставший, но довольный, словно только что выкупанный индийский слон, сидел, укрывшись пледом, в ротанговом полукресле, установленном на украшенном изящной ковкой декоративном балконе, попивал горячий чай с лимоном и, вовсю наслаждаясь тишиной, с высоты четвёртого этажа любовался окрестными видами, окрашенными роскошно-алым закатом в сюрреалистические розовые цвета. Красота!

И да, в преподавательском квартале действительно оказалось довольно тихо. Немногочисленные пешеходы почти не создавали шума, а машины… за все два часа отдыха на балконе я увидел не больше десятка этих низко летающих железяк. Преподавательский квартал – это просто какое-то сонное царство. И не скажешь, что в нескольких кварталах отсюда бьёт ключом суетливая столичная жизнь, а по улицам днём и ночью несутся нескончаемым потоком машины.

Утро следующего дня началось так же, как в поместье Старицких: в восемь часов я подскочил от звонка будильника в зеркоме, умылся и, выскочив во двор, устроил небольшую зарядку. Двадцать минут бега, подтягивания-отжимания, и бой с «пыльной тенью» на закуску. Благо в центре двора обнаружилась удобная отсыпанная песком площадка. Правда, эту тренировку пришлось несколько урезать, поскольку уже через пару минут наших метаний по «полю боя», я почувствовал сразу несколько потоков внимания, которые при всём желании назвать просто любопытством язык бы не повернулся. Уж очень настойчивый интерес проявили неизвестные соседи к моему занятию.

Завершив утренний моцион, я поднялся обратно в квартиру и, распахнув дверцу пухлого холодильника, хромированной ручкой и плавными обводами напоминающего мне знакомый по прошлому миру старенький дачный «ЗиЛ», принялся метать из него на стол продукты для плотного завтрака. Яичница, бутерброды с сыром и бужениной, крепкий чай… самое то для правильного начала дня.

Расправившись с завтраком и помыв посуду, я оделся в приготовленный с вечера костюм и, глянув на своё отражение в зеркале, удовлетворённо кивнул. Вот теперь можно отправляться в город.

К моему удивлению, преподавательский квартал не только по вечерам, но и днём был весьма тихим местом. Машин почти нет, пешеходы тоже не особо мельтешат. Ну, люди – ладно. Квартал-то принадлежит Хольмскому университету, а сейчас как-никак учебное время, так что ничего удивительного в пустынности местных улочек нет. Но машины-то, почему так мало машин? И это притом, что рядом, буквально в трёх кварталах от моего нового дома, проходит одна из оживлённейших городских улиц, пронизывающая весь Загородский конец от предместий до самого центра города! Впрочем, огромная многоуровневая парковка у въезда в университетский городок и сам въезд, перекрытый шлагбаумом, дали прозрачную подсказку о причинах такой благостно-тихой обстановки.

Для верности я даже открыл на зеркоме карту Хольмграда, и уже через несколько минут имел возможность убедиться, что подобные парковочные «башни» расположены у всех восьми въездов во владения Хольмского университета. Ну и заодно определился с тем, как быстрее добраться до назначенного места встречи. Благо остановка автобуса нужного маршрута оказалась буквально в ста метрах от ближайшего въезда в городок. Так что ровно в одиннадцать часов утра я вошёл в просторный холл чайной на углу Козьмодемьянской и Великой улиц, где у меня была назначена встреча с гордым сыном гор по фамилии Багратов.

– Добрый день, Ерофей Павлович, – без малейшего намёка на иронию поздоровался делец, поднимаясь из-за уставленного чашками-плошками стола. Высокий, глыбообразный и абсолютно лысый. Матёрый такой человечище. Но, что удивительно, серый шерстяной костюм на этом валуне сидит вполне ладно, даже немного скрадывает впечатление от огромности здоровяка-грузина.

– И вам здравствовать, Бадри Автандилович, – ответил я, принимая тон собеседника, и пожимая огромную, твёрдую как доска, ладонь с золотой печаткой на среднем пальце, сверкающей россыпью мелких брильянтов. Вопреки моим ожиданиям, Багратов не стал ходить вокруг да около, так что, стоило нам расположиться за столом и налить по первой чашке чая, как разговор зашёл о деле, ради которого он и назначил эту встречу. Но, как вскоре выяснилось, я несколько ошибся, предполагая, что речь пойдёт всё о тех же иллюзорах. Уважаемого дельца, оказывается, заинтересовало кое-что другое… правда, напрямую связанное с этой игрушкой, точнее, некоторыми её свойствами.

– Ваш… иллюзор, Ерофей Павлович, демонстрировал манипуляции материальными объектами, – осторожно проговорил Багратов, цепко следя за выражением моего лица. – Я хотел бы знать, это ваша собственная разработка?

– Именно так, – кивнул я.

– Замечательно… вы её уже запатентовали? – чуть расслабившись, улыбнулся мой собеседник, крутя стоящую перед ним на столе полупустую чашку.

– Вы имеете в виду иллюзор? – уточнил я.

– Нет, ментальный конструкт, позволяющий ему манипулировать предметами, – покачав головой, произнёс делец.

– Даже не думал об этом, – пожал я плечами.