Она фотографирует

Выдержав напряженную, но короткую паузу, мама сдалась:

– Хорошо. Допустим, убедила. Ты же не будешь заниматься глупостями?

Милана не поняла, о каких глупостях говорит мама, но на всякий случай отрицательно покачала головой.

– Вот и хорошо. Иди собирайся, а то опоздаешь.

Глава 2

Допрос

Занятия в школе отменили. Весь класс собрали в кабинете химии, и по одному вызывали в кабинет директора. Милана догадалась, что произошло что-то нехорошее. От нарастающего волнения она не то что в слух, даже про себя начала заикаться. Каждого ученика, возвращающегося от директора, подзывал Виктор Павлович, учитель химии. В его лаборантской тоже проходил тайный разговор. Прошедший весь путь мученик, садился за парту и молча погружался в изучение первой попавшейся литературы, которую мог держать и вверх ногами. Когда назвали фамилию Андронова, Милана поплыла, на лбу выступила испарина. В ее голове всплыл образ парашютиста, раздавленного неизбежностью первого прыжка.

Она шла по коридору как узник обреченный на смертную казнь. За все время обучения в школе ее ни разу не вызывали к директору. Она понятия не имела, как школьник должен себя вести перед главой учебного заведения. Милана боялась опозорится и выставит себя круглой дурой. Она либо начнет заикаться как автомат Калашникова, либо, еще чего хуже назовет директора «Ваша светлость», или «Ваша честь». Но выбора нет и потусторонний неизведанный мир открывается через три, две, одну…

Милана постучалась, и, дождавшись одобрения вошла в кабинет. Директорский кабинет ничем не отличался от других кабинетов, что довелось посетить Милане. Разве что в этом, помимо пыльных книжных полок и взрослой нудной ауры, в воздухе витал терпкий аромат кофе. Кроме директора, Семена Григорьевича, в неизменной поношенной тройке и не менее поношенных усах, присутствовал еще один мужчина. Они пили кофе из игрушечных чашек, соблюдая всю строгость текущей встречи. Приятелями их едва можно было назвать. А этот жест на манер кофейной церемонии– всего лишь услужливое гостеприимство. Однако неизвестный мужчина, держался особняком, отбрасывающим тень на робкого хозяина учебного заведения, в один щелчок пальцев ставшго гостем в своем же доме.

– Андронова Милана, – деловито произнес Семен Григорьевич. – Присаживайся. У гражданина полицейского есть несколько вопросов к тебе.

– Оперуполномоченный уголовного розыска Харламов Петр Александрович. – отрапортовал тот, взяв инициативу в свои руки.

Милана присела за круглый стол и напряглась. Она относилась к той категории людей, что без причины чувствуют вину перед полицейским. Ты вроде ничего не натворил, но трясешься как ярый любитель конфет перед посещением стоматолога. Или как дура, трусящая по любому поводу. Милана считала, что полицейские должны носить форму, а тут…Старая кофта в затяжках, мятые потертые брюки, засаленные волосы и мертвецки уставший вид. Вид человека, который слово «выходной» встречал только в словаре Ожегова. Даа, ему не помешали бы несколько часов в спа, или здоровый сон. Хотя по виду он был согласен и на скорую смерть

– Очень п-приятно. – произнесла Милана быстрее, чем успела пожалеть о своих словах. Что тут может быть приятного? Все они собрались по чрезвычайному происшествию, и это знакомство не могло быть приятным в принципе. Это талант – на первом же предложении сесть в самую глубокую лужу. Стыд Миланы коварно зааплодировал.

Опер едва открыл рот, как его перебил скрип открывающейся двери. В кабинет вошла красивая девушка в полицейской форме. Милана тут же влюбилась в ее образ: темные волнистые волосы, точеная фигура Гейши и, строгие черты лица согласно профессии. Вот такой она должна стать, когда вырастет. Красивой, но строгой супергероиней и музой для всей мужской половины.

– Дальше допрос буду вести я., – металлическим голосом скомандовала девушка, грациозно подплывая к столу.

– Но я только начал.

– Свободен, – строго отрезала она, давая понять, кто тут главный. Опер вздохнул, помедлил, но все-таки заковылял в сторону выхода. В его глазах ярким неоном читалось разочарование, от сдачи только что завоеванных полномочий и авторитета. Еще один щелчок пальцев и слетает вторая голова. Вечный круговорот. Пусть и не справедливый, но такова природа сурового уравнения начальник-подчиненный. Девушка-полицейский села напротив Миланы и представилась. – Я Старший следователь Оксана Сергеевна Волк.

В понимании Миланы, если в звании присутствует значение «старший», значит дело очень серьезное. В другой ситуации она уже потеряла бы сознание или пустила бы кровь носом. Но эта нимфа вызывала такое восхищение, что побывать на ее допросе – дело важное и приятное. Да и чего тут, одна только фамилия Волк, звучала уже сильно. Такая хищница перегрызет любому горло, и пикнуть не успеешь.

– Так, – начала Оксана Волк. Она взяла в руки бумагу с именами учеников. – Ты Милана Андронова?

– Т-так точно!

Оксана Волк вскинула брови, но ничего не сказала на нелепый ответ. Милана шумно сглотнула.

– Милана, скажи, ты хорошо знаешь Катю Дорошенкову?

– Она м-моя одноклассница.

– Я в курсе. Я имею в виду, ваши взаимоотношения. Вы дружите?

– Н-не ос-собо. – призналась Милана. Если конечно просьба одолжить точилку или передать записку на другой ряд парт не являлось той самой дружбой, о которой говорит следователь.

Тем временем Семен Григорьевич не знал куда себя деть, передвигаясь словно краб по своему оккупированному кабинету. Вмешиваться в допрос он не мог, понимая, что такой следователь запросто откусит ему голову. Он устало поглядывал в окно и не чувствовал своего превосходства в собственном кабинете. Но не без интереса вслушивался в ход допроса.

Оксана Волк делала пометки в блокноте, после каждого ответа Миланы. Держалась она строго и очень профессионально. Ее образ захватывал как Милану, так и самого директора.

– И что, вообще не общались? – продолжила Оксана Волк.

– Нет.

– Хорошо, как ты можешь ее охарактеризовать?

– В каком с-смысле?

– Ее поведение, учеба, общение с одноклассниками.

– Отвратительное.

– Что именно?

– В-все что вы п-перечислили.

Оксана Волк кивнула с понимающим видом. Милану осенило. Катя Дорошенкова в школе сегодня не появлялась. Да и вчера тоже. С ней что-то случилось, раз полицейские переполошили всю школу. И этот случай не какой-нибудь будничный, а вполне себе серьезный. Душевное равновесие Миланы снова заколебалось. Ей стало не по себе.

– А ты может знаешь, с кем общается Катя? Где проводит время?

– Не з-знаю. А что с-случилось?

– Катя пропала, – объяснила Оксана Волк. – Прошлой ночью она не вернулась домой. Нам нужно установить с кем она могла находиться на кануне своей пропажи.

– Я не з-знаю, – призналась Милана.

Ее сердце сжалось в маленькую точку. Прошлой ночью пропала Катя, и вдобавок ко всему почернела душа отца Миланы. А если это он похитил Катю? Милана помнила его глаза. Кровожадные, голодные и ужасно скрытные. Следователю говорить об этом нельзя. Ее сочтут сумасшедшей. С другой же стороны, если промолчать, то можно поощрить второе похищение. А кто сказал, что это похищение? Милана знала. Слово «старший» в звании полицейского это и сказало. Обычному побегу подростка из дома не придают большого значения. Тут скрывалось что-то другое.

Оксана Волк дала свою визитку Милане на тот случай, если та что-то вспомнит, и отпустила ее в класс. Виктор

Павлович уже ожидал ее и сходу сопроводил в свою лаборантскую.

– О чем ты рассказала? – едва закрыв дверь, спросил он.

– Меня с-спрашивали про Катю Дорошенкову.

– Да я в курсе. Я спрашиваю, что ты им сказала?

Поведение Виктора Павловича насторожило Милану. Какое вообще его дело? Теперь стало ясно для чего он приглашал каждого ученика в лаборантскую после разговора со следователем. Но не ясно для чего ему все это нужно.

– Ничего.

– Как это ничего? – Виктор Павлович достал из кармана брюк платок и промочил лоб от пота. Его волнение еще больше насторожило Милану. – О чем-то вы же говорили все это время?

– Я с-сказала, что п-понятия не имею, с кем дружит Катя.