Маска из другого мира. За занавесом

Это было логично. Для начала нужно максимально подготовиться к глухой обороне, в которой мы явно пробудем до завтрашнего вечера. А уже потом, выставив обязательный дозор, перейти к зализыванию ран и обсуждению произошедшего. Здесь Гонгадзе с нашим Ивановым однозначно солидарны, как, впрочем, и я с ними обоими.

Мы быстро распределились с парнями из ТЮЗа, чтобы побыстрее спрятать все трупы, я оказался в паре с Деном, и мы, не забыв предварительно отменить преобразование нашего оружия, подошли к телу парня в черной рубашке, светловолосого и совсем еще молодого. Это был Петя Малинин, один из лучших актеров тверского ТЮЗа. И, как теперь выяснилось, обладатель маски. К сожалению, ушедший из обоих известных мне миров.

Быстро глянув по сторонам, я увидел, что Костик понес труп Тамары Гонгадзе в паре с рыжим из ТЮЗа. Доктор осматривал раненого «викинга», как я прозвал актера с двойным топором, а Фрителлино взял на себя работу по засыпке пролитой крови. Ему помогали вторая темненькая из ТЮЗа, Вика и наша Элечка. Артемий Викторович потрепал меня по плечу, я вздохнул и взял Петю за ноги. Денис схватился за его безвольные руки, мы попробовали поднять парня, но мертвый человек, как выяснилось, был по ощущениям значительно тяжелее живого. Словно бы что-то мешало нам, заставляя сомневаться в том, что его больше нет. Даже через брюки я чувствовал еще не остывшую кожу, а потом под пальцами проступило что-то липкое, и я едва сдержал рвотный порыв.

– А ну стойте! – лязгнул в тишине голос Гонгадзе, и он подошел ближе.

– В чем дело? – пока я оторопело оценивал возвращение тюзовского режиссера к обычному поведению, Ден возмутился. – Мы же вам помогаем!

– Я еще не снял с него маску, гробовщики! – процедил сквозь зубы Гонгадзе и резким шагом приблизился к нам.

Он наклонился, протянул руку к лицу Пети и легко подцепил с него тонкую частичку образа. Это получилось у него так непринужденно, что я сразу вспомнил собственные попытки избавиться от маски в свой первый день. Получается, если кого-то из нас убить, образ слетает будто осенний лист? После этой мысли я даже на грубость Гонгадзе не обратил особого внимания. Хотя это слово «гробовщики», брошенное нам с Деном, прозвучало будто пощечина! Мы ведь вправду помогаем, а попросить дать снять маску можно было и повежливее!

– Я вам не рассказывал, – Артемий Викторович встал рядом, едва злой Гонгадзе отошел от нас, что-то бурча под нос. – Моя вина, не думал, что мы столкнемся с этим так быстро… Когда обладатель маски погибает, его лик очень легко снять. И как бы это ни звучало кощунственно, он поможет новому обладателю усилиться. Мертвому маска ни к чему, а вот его живому коллеге она пригодится.

Я молча кивнул, все еще держа ноги погибшего Пети и стараясь не обращать внимание на испачкавшую мои руки кровь. Все правильно – мертвым оружие ни к чему, оно потребуется живым, чтобы отомстить.

– Не держи зла на моих, Автандил, – Иванов повернулся к Гонгадзе, буравящему нас пристальным взглядом. – У всех сейчас тяжело на душе, и ваши потери – это и наши потери тоже.

На мой взгляд, Артемию Викторовичу не стоило реагировать столь мягко на оскорбление своих людей. Нет, конечно, не в драку лезть следует, но спускать такое точно нельзя! Видимо, весь мой гнев отразился у меня на лице, так как лицо Гонгадзе разгладилось, и он кивнул Иванову, а потом и нам.

– Я действительно несколько погорячился, – сказал он. – Спасибо за помощь.

Он развернулся и пошел прочь. А я понял, что даже такое вымученное извинение для такого, как Гонгадзе, было настоящим подвигом. Я мысленно махнул рукой, и мы наконец-то погрузили труп Пети Малинина на импровизированные носилки из ростового щита, чтобы оттащить его в желто-белое здание.

Артемий Викторович же отошел от нас к трупу другого тюзовца, через пару секунд к нему присоединился Гонгадзе, снял с погибшего маску, и они вместе понесли еще одного ушедшего навсегда в темный провал входа в лабораторию. И это, надо сказать, отозвалось в моей душе одобрением – оба режиссера не стали играть белоручек, предоставив черную работу рядовым маскам, и сами взялись за дело. Мрачное, но необходимое дело…

Мы шли чуть впереди. Ден шагал первым, пыхтя и сдавленно крякая, мы периодически спотыкались, пару раз чуть было не уронили тело, и я чувствовал себя невероятно мерзко. Наверное, когда ты впервые сталкиваешься со смертью, всегда так. Тебе кажется, будто ничего уже не будет прежним, твоя жизнь разделилась на «до» и «после», а на душе лежит огромный булыжник, что мешает вдохнуть…

Мы занесли труп Пети Малинина в темное прохладное помещение. Уличный свет почти не проникал туда, видны были только черные закопченные стены и еще более черные провалы внутренних переходов. На полу лежали битые кирпичи – как будто в заброшенную воинскую казарму на Земле заглянули, а не в здание на другой планете или в ином измерении.

– Ты и твои ребята пришли на помощь, – заговорил Автандил Зурабович, когда мы вчетвером, пропустив внутрь еще одну печальную процессию, вышли обратно на свет божий. Правда, обращался он не к нам, а к Артемию Викторовичу. – Можете забрать все частички масок, что обнаружатся в трупах этих животных.

– Спасибо, Капитан, – почтительно кивнул наш режиссер. – Еще раз хочу сказать, что сочувствую твоим утратам.

Гонгадзе прикрыл глаза и слегка качнул головой. Парни из ТЮЗа как раз заносили в здание труп его дочери, он жестом попросил их остановиться и, подойдя, склонился над ней. Наверное, с минуту он просто стоял и смотрел на мертвую Тамару, а потом просто махнул рукой, приказывая парням заносить тело в лабораторию.

Я вздохнул про себя – всех мертвецов уже разместили внутри, и нам с Деном теперь не нужно было заново испытывать связанные с их переноской эмоции. Я, конечно, не знаю, как к этому в глубине души относится бородач, но лично мне таскать еще теплых людей, из которых всего несколько минут назад вышли души, было невыносимо.

– Эля, – Иванов подозвал нашу звездочку. – Можно обыскивать трупы хутхэнов, мы с Автандилом Зурабовичем все решили.

Он не сказал ей, что Гонгадзе в качестве благодарности дал нам возможность забрать всю добычу, но наша Беатриче, судя по всему, поняла это без слов. Видимо, на подобные ситуации тоже существовал некий алгоритм, о котором пока знали только опытные члены нашей труппы.

– Смотри, – Ден привычно пихнул меня в бок локтем, но, стоит отметить, уже не так ощутимо, как раньше.

Я проследил за его взглядом и понял, о чем он. Мне и самому было интересно посмотреть, как из мертвых хутхэнов извлекается добыча. И надо отметить, что процесс был одновременно завораживающим и неприятным – по понятным причинам. Раньше мне довелось увидеть всего одного мертвого хутхэна – того самого, который прорвался на Землю через случайно открытый мною портал. И то мне тогда было совсем не до его потрошения! Теперь же я смотрел за происходящим во все глаза… Кто знает, как скоро мне самому придется заниматься чем-то подобным.

Глава 2. Новые возможности

Тела демонов уже начали разлагаться – как я уже знал, на свежем воздухе с ними это происходит очень быстро. Они словно бы расползались гнилыми кучами в стороны, и Элечка легко вспарывала им желудки своей рапирой. Точные выверенные движения, отсутствие всякой брезгливости – она как будто бы занималась этим чуть ли не каждый день. С противным бульканьем тела хутхэнов выдавали окровавленные внутренности и… белые кусочки масок в темноватой слизи. Интересно, сколько времени они хранились? Есть ли какой-то предел? Помню, Артемий Викторович говорил о недостаточной изученности этого процесса. А ведь у меня столько вопросов… Пока я могу только предположить, что кусочки масок хранятся в желудках хутхэнов как безоары – не перевариваются и не выходят естественным путем. Потому-то при убийстве демонов всегда есть трофеи – вот и сейчас Элечка, обойдя каждый труп, извлекла целых одиннадцать трофеев.

– «Дикобразы» – это редкие хутхэны, – сказал Артемий Викторович, тоже наблюдая за процессом, но без такого пиетета, как у нас с Деном. – Поэтому добыча должна быть хорошей. Только всегда помните, что это означает…

– Что? – тут же спросил Ден, чем заслужил печальную улыбку режиссера.

– Это значит, что они на своем веку успели убить немало самых разных масок! – ответил Иванов. – Мой учитель говорил, что, принимая осколки из тел хутхэнов, вместе с этим мы принимаем и долг перед теми, кто уже пал от их рук. Теперь мы сражаемся не только за себя, но и за них…

Обычно мне совсем не нравится, когда мне рассказывают, что я кому-то должен. Но именно здесь и сейчас, дьявол и Фауст в одном флаконе, я ничего не имею против. Все-таки быть одиночкой и продолжателем дела с тысячелетней историей – это большая и приятная разница. Придает уверенности в себе…

– Лелио, Фантеска и Тарталья! – Элечка тем временем закончила обыскивать трупы хутхэнов и подошла к нам.

Она озвучила только три из одиннадцати обнаруженных масок, и все, кто был рядом, начали подтягиваться ближе, с любопытством ожидая продолжения. Но в то же самое время Костик и рыжий из ТЮЗа зорко поглядывали по сторонам, проверяя окрестности на предмет возможной опасности. Трофеи – это, конечно, хорошо, но не стоит забывать, что мы на войне.

– Маттачино, Пульчинелла и Панталоне! – Элечка тем временем улыбнулась и протянула Артемию Викторовичу частичку его образа.

Все тут же зааплодировали, причем не только наши, но и тюзовские. Я тоже захлопал в ладоши – все-таки это наш режиссер, наш Артемий Викторович, и он точно заслужил небольшое усиление. Интересно, сколько в этом кусочке процентов?

– Следующие… – наша звездочка сосредоточенно нахмурилась, перебирая маски в руках. – Доктор, Орацио, Бригелла…

Денис встрепенулся, услышав название своей маски, а я, если честно, слегка приуныл. Впрочем, еще не все потеряно – надо быть оптимистом.

– Изабелла… – тут Элечка хитро улыбнулась и посмотрела на меня, протянув руку с кусочком маски. – И Труффальдино!

– Повезло, новичок! – добродушно сказал Гонгадзе, а Артемий Викторович обхватил мою ладонь в жарком рукопожатии.

Следующие несколько минут счастливые обладатели новых деталей своих масок поздравляли друг друга, мы с Деном даже обнялись как закадычные друзья. А потом наступила интригующая тишина.

– Уговор есть уговор, Артемий, я не претендую на эту добычу, – поймав на себе множество взглядов, покачал головой Гонгадзе. И я понял, о чем он… Элечка помимо всего прочего упоминала маску Доктора, а в труппе ТЮЗа как раз был тот, кому этот осколок мог бы пригодиться.

– Это Грациано, – внимательно рассмотрев маску, определил Иванов. – Как раз для вашего Вадима.

Кажется, я начинаю понимать, к чему все идет.

– Чего ты хочешь взамен? – строго нахмурив брови, уточнил Автандил Зурабович.

– Сам понимаешь, просить еще одного человека я не могу… – задумчиво проговорил Артемий Викторович, и все затаили дыхание. – А вот кусочек моей маски, которую ты по-прежнему хранишь у себя…

– Насколько ты помнишь, я не отдал его тебе и взамен на кусок моей, – усмехнулся Гонгадзе.

Я замер от неожиданности. Вот они, интриги – оказывается у режиссера ТЮЗа какое-то время была на руках маска Панталоне, и он никак не хотел возвращать ее нашему Иванову. Частичка маски, но все же… Для Автандила Зурабовича усиление конкурента было не лучшим развитием событий, но сейчас все-таки произошла сильно нештатная ситуация, из которой все вышли во многом благодаря нам. Так что Гонгадзе теперь явно должен, на мой взгляд, пойти на уступки.

– Уверен, сегодня ты проявишь благоразумие, – ровным голосом сказал наш режиссер. – Особенно с учетом подарка твоей труппе. У тебя ведь в резерве есть Пульчинелла с Орацио?

– Марина и Роман Семиустовы, – подтвердил Гонгадзе.

– Думаю, они будут тебе благодарны, когда перешагнут свои ограничения в два и четыре процента, – безжалостно завершил Иванов.

Повисла напряженная тишина, и я, воспользовавшись ею, лихорадочно обдумывал происходящее. В труппе ТЮЗа, оказывается, есть очень слабые маски, которых бесполезно брать даже на самый простой рейд. Если «четверка» может хотя бы немного подраться простейшим оружием, то «двойка» – это просто балласт… А тут Иванов предлагает своему коллеге и конкуренту усилить свою труппу уже парой неплохих бойцов. Даже если кусочки их масок всего лишь по три процента, это уже дает прирост до пяти и семи. Да, Иванов явно умеет вести переговоры. Но, с другой стороны, было и что-то эгоистичное в этом размене – наш режиссер отдавал осколки трех разных масок за одно дополнение к своей собственной…