Тайна украденной рукописи

– Бросай оружие! – вновь последовал категорический окрик. – Кто тут я, кто не я, потом разберемся. У меня в сторожке был факт работы сигнализации со стороны вашей дачи.

– Да я ж и нажала, Степаныч, эту твою сигнализацию, – попыталась разъяснить ситуацию домработница-снайпер.

– Ничего не знаю, – ответил Иван Степанович. – Оружие на землю. Руки вверх. В настоящий момент всех присутствующих объявляю подозреваемыми.

Петька увидел, что Степаныч по-прежнему держит их на мушке. Он явно так же, как и Татьяна Филимоновна, сейчас не очень соображал, кто перед ним.

– Я бы вам посоветовал револьвер бросить, – обратился деликатно Петька к приходящей домработнице.

– Без тебя разберусь, бандит, – бросила пистолет на землю Татьяна Филимоновна.

– До особого распоряжения не двигаться! – крикнул Иван Степанович.

Петька и Филимоновна, подняв руки вверх, замерли. Мальчик украдкой следил за Степанычем. Круглую голову сторожа, несмотря на лютый мороз, увенчивала милицейская фуражка. «Значит, и впрямь случилось что-то серьезное», – тут же подумал мальчик.

Иван Степанович уже очень давно работал сторожем в их дачном поселке Красные Горы. Однако не упускал ни единого случая напомнить, что в прошлом он – заслуженный работник органов правопорядка. В качестве доказательства славного прошлого Иван Степанович ежегодно на День милиции облачался в видавшую виды милицейскую фуражку с кокардой. Если фуражка на голове сторожа Красных Гор оказывалась в иные дни года, это могло означать лишь одно: в поселке, как любил говорить Иван Степанович, «возникла криминогенная ситуация».

Петька перевел дух. Теперь, когда жизнь была вне опасности, ночное приключение даже радовало его. Если действительно произошло преступление, им с ребятами будет чем заняться во время каникул. Значит, сейчас он, Петька, должен как можно больше узнать.

Приказав Петьке и Филимоновне замереть возле входной двери, Степаныч с двустволкой наперевес решил достичь одним прыжком верхней площадки крыльца. Видимо, ему вспомнилось очень далекое, но славное прошлое в органах правопорядка. Но то ли преклонные годы брали свое, то ли виной всему оказался мороз… Степаныч птицей взлетел на крыльцо и уже приземлился с точностью до миллиметра за спинами Петьки и домработницы, когда каблук его ботинка попал на льдышку. Иван Степанович крякнул и всей массой тела устремился по ступеням крыльца в обратном направлении. Ружье оглушительно выстрелило из обоих стволов. Заряд, прожужжав возле самого уха Петьки, унесся в темную новогоднюю ночь.

– Совсем, Степаныч, рехнулся, что ли? – взвизгнула Татьяна Филимоновна.

Виновник паники тем временем с большим трудом вытащил коротко стриженную седую голову из сугроба и, ошалело вращая глазами, уселся перед крыльцом на снегу.

– Преступник ушел, применив коварный прием нападения, – начал мыслить вслух сторож поселка Красные Горы. – Фуражка? – исторг он внезапно трагический вопль.

– В сугробе твоя фуражка, – подсказала с верхней ступени крыльца домработница.

Степаныч, даже не поглядев в ее сторону, покорно влез в сугроб и вскоре вернулся оттуда с фуражкой в руках.

– Ни с места! – водрузив ее на голову, вновь схватился сторож за двустволку.

– И так едва не убил, – сварливо заметила Татьяна Филимоновна.

– Здесь я командую, – ушел от темы Степаныч. – А ну, стоять! – предупредил он маневр Филимоновны, которая хотела нагнуться за пистолетом.

Вновь наставив на нее и на Петьку ружье, Иван Степанович медленно двинулся вверх по крыльцу, чтобы обезоружить «нахальных преступников». На сей раз он шел с большой осторожностью.

Внезапно входная дверь распахнулась. На пороге с достоинством капитана корабля величественно возвышалась старуха Коврова-Водкина.

– Я вас спрашиваю, где бесценная шкатулка? – зычно выкрикнула она в темную новогоднюю ночь.

Иван Степанович опустил ружье и едва вновь не поскользнулся.

– Прибыл по вашему распоряжению, – хрипло произнес он. – Оба преступника мной задержаны.

– Где же они? – с недоумением огляделась Наталья Владимировна.

– Перед вами, – ткнул в сторону Петьки и домработницы Иван Степанович.

– А бесценная шкатулка? – не слишком приглядываясь к задержанным, спросила Коврова-Водкина.

– Разберемся, – заверил Степаныч.

– А вы что тут делаете? – узнала собственную домработницу Коврова-Водкина.

– Это надо Степаныча спрашивать, – с досадой отозвалась та. – Лучше бы за преступником проследил.

– Да я не преступник! – решился наконец подать голос Петька. – Наталья Владимировна! Это я! Неужели не узнаете?

Коврова-Водкина, нацепив на нос очки, которые до сей поры висели у нее на золотой цепочке поверх голубого халата, уставилась на Петьку.

– Что-то мне в вас, молодой человек, безусловно, знакомо, – признала она.

«По-моему, она тут сейчас самая нормальная», – обрадовался Петька. Вообще-то Коврова-Водкина особой трезвостью ума не отличалась. В последние годы «крыша» у нее несколько съехала и время в ее мозгу частенько смещалось. К примеру, она иногда называла свою дачу «имением». А однажды стала делиться с бабушкой Димы и Маши воспоминанием, как в детстве ее укачивал в колыбели последний из российских царей. Анна Константиновна тогда была очень удивлена. Коврова-Водкина и впрямь происходила из знатного дворянского рода. Однако родилась в двадцатом году и с государем-императором видеться никак не могла.

– Ну, конечно же, мы знакомы! – стремился как можно скорей закрепить свои позиции Петька. – Я – Петр Миронов, друг Димы и Маши, внуков Анны Константиновны!

– Анечки? – попятилась изумленно в глубь дома Коврова-Водкина. – Друг внуков Анечки ограбил меня! – заломила она драматически руки. – Какое падение нравов!

– А ну, вперед! – чрезвычайно ободрила было скисшего Ивана Степановича реакция хозяйки дома. – Сейчас разберемся. Тут, кажется, налицо акт самозванства, Миронов мне хорошо известен. Он ходит в очках. А у этого зрение в полном порядке.

– Точно, в очках, – подтвердила, когда все уже стояли в передней, Татьяна Филимоновна. – Но вообще-то…

Петька тем временем сорвал с головы шапку и размотал шарф, которым, по случаю сильного мороза, был замотан чуть не до самых глаз.

– Ну да! Он самый! – свирепо уставилась на него домработница.

– Конечно, это я! – радостно улыбнулся ей Петька. – Я просто теперь ношу контактные линзы.

– Тем хуже, – не выразила никакой радости домработница. – Отвечай, где шкатулку Водкиной спрятал?

Пока хозяйка беседовала на крыльце с Иваном Степановичем, Татьяна Филимоновна успела украдкой вновь завладеть пистолетом. Теперь ствол его уперся Петьке в живот.

– Я никакой шкатулки не брал, – принялся возражать Петька. – Просто услышал крик с вашей дачи. Вот и пришел на помощь.

– И по окнам открытым лазил, – уточнила Татьяна Филимоновна.

– Стыдно, Петр! – воскликнула с благородным негодованием Коврова-Водкина.

– А ну, брось оружие! – грозно двинулся по направлению к Филимоновне Иван Степанович. – Мы еще будем следствие проводить, откуда у тебя пистолет.

– Сперва заряди ружье, а потом пугай! – мстительно покосилась на него приходящая домработница Ковровой-Водкиной.

Иван Степанович смущенно кашлянул. Ему только сейчас вспомнилось, что в падении он умудрился разрядить оба ствола.

– А пистолет у меня по закону, – усилила психологический натиск Татьяна Филимоновна. – Это газ. Для самозащиты против врагов Водкиной. Я еще осенью оформила разрешение.