Как оправдать по делам о краже, грабеже и разбое

Судом признано, что действиями осужденных Ш. причинен ущерб на общую сумму 1 413 613 рублей, при этом учитывалась и стоимость автомобиля.

Между тем при описании преступного деяния судом не приведено фактических данных о том, кто является собственником указанного автомобиля.

При этом в ходе судебного разбирательства суд по собственной инициативе поставил на обсуждение сторон и признал в качестве потерпевшего как собственника похищенного транспортного средства ранее не допрошенного ни органами предварительного следствия, ни судом Ж., отбывающего на момент рассмотрения дела наказание в ФКУ ИК УФСИН России по Самарской области, с которым потерпевшая сожительствовала до его осуждения, но в официальном браке не состояла.

Ж. предоставил суду заявление и доверенность на предоставление его интересов как потерпевшего Ш. В представленных Ж. документах указания на то, что похищенный автомобиль приобретался в совместную собственность его и Ш., не содержится.

В ходе предварительного следствия потерпевшая Ш. утверждала, что указанный автомобиль она и Ж. приобретали вместе.

Однако из ее показаний в судебном заседании следует, что автомобиль ей не принадлежит, является собственностью и оформлен на Ж., который оценил его в 1 200 000 рублей. Она пользуется этим автомобилем на основании генеральной доверенности. Говорила следователю о принадлежности автомобиля сожителю, но Ж. потерпевшим признан не был. При этом не заявляла о приобретении данного автомобиля на общие средства в совместную собственность, указала лишь, что, поскольку проживала с Ж. в течение длительного времени, считает данное имущество приобретенным в браке.

У самого Ж. обстоятельства приобретения и принадлежность автомобиля не выяснялись, противоречия в показаниях потерпевшей в ходе предварительного следствия и в суде в указанной части судом не устранены.

Однако суд без достаточной проверки, исходя лишь из показаний потерпевшей и того обстоятельства, что она, с ее же слов, длительное время проживала с Ж., мотивируя наличие квалифицирующего признака разбоя «в особо крупном размере», признал похищенный осужденными автомобиль совместной собственностью Ж. и Ш., указав, что они вели общее хозяйство, у них был единый бюджет, указанную автомашину они приобрели на совместные средства, что какими-либо объективными доказательствами не подтверждено.

При этом суд сделал вывод, что ущерб в особо крупном размере, в том числе с учетом стоимости указанного автомобиля, причинен только Ш., несмотря на то, что своим же постановлением признал Ж., как собственника автомобиля, потерпевшим по делу.

При таких обстоятельствах выводы суда о причинении действиями Ф. и К. ущерба в особо крупном размере, в том числе с учетом стоимости автомобиля Ш., являются противоречивыми, сделаны преждевременно, без достаточной проверки принадлежности данного имущества, владельцем которого, как следует из имеющихся в материалах дела документов, является Ж., без учета его мнения.

Кроме того, суд, признав Ж. потерпевшим по делу, права гражданского истца, предусмотренные ст. 44 УПК РФ, ему не разъяснил.

Также судом допущена неопределенность при описании преступного деяния относительно наличия или отсутствия предварительного сговора между осужденными на совершение разбоя с применением предмета, используемого в качестве оружия, – ножа, который, как установлено приговором, К. взял на месте преступления, на кухне в доме потерпевшей Ш., не приведено отношение к этим действиям Ф., хотя, как следует из протокола судебного заседания, эти обстоятельства судом выяснялись как у осужденных, так и у потерпевшей.

Органами предварительного следствия Ф. обвинялся в трех кражах, квалифицированных как самостоятельные преступления.

Осужденный Ф. в судебном заседании показал, что хищение принадлежащего К. имущества совершено им с единым умыслом, в связи с наличием карточного долга, который необходимо было вернуть, при этом точные даты изъятия этого имущества из дома потерпевшей не помнит.

Квалифицируя действия осужденного в части хищения принадлежащего потерпевшей имущества как два самостоятельных преступления, суд не дал должной оценки доводам осужденного относительно того, что последний похищал их с единым умыслом, в один раз не вывез в силу их тяжести, сославшись лишь на то, что они сбыты различными способами и в разные места, при этом не дал оценки тому обстоятельству, что данное имущество похищено из одного и того же источника и у одного и того же потерпевшего.

В соответствии с правовой позицией, изложенной в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», выводы относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы судом.

Органами предварительного расследования Ф. обвинялся по ч. 3 ст. 162 УК РФ в разбое, то есть нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с угрозой применения такого насилия, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище, в отношении Б.

Исходя из положений ст. 240 УПК РФ, регламентирующих непосредственность и устность судебного разбирательства, разъяснений, данных в абз. 3 ч. 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 № 55 «О судебном приговоре», суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

Вопреки этому, суд ссылается в приговоре как на доказательства виновности осужденных Ф. и К. на показания потерпевшей Ш., дает им оценку, тогда как сведений об их оглашении протокол судебного заседания не содержит.

В судебном заседании допрошен свидетель С., оглашение показаний которого в ходе предварительного следствия в протоколе судебного заседания не зафиксировано. Вместе с тем суд, допрашивая его, ссылается на его показания в ходе предварительного следствия, имеющиеся в томе дела, то есть на доказательство, которое не исследовалось в судебном заседании.

Таким образом, судом при рассмотрении дела допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона в части, регламентированной ст. 240 УПК РФ.

В силу ст. 15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

При неявке кого-либо из участников уголовного судопроизводства суд выслушивает мнение сторон о возможности судебного разбирательства в его отсутствие и выносит постановление об отложении судебного разбирательства или о его продолжении, а также о вызове или приводе неявившегося участника (ст. 272 УПК РФ).

В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 281 УПК РФ при неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, в случае, если в результате принятых мер установить место нахождения потерпевшего или свидетеля для вызова в судебное заседание не представилось возможным, при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) на предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами (ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ).

Вопреки этому, судом при наличии возражений подсудимых и их защитников оглашены показания свидетеля Ж., очные ставки которой с обвиняемыми в ходе предварительного следствия не проводились, что указывает на нарушение судом принципа равноправия и состязательности сторон, поскольку осужденные были лишены возможности оспорить показания этого свидетеля на досудебной стадии производства по делу.

В судебном заседании судом на обсуждение поставлено ходатайство потерпевшей Ш. об отложении судебного заседания в связи с ее неявкой по уважительной причине. Заслушав мнение участников процесса, суд без принятия решения по обсуждаемому вопросу продолжил рассмотрение дела, что противоречит положениям ст. 272 УПК РФ.

В соответствии с ч. 4 ст. 56 УПК РФ, ст. 51 Конституции РФ свидетель вправе отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (супруги) и других близких родственников, круг которых определен пунктом 4 статьи 5 УПК РФ.

Согласно примечанию к ст. 308 УК РФ свидетель из числа близких родственников подсудимых не несет ответственность за отказ от дачи показаний против них.

Вопреки этому допрошенные в судебном заседании К. – мать осужденного К. – и Ф. – мать осужденного Ф. – предупреждены судом по ст. 308 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за отказ свидетеля от дачи показаний.

Исходя из требований ст. 243 УПК РФ, председательствующий принимает все предусмотренные настоящим кодексом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон.

Согласно ст. 244 УПК РФ в судебном заседании стороны обвинения и защиты пользуются равными правами на заявление отводов и ходатайств.

В целях обеспечения беспристрастности лиц, участвующих в производстве по уголовному делу, ст. 64 УПК РФ предусматривает, что при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 61 и 63 данного кодекса, судье может быть заявлен отвод участниками уголовного судопроизводства; отвод заявляется до начала судебного следствия, вместе с тем заявление отвода судье допускается и в ходе дальнейшего судебного заседания, если основание для него ранее не было известно стороне.

По всем вопросам, разрешаемым судом во время судебного заседания, суд выносит постановления, которые подлежат оглашению в судебном заседании; суд, выслушав мнения участников судебного разбирательства, рассматривает каждое заявленное ходатайство и удовлетворяет его либо выносит постановление об отказе в удовлетворении ходатайства.

Данные требования закона судом соблюдены не в полной мере.

Так, в судебном заседании Ф. в ходе допроса свидетеля С. обратился к суду с заявлением о неправомерных действиях в отношении него со стороны данного свидетеля, в принятии которого судом было отказано с указанием на нарушение установленного порядка судебного следствия, что послужило основанием для заявления подсудимым Ф. отвода председательствующему по мотиву заинтересованности судьи в исходе дела, в принятии которого судом было отказано со ссылкой на то, что заявление об отводе должно быть подано в письменном виде.

Между тем статья 64 УПК РФ такого требования к оформлению отвода судье не содержит.

Также в судебном заседании был заявлен отвод председательствующему адвокатом О., которой, как следует из протокола, суд разъяснил требования ст. 64 УПК РФ и тоже предложил обосновать отвод письменно.

При этом заявленные подсудимым Ф. и адвокатом О. отводы на обсуждение сторон не выносились.

После этого подсудимым Ф. был заявлен оформленный в письменном виде отвод председательствующему по мотиву заинтересованности судьи в исходе дела со ссылкой на то, что судья, огласив его заявление и не разрешив его, продолжила рассмотрение дела, а затем, не сделав потерпевшей К. замечания за опоздание, огласила ей показания допрошенного в ее отсутствие свидетеля Ф. и разрешила ей задавать вопросы. Рассмотрев заявленный подсудимым отвод, суд в его удовлетворении отказал, сославшись в том числе на то, что в соответствии со ст. 64 УПК РФ отвод судье может быть заявлен лишь до начала судебного следствия. Между тем по смыслу указанной нормы закона, если обстоятельства, образующие основания для отвода судьи, стали известны участнику процесса позднее, чем началось судебное следствие (что следовало из заявления подсудимого), то заявление может быть сделано и в ходе дальнейшего судебного разбирательства.

В судебном заседании адвокатом С. заявлено ходатайство о назначении по делу дополнительной судебно-психиатрической экспертизы в отношении К., поддержанное этим подсудимым.

Суд, выяснив только мнение государственного обвинителя, в нарушение принципов равноправия и состязательности сторон не предоставив возможность высказаться подсудимому Ф. и его защитнику, тем самым ограничив их права, регламентированные уголовно-процессуальным законом (ч. 2 ст. 271 УПК РФ), принял решение по заявленному ходатайству.

По смыслу положений ч. 4 ст. 7 УПК РФ во взаимосвязи со ст. 256, 271 УПК РФ решения, принимаемые судом по заявленным сторонами ходатайствам, должны быть обоснованными и мотивированными, что по настоящему делу соблюдено не в полной мере.

Адвокатом О. в судебном заседании заявлялось ходатайство о признании недопустимыми ряда доказательств, которое судом рассмотрено не в полном объеме, а лишь частично; отклоняя его, суд какого-либо обоснования принятому решению не привел, ограничившись лишь формальной ссылкой, что «законных оснований для признания этих доказательств недопустимыми не имеется», несмотря на то, что адвокатом часть доказательств, в частности СМС-переписка между К. и Ф. по эпизодам краж, оспаривалась со ссылкой на то, что выемки по изъятию СМС-переписки не производилось, источник происхождения данного доказательства не установлен; в судебном заседании потерпевшая пояснила, что выемки СМС-переписки не было, ее телефон не изымался и не осматривался следователем; нож, по эпизоду разбойного нападения на Ш., изъят и принят в качестве доказательства по делу с нарушением процедуры изъятия и оформления в соответствии с требованиями УПК РФ. Вопреки требованиям закона, предусматривающим, что ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы и может быть принято только по результатам его проверки и оценки в соответствии с положениями ст. 87, 88 УПК РФ, суд принял эти доказательства без должной проверки и оставил без внимания ходатайство адвоката в части изложенных доводов.

В силу п. 1 ч. 1 ст. 29 УПК РФ только суд правомочен признать лицо виновным в совершении преступления.

Описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора, постановленного в общем порядке судебного разбирательства, должна содержать описание преступного деяния с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления, как они установлены судом; недопустимо перенесение в приговор показаний допрошенных по уголовному делу лиц и содержания других доказательств из обвинительного заключения или обвинительного акта без учета результатов проведенного судебного разбирательства (п. 1 ст. 307 УПК РФ, п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 года № 55 «О судебном приговоре»).

Анализ содержания постановленного судом обвинительного приговора в отношении Ф. и К. фактически свидетельствует о том, что он по существу и в значительной своей части, а именно в той, в которой излагаются описание преступных деяний, совершенных осужденными, и доказательства их вины, является копией данных обвинительного заключения с сохранением стилистических оборотов и ошибок, допущенных в данном документе, без учета результатов проведенного судебного разбирательства. В частности, по эпизоду разбоя, совершенного в отношении Ш., суд неизменно, в том числе относительно времени договоренности о совершении преступления между осужденными, инициатора преступления, приспособлений для сокрытия личностей, последовательности их действий, несмотря на то, что в судебном заседании были установлены иные обстоятельства, нежели указанные в обвинительном заключении, копировал их в приговор, аналогично – по эпизодам краж, угона автомобиля К., что недопустимо.

Аналогичные нарушения допущены при изложении доказательств по делу. Так, непосредственно в судебном заседании в качестве свидетеля был допрошен С., данные им ранее показания в суде не оглашались. Между тем приведенные в приговоре показания указанного свидетеля отличаются от содержания его показаний, отраженных в протоколе судебного заседания, и больше соответствуют показаниям С., данным в ходе предварительного следствия. Таким образом, судом фактически не учитывались показания данного свидетеля в судебном заседании.

Анализ оценки доказательств, исследованных судом, дает основание признать, что судебное разбирательство по делу проведено поверхностно, односторонне, неполно. Многие обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, судом не проверены надлежащим образом и не получили должной оценки. В описательно-мотивировочной части приговора суд фактически полностью скопировал все письменные доказательства и их содержание из обвинительного заключения, сохранив даже порядок их перечисления, в том числе и те, которые какого-либо значения для рассматриваемого дела не имели.

Таким образом, изложенное в совокупности свидетельствует о том, что судебное разбирательство было проведено формально, с нарушением требований уголовно-процессуального закона, в том числе гарантированных законом прав участников уголовного процесса, включая право на беспристрастное, справедливое судебное разбирательство, с несоблюдением процедуры судопроизводства, фактически с заранее предопределенным решением, составленным в основном путем воспроизведения в нем изготовленных органом предварительного расследования материалов уголовного дела и обвинительного заключения, что лишает апелляционную инстанцию возможности проверить правильность принятого по уголовному делу решения. Проверяемый приговор составлен хаотично, бессистемно, доказательства и выводы приведены непоследовательно, что затрудняет его восприятие.

Выявленные судебной коллегией нарушения уголовно-процессуального закона являются существенными и не могут быть устранены в апелляционной инстанции, в связи с чем, в соответствии с ч. 1 ст. 389.22 УПК РФ, приговор подлежит отмене с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство.