Партия на троих

Единственная осечка произошла, когда ловушка захлопнулась: газ начал действовать, но один из офицеров Легиона осознал, что творится что-то неладное, увидев, как его соратники стали валиться с ног. Он рванулся к броневику, в котором сидел Олег – но Женевьева Кабила остановила излишне ретивого солдата метким выстрелом. Двумя выстрелами: с первого раза шокер не подействовал.

После этого земляне сели в челноки, прихватив с собой офицера – нужно было исследовать его организм, чтобы понять, почему нормально не сработал ни газ, ни шокер. Если подобная ситуация повторится, нельзя допускать промашек.

Убедившись, что никто не пострадал, шатрэнианцев оставили лежать там, где они упали. Через некоторое время действие усыпляющего газа пройдёт, и недоумевающие легионеры сами о себе позаботятся. К тому моменту земляне даже успеют вернуть им капитана Арааша (его имя было оттиснуто на доспехе).

Оказавшись на Базе, Тадеуш решил, что может позволить себе расслабиться. Макарова вызволен из плена, разоблачения землян не произошло, потерь нет. Удалось установить связь с аванпостами землян на планете и выяснить, что у них всё в порядке. Одним словом, дела пошли на лад. Штур даже начал думать, что ему не сильно влетит от земных властей за нарушение установленных правил. Во всяком случае, в том, что он останется в космосе, Тадеуш почти не сомневался.

Теперь он сидел у себя в комнате на краю стола и смотрел через систему внутренней связи на Макарова, окончательно пришедшего в себя и уже побывавшего в душе, сдобренном, по совету Инги, лечебными составами и успокоительными ароматизаторами. На этом врачебное вмешательство ограничилось – Олег оказался вполне здоров. Голографическая проекция словно достроила его комнату в личной каюте начальника базы, с необыкновенной реалистичностью изображая её довольно скромную обстановку – удобное кресло-кровать, стол со стулом, шкаф, тумбочку и полки, уступами свешивавшиеся с потолка. Олег был одет в мягкий, тёплый халат с символикой шатрэнианской исследовательской экспедиции на груди. Однако домашний внешний вид контрастировал с хмуро сведёнными бровями

– Я, по правде, устал, и ты, думаю, тоже. Раз ты меня вызвал, значит, что-то серьёзное, – спросил Тадеуш.

– Так и есть. Я пытался поговорить сразу, как прибыли на Базу, но мне отвечали, что ты занят.

– Думаю, Инга просто хотела сперва убедиться, что ты в порядке.

– Со мной всё нормально. А вот с аборигенами творится что-то странное.

Штур, потянувшись за кружкой кофе, на мгновение замер.

– О чём ты?

– Когда вы поймали легионеров в ловушку, их командир в какой-то момент замешкался и уставился на меня, словно загипнотизированный. Я точно не уверен, но, мне кажется, майор Шестого Легиона оказался эмпатом. Он уловил мои переживания, оказавшиеся столь сильными и незнакомыми, что обескуражили его.

Штур покачал головой, отставив в сторону уже опустошённую кружку. Об эмпатии человечество знало ещё до того, как стало изучать её. В двадцатом веке выяснилось, что способность сопереживать другому имеет физиологическое объяснение и связана с так называемыми зеркальными нейронами. В дальнейшем, по мере исследований, наука узнавала всё больше об особенностях работы мозга, дойдя до того, что смогла доказать: старые истории о телепатии были искаженными рассказами о людях, обладающих значительными эмпатическими способностями. А уж после обнаружения на Софокле целого общества эмпатов, изучением природы необычных способностей занялась отдельная наука.

– Странно, мы раньше не замечали предрасположенности к эмпатии у шатрэнианцев, очень странно…

– Насколько я знаю, ни одного специалиста из Института мозга у вас здесь нет.

– Тут ты не совсем прав, – покачал головой начальник. – В самом начале работы в этой системе у нас на Базе каких только экспертов не было. Другой вопрос, почему они не обратили внимания на эмпатические способности аборигенов. Но нет худа без добра. Думаю, после доклада о произошедшем можно надеяться на выделение дополнительных средств и расширения штата экспедиции.

– Не знаю. Может статься так, что наоборот придётся сократить численность персонала.

Штур недовольно посмотрел на собеседника, не прервав, однако, его речь.

– Я считаю, нам стоит временно прекратить наземные исследования, отойти в сторону. Меня сбили не случайно, а в результате планомерной охоты за «инопланетянами». Шатрэнианцы знают, что за ними следят из космоса и посещают их планету. Или, по крайней мере, догадываются.

Посуди сам: да, «Призрак» лишился своей маскировки, но по размерам он куда меньше, чем любой летательный аппарат, сделанный руками местных, да и отвесная траектория падения определённым образом маскировала болид, выдавая его, к примеру, за метеорит. А зачем стрелять по метеориту, тратить ракеты, если он и так либо сгорит в атмосфере, либо рухнет в скором времени на планету, так ведь?

А с каким размахом проводились поиски в лесу? Сколько там было людей и техники ты знаешь лучше меня, ведь имел возможность наблюдать за процессом сверху. Разве такие меры используют, если ищут вражеского диверсанта? Дирижабли, автоматчики в оцеплении через десять метров, ватага легионеров – целая войсковая операция. Причём, судя по всему, легионеры не знали точно, с чем им придётся столкнуться, и на всякий случай прихватили с собой едва ли не все образцы вооружения из арсенала.

К тому же их начальник явно растерялся, когда увидел обычного человека. Кого бы он ни ожидал, но явно не ниарца. Похоже, на этой планете мы имеем дело с беспрецедентным доселе случаем, когда в исследуемых мирах о землянах узнают до контакта и помимо нашей воли.

– Но ведь не было никаких признаков того, что нас обнаружили! – Штур замотал головой из стороны в сторону.

– Но мы до сих пор не смогли проникнуть в высшие эшелоны власти и генералитета Легиона и не знаем, что твориться в Подземном городе. Поверь мне, они знают о нашем существовании. Мы больше не можем продолжать нашу тайную деятельность на планете, потому что она перестала быть тайной. Рано или поздно наши подпольные действия породят многочисленные подозрения, и это в два счёта может привести к росту ксенофобии и убить всякую возможность будущего контакта ещё в зародыше. С моей точки зрения, выбор невелик – либо немедленно, в кратчайшие сроки прекратить все наземные исследования, скрыть следы нашего пребывания на Шат’рэ, чтобы у самых отчаянных сторонников существования пришельцев не было доводов в пользу своей теории, либо действовать в открытую, разом рассеяв все подозрения.

– Ты же прекрасно знаешь, Олег, что они не готовы к контакту. Установив связь с какой-то одной страной, мы породим зависть и страх у других, они могут развязать войну. Возможны и иные сценарии. Я уже напоминал тебе о судьбе Приама. Нет, контакт полностью исключён как вариант развития событий.

– Именно поэтому мы и должны отойти в сторону. Продолжим наши наблюдения с лунной базы, – но больше никаких агентов, «Призраков», карпускулоидов, подводных баз, космопортов и всего остального. Будем наблюдать и ждать. Когда время настанет, мы вернёмся – на сей раз во всём своём великолепии, не скрываясь. А этот момент наступит непременно, и возможно, что ещё на нашем с тобой веку.

Внезапно сигнал вызова прервал рассуждения Макарова. Комната Тадеуша замерцала красным цветом, что означало одно – чрезвычайную ситуацию. Переглянувшись друг с другом, собеседники одновременно кивнули, и Штур подключил обоих к третьему каналу внутренней системы связи. В появившейся проекции медицинского отсека центральное место занимало весьма обеспокоенное лицо доктора Зодер. Её нервозность немедленно передалась и мужчинам.

– Босс, вам надо посмотреть на это, – взволнованно произнесла она, отходя в сторону. На том месте, где только что стояла Инга, возникло подробное изображение анатомического строения уроженца Шат’рэ с цепочкой ДНК, изображённой по соседству. А рядом ещё одно, почти идентичное. Впрочем…

По мере того, как Макаров и Штур вглядывались в причудливую схему переплетения аминокислот, их глаза расширялись, а нижние челюсти непроизвольно опускались вниз.

– Быть того не может, – прошептал Олег.

– Мы обнаружили это, изучая капитана… – Зодер подсмотрела фамилию, – капитана Арааша, – доктор на секунду замолчала, а затем вновь продолжила. – Во-первых, размеры и структура мозга не совпадали с соответствующими показателями у уроженцев Шат’рэ. Вес примерно на сто грамм больше, иные пропорции у различных отделов. Пара желез неизвестного происхождения. Это никак не могло быть следствием врождённого генетического нарушения, поскольку аборигены при таком весе головного мозга могут быть только полными идиотами, что по поведению легионера не скажешь. А во-вторых, когда мы присмотрелись, то заметили…

– Следы генетической коррекции, – вставил Тадеуш. Он не мог оторваться от цепочки ДНК, в которой ему, как человеку, работавшему с биороботами и потому косвенно знакомому с современной генетикой, виделись искусственные вкрапления чужеродных генов.

В двух словах сущность генетической коррекции состояла во встраивании в геном того или иного существа не свойственных ему цепочек, которые через некоторое время, зависящее от скорости обновления клеток, изменяли определённым образом организм, порождая искусственную мутацию. В Обитаемых Мирах генетическая коррекция была под строгим контролем властей и использовалась только в чрезвычайных ситуациях, когда от её применения зависела жизнь человека. Причина столь жёсткого надзора заключалась в сложности и несовершенстве технологии, применяемой землянами, из-за которого зачастую мутации проходили не так, как надо.

– Именно, – подтвердила Инга. – И, как вы понимаете, провести её на этой планете никто не мог. Я даже сомневаюсь, что на Земле найдутся генетические инженеры столь высокой квалификации. Эта ДНК – настоящее произведение искусства. Кто-то тщательно маскировал капитана под среднестатистического шатрэнианца.

– Это значит… – пробормотал Олег.

– Пришелец! Чужой! Инопланетянин! – хлопнул себя по лбу Тадеуш. – Инга, ты не находила никаких имплантатов в теле капитана?

– Имплантатов как таковых нет. Зато имеется множество структурированных уплотнений.

– И наверняка там есть пеленгатор, мы обнаружены, – обречённо выдавил из себя Штур. Он нервно мерил шагами комнату – приказав доставить легионеров с планеты на базу, он, сам того не подозревая, провёз троянского коня, выдав с потрохами укрытие землян. Открыв канал связи с центральным постом Базы, он спешно приказал дежурившим там техникам:

– Срочно вывести мне в комнату данные с интерферометра!

Не успели техники выполнить приказ, как в комнате Тадеуша раздался синтетический голос компьютера:

– Внимание! Зафиксировано возмущение пространственно-временного континуума!

Сердце у Штура ёкнуло: это могло означать лишь то, что к землянам приближается неизвестный корабль, использовавший технологию пузыря Алькубьерре. И он не мог быть рейсовым кораблём Федерации.

– Поздно. Объявить протокол угрозы «Инкогнито»! Какими мы были идиотами! Это надо же, смотреть стольким фактам в лицо, и не понять, с чем имеем дело, – поляк ещё раз яростно стукнул себя ладонью по лбу. – Олег, ты понимаешь, что произошло? И мы, и они втайне работали одновременно на одной планете! Шанс такого совпадения ничтожно мал, но именно это и случилось! Ведь теперь всё сходится. Ну никак не могли аборигены сами нас выследить, никак – в этом я не ошибался! Слишком уж большой между нами технологический разрыв. Шатрэнианцев вывели на нас. Им подсказали, как и куда смотреть! А Подземный Город? Не зря он не давал мне покоя, эх, не зря! Проклятье, как же я был глуп! Может, он и был построен коренными жителями этой планеты, но сейчас его заняли совершенно другие существа! Карпускулоиды никак не могли проникнуть внутрь бункера потому, что столкнулись с системами защиты, на которые не были рассчитаны. Системы, созданной высокоразвитой цивилизацией.

– Внимание, приближается пузырь Алькубьерре, – монотонно твердил компьютер. Без личности Роберта его голос стал каким-то обжигающе холодным.

– А тот резкий скачок научно-технического прогресса, который можно наблюдать в последнее время на планете? Этот прорыв в биотехнологиях? За пять последних лет индекс Лезарёва изменился с минус ста восьмидесяти пяти до минус ста семидесяти трёх. И мы не поняли, что это вызвано не естественных прогрессом, а искусственно привнесено извне! – не унимался командир. – При том, что большинство фундаментальных исследований идёт из Подземного Города! Одни доспехи легионеров чего стоят. Как можно было не понять, что все они буквально подарены аборигенам? А то, сколь внезапно закончилась та война двадцатилетней давности, которую застали первые автоматические зонды? Воевали не на жизнь, а на смерть, ниарские войска только-только начали переходить в наступление и отвоёвывать свои территории, и тут – раз! Мирный договор. Ну неужели нельзя было заметить внешнее вмешательство? Глупцы, глупцы! Разыгрывая с шатрэнианцами партию, пряча друг от друга в рукавах свои козыри, мы не заметили, как к нашему столу подсел третий игрок.

– Погоди, – прервал его Макаров. Такое положение вещей явно не укладывалось в его картину мира. – Что значит «внешнее вмешательство»?

– А то и значит, что представители неизвестной цивилизации осуществляют прогрессорскую деятельность. Они сознательно подталкивают цивилизацию на Шат‘рэ вперёд, собираясь заменить путь её естественного эволюционного развития революционным, заданным согласно предварительному плану. Этим можно объяснить высокий уровень эмпатии, который ты обнаружил. Для более продуктивного воздействия на общество местных жителей пришельцы могли, скажем, распылить по планете какой-нибудь препарат, делающий их мирными и чувствительными к внушению. А эмпатия – побочный эффект.

– Этот странный сладкий запах на планете…

– Например он! Повысив внушаемость, пришельцы могли остановить войну между двумя ненавидящими друг друга соседями. А если так, то техническое развитие чужих не только не отстаёт от нашего, но и кое в чём превосходит.

– Внимание! Приближается пузырь Алькубьерре! – холодно говорил компьютер