Ярость самурая. Том 2

– Прощён ли я?

Бакэнэко усмехнулась. И тут Хано Омоча полетел мне в лицо, а на загривке кошкодевочки появилась шерсть.

Шерсть начала с огромной скоростью покрывать демона. Клыки выросли.

Я от неожиданности попятился, и тут кошки, которые только что мирно сидели вдоль стен, снова окружили меня.

Я автоматически сунул руку в карман и схватил дубовый листок. Но в последний момент остановился и не стал превращать лист в меч.

Демон на троне вроде бы не заметил моего движения, он просто засмеялся.

– Ты решил так дёшево купить меня? За какое-то пёрышко?!

– Нет, – залепетал я, понимаюя, что бежать мне некуда. – Я просто хотел сделать тебе подарок. И если ты дашь имя духу, то станешь первым одарённым духом.

Бакэнэко задумалась.

Шерсть начала исчезать почти с такой же скоростью, с какой появлялась.

– Да? – спросила кошкодевочка.

Теперь уже больше девочка, чем кошка. О зверином облике теперь напоминали только миленькие ушки да изящный хвост.

– Да, – подтвердил я. – Единственный одарённый дух!

– Хорошо, – промурлыкала Бакэнэко. – Я прощаю тебя.

– Всё для тебя! – автоматически ответил я, поднимая Хано Омоча и протягивая его богине.

И тут же перед глазами встала картина, как я дарю Джинома Акаи Акума. Чёрт! Только бы она не узнала!

Глава 4

Хано Омоча… Теперь конечно же у него было другое имя, но я не знал его. Я почувствовал, как Бакэнэко дала имя моему пёрышку для кошкодевочки, но сделала это очень тихо, так, что услышал новое имя только подаренный мною дух. Услышал и расцвёл. И вот теперь старательно обмахивал Бакэнэко на троне.

Он даже внешне изменился, стал ярче, шире. Теперь он больше походил на опахало. А ещё у него появился небольшой колокольчик – на тонкой цепочке свисал с рукоятки и при каждом движении пёрышка издавал приятный мелодичный звук.

Если честно, мне было жалко пацана, хоть я и был за него рад – его мечта исполнилась. И предназначение в общем-то тоже.

Да, мне было его жалко. Слишком много всего мы пережили вместе, слишком много воспоминаний связывало нас. Я чувствовал себя осиротевшим. Но я смотрел на то, с каким усердием Хано Омоча обмахивает Бакэнэко, и понимал, что он на своём месте. Теперь ему просто так висеть на руке не придётся. Теперь он всегда будет при деле, точнее при своей госпоже.

Вроде все слова были сказаны, подарок подарен и принят, пора бы и домой идти, но задумчивая Бакэнэко сидела в своём кресле и ничего не говорила, а я стоял перед троном и не знал, как напомнить о себе.

Если просто попрощаться и уйти, она решит, что это оскорбление?

Скорее всего да.

И тем не менее что-то нужно было делать.

И я рискнул привлечь внимание кошкодевочки.

– Уважаемая Бакэнэко, – сказал я и поклонился. – Я хотел бы спросить, как чувствует себя Михо? Она выздоравливает? Или, наверное, будет лучше, если я сам схожу в больницу, как вы считаете?

Кошкодевочка не глядя на меня махнула рукой, мол, действуй и снова погрузилась в раздумья.

Я счёл это за позволение уйти.

Когда я выходил из храма, то обернулся и посмотрел напоследок на Хано Омоча и моё сердце сжалось от дурных предчувствий. Но так как нос никаких сигналов не подавал, я решил, что всё это фантазии – просто я привык к своему пацану.

Кошки без проблем расступились и выпустили меня из храма. Я спустился по ступенькам и остановился в нерешительности – куда идти? Сюда я шёл за кошками и это они открыли проход. А как быть теперь? Смогу ли я сам найти выход?

– Не попробуешь, не узнаешь! – сказал я сам себе и решительно зашагал по улице. Я помнил танцовщиц, фонари, статуи царственных кошек, кошко-атлантов… Но потом снова пошли фонари, статуи, кошко-атланты…

Стало понятно, что Бакэнэко меня не выпустила. Или забыла открыть проход, или ей что-то от меня ещё было нужно. А может, просто развлекалась, играла, как с мышкой…

– Уж, лучше бы забыла, – пробормотал я, разворачиваясь, чтобы идти назад.

Это был её мир, и без её разрешения покинуть его не сможет никто. Как и проникнуть сюда. Она тут хозяйка и госпожа! Я это усвоил.

Так что нужно было возвращаться и просить, чтобы Бакэнэко выпустила меня. А после недолгого общения с ней я понял, что задача передо мной стоит не простая – настроение у кошкодевочки менялось молниеносно, и догадаться, что на самом деле у неё на уме, было невозможно.

И тут увидел трёхцветную кошку. Ту самую, к которой обращался под дубом.

Я снова сел перед ней на корточки и спросил:

– Госпожа Бакэнэко, как мне попасть в больницу к Михо?

Трёхцветная кошка начала умываться.

Я сидел и терпеливо ждал. В прошлый раз она сразу встала и пошла. А раз сейчас умывается, то скорее всего ответа от госпожи пока не было. Так что деваться некуда.

Но вот трёхцветная кошка потянулась, посмотрела на меня и побежала – легко и грациозно. Как будто и не сидела только что.

Я припустил следом. Если отстану, никто меня ждать не будет, это было понятно без слов.

Момент перехода снова прошёл незаметно. Только что мы были в кошачьем мире, а уже идём по улицам города. Я даже удивиться не успел, как выскочил вслед за кошкой на оживлённую улицу.

И тут кошка в несколько прыжков оторвалась от меня и скрылась в ближайшем проулке.

Я на всякий случай поспешил туда, но никого не увидел – ни кошки, ни места, где она могла бы спрятаться. Значит, ушла в свой мир. Ну что ж, вывела меня и хорошо.

– Спасибо большое, госпожа Бакэнэко! – прошептал я и вернулся на широкую улицу, чтобы осмотреться и понять в какой части города нахожусь.

Не знаю, случайно или нарочно кошка вывела меня на другом конце города от школы и от больницы. Но хоть в моём мире и ладно.

Я тут же связался с друзьями. На таком расстоянии духовная связь работала, и это меня порадовало. Сказал им, что со мной всё в порядке. Сказал, чтобы они после уроков шли на стадион и начинали тренировку без меня – начинали с пробежки. А потом разминка. И сообщили мне, когда закончат. А я зайду к Михо в больницу и сразу же в школу. Не буду успевать, призову Боню, прилечу на нём. Пусть на всякий случай будет готов. В конце концов, зачем я седло ему делал?

Парни и девчонки согласились. В свою очередь сказали, что в школе тихо, никаких происшествий.