Крылатый сфинкс, печальный цербер

– Знаю. Но трагедии из этого не делаю, детка. У меня иные приоритеты. Но к чему я это говорю… Алексей – или кто-то иной – может без зазрения совести использовать мальчика в своих интересах. А ты исчезаешь черт знает на сколько, оставляешь его одного и надеешься на чудо? Какая же ты после этого мать, детка? Одно слово – отвратительная!

Хотя Наталья и понимала, что Феликс, как обычно, пытается вывести ее из равновесия и тонко нахамить, также она понимала, что он прав. Да, она не имела права оставлять Кирюшу, не имела. Просто она уж слишком увлеклась этим дурацким расследованием.

Расследованием, целью которого было установить, а был ли мальчик. В красной рубашке, с белыми волосами и синими-пресиними глазами.

– Скажи, когда ты приехал, он… Он был тут один? – вырвалось вдруг у нее.

– А что? – Феликс был явно удивлен ее вопросом. – Ну, с этой жирной смешной собакой. Кстати, откуда вы ее выкопали? Или тут еще кто-то должен быть?

Нет, не должен, потому что если бы Феликс сообщил ей, что Кирюша был не один, а в компании этого самого таинственного мальчика…

Тогда бы это точно была проблема!

– Правда, его друг уже ушел домой.

– Что? – Глаза Натальи полезли на лоб. – Ты его видел?

Феликс, явно не понимая, в чем дело, произнес:

– А ты чего вся на нервах, детка? Решила отгородить сына каменной стеной от всего остального мира? Не надо, это блажь.

– Будет свой сын, делай с ним все что хочешь! А мне советы в воспитании моего давать не смей! – закричала, поражаясь своему тону, Наталья. – Так ты его видел?

Заводя автомобиль, Феликс бросил:

– Да нет же, Кирюша сказал, что этот мальчик убежал, когда увидел, как я подъезжаю. Хотя какой мальчишка бы убежал, не рассмотрев мое авто. Я тебе на следующей неделе брякну, детка. А ты пока подумай над моим деловым предложением. Я за ценой не постою, детка. Кстати, хата так себе, могла бы купить что-то и получше! Чао!

И, дав по газам, столичный гость покатил прочь. Меньше всего Наталью интересовало деловое предложение, и ей было решительно наплевать на цену, которую Феликс собирался ей озвучить.

Тот факт, что Кирилл снова завел речь о воображаемом друге, увы, вписывался в общую схему. И Феликс прав: существуй мальчишка на самом деле, он, конечно, остался бы, чтобы рассмотреть крутую оранжевую «тачку», на которой из столицы прикатил пижон Феликс.

Но мальчик этого не сделал, потому что мальчика не существует. А это значит…

– Мама, мамочка! – К ней подбежал запыхавшийся Кирилл, который уже забыл об их недавней ссоре. – А можно мой друг сегодня с нами поужинает?

Наталья потрепала сына по волосам и сказала:

– Ну, конечно, можно. Кстати, как его зовут? Он так и не сказал?

– Сказал! Только я дал ему честное слово, что никому не скажу. Потому что его имя нельзя говорить взрослым. Он сам, если захочет, это тебе сообщит. Он говорит, что ты у меня классная! А я и так знаю, что ты классная!

Наталья поцеловала сына и, отметив, что лоб у него горячий, сказала:

– Ну, ты уже сегодня набегался, пора и честь знать. А твой друг… Он отсюда?

– Да, отсюда! – кивнул Кирюша. – А я совсем ничуточки не устал, мамочка! Можно я еще побегаю?

– Ну, если только совсем немного. А откуда отсюда? У него здесь родители живут? Или, может, бабушка?

Кирюша мотнул головой:

– Он сам по себе. И он отсюда.

– Я это поняла, – сказала Наталья с улыбкой. – Из нашего поселка.

– Нет, мамочка, не из поселка. Из нашего дома. Он там живет. Уже давно. В шкафу, ну, в том, что стоит в угловой комнате. И хотя он просил никому не говорить, но тебе я это скажу. Он мальчик особенный. Он мертвый, мама. Понимаешь, мертвый. Но он хороший. Просто он очень одинокий. Очень. Но теперь у него есть я!

И, сказав это, Кирилл снова умчался в сад.

К вечеру у сына поднялась температура, его начало рвать. Наталья была сама не своя, вызвала «Скорую», боялась, что Кирилла отправят в больницу. Однако все обошлось. После двух инъекций мальчику стало лучше.

Всю ночь она провела с ним вместе, прижавшись к нему телом и вслушиваясь в его ровное дыхание. И заодно в скрипы и стоны старого дома. Разыгрался ветер, и ей чудилось, что по дому кто-то ходит.

А что, если там в самом деле кто-то ходил? Ведь она убедилась в том, что кто-то проник из подземелья в дом Аглаи. А что, если это и был мальчик в красной рубашке, с белыми волосами и синими-пресиними глазами, который не хотел, чтобы его имя знали взрослые? И который был… Да, какой он был?

Мертвый.

Наталье в ту полную звуков ночь было страшно, как еще никогда в жизни. Потому что она лежала, вслушиваясь в завывания ветра и скрипы дома, а в голове билась одна мысль: а что, если дверь распахнется и на пороге возникнет этот самый мертвый мальчик? Который пришел, чтобы забрать у нее сына.

Сном она забылась только под утро, когда в окно уже вливался ранний седой майский рассвет.

Утром все показалось ерундой: и ночные страхи, и ее паника, и ожидание того, что в комнату Кирюши ввалится мальчик-призрак. Хотя разве у призраков могут быть белые волосы и синие-пресиние глаза? И в особенности красные рубашки?

Сыну полегчало, он хотел отправиться в сад, однако Наталья ему запретила. Во-первых, потому, что он все еще был бледен и слаб и ему требовался постельный режим. А во-вторых…

Во-вторых, она хотела проверить: а что, если этот мальчик в самом деле существует – он что, явится за Кирюшей, чтобы позвать его на свежий воздух?

– А этот мальчик… О котором ты говорил… Он точно… мертвый? – спросила Наталья наконец, зайдя в очередной раз в комнату сына. Окрепший Кирюша возился на ковре с разноцветными автомобилями.

– Совсем-совсем, – кивнул сын, не отвлекаясь от игры. Наталья присела рядом с ним, притянула голову ребенка к себе и поцеловала Кирюшу в лоб.

– Мамочка, не надо этих телячьих нежностей! – запротестовал мальчик. – Я уже большой!

Наталья подумала, что у этого, другого мальчика тоже должна была иметься мать. И что, если в то время, пока она пыталась провести обыск в доме вдовы композитора, туда, из недр необъятного подземелья, наведался именно он. Этот мальчик из зашкафья.

И прихватил драже и старый паровозик.

– А почему он умер? – вдруг вырвалось у Натальи, и она поняла, что вопрос, который уже некоторое время мучил ее, вдруг сам слетел с губ.

– Его убили, мамочка, – все так же безучастно заметил Кирюша.

Наталья в ужасе уставилась на ребенка. И откуда он может знать такие вещи? Ведь ни один ребенок на свете не в состоянии выдумать ничего подобного! Выходит, что мальчик имелся на самом деле?

– Убили? Но кто? – переспросила она внезапно осипшим голосом, но в этот момент раздался звонок ее мобильного откуда-то издалека – кажется, она оставила его в своей комнате.

Сын так ничего и не ответил, и момент, похоже, был упущен. Наталья вернулась к себе в комнату и приняла звонок.

– Здравствуйте, Наталья… Наталья Александровна… Это Саша. То есть Александр… Я недавно выполнял кое-какие работы у вас в доме.