Лес разбуженных снов

– Я же знаю, что вы пытаетесь его очернить, вы – та самая докторша, которую он бросил. Вацлав мне все о вас рассказал! Что вы глубоко фрустрированная особа с массой комплексов, у вас в течение последних трех лет не было мужика, а до того – всего пара случайных связей, что вы затащили его в постель, а потом, когда вы ему надоели и Вацлав с вами расстался, решили ему отомстить!

– Вот, значит, что он поведал вам обо мне? – медленно произнесла Стелла, стараясь сохранить спокойствие. – Взгляните сюда, Агнешка! – И она пододвинула к девушке папку.

– Что это? – спросила та и раскрыла папку. Глаза молодой журналистки распахнулись, она ойкнула и побледнела.

– Перед вами фотографии седьмой жертвы Вацлава Черта, – стала пояснять Стелла. – Она была убита самым жестоким образом – эксперты насчитали на ее теле восемьдесят три ножевых ранения. На следующей фотографии двадцатая жертва, молодая женщина была на третьем месяце беременности, вместе с ней погибла и ее дочка. А еще ниже – фотографии Амелии Гольдман, защитницы Черта, которую он использовал для своих целей. Она, как и вы, считала, что Черт не сможет обхитрить ее. Фатальная ошибка. Ибо именно Черт контролирует ситуацию, хотя у вас создается ложное впечатление, будто он у вас на крючке. Амелия, с моей невольной помощью, добилась признания процесса над Чертом недействительным, избавила его от тюрьмы. И чем он отплатил ей? Жестокой смертью: на ее теле насчитали пятьдесят четыре ножевых ранения. Он перерезал ей горло и изнасиловал, а затем срезал ткани лица и дождался, пока она истечет кровью. Так заслуживает ли этот субъект того, чтобы вы его спасали? Если он выйдет на свободу благодаря вашим ложным показаниям, то первым убьет вас, Агнешка. Вы чрезвычайно опасная свидетельница! Я знаю, что он покидал вас в клубе на некоторое время, но вы молчите об этом. Скажите правду, и тогда вы сможете написать грандиозный репортаж! Еще бы, вы станете знамениты на всю страну, нет, на весь мир! Вы поможете упечь Кровавого Дьявола за решетку, любое издание предложит вам высокооплачиваемую работу, вами заинтересуется телевидение!

Агнешка колебалась. Стелла знала, что если задействовать страх и тщеславие, то почти всегда можно добиться требуемых результатов. Не исключено, что молодая журналисточка считает, что влюблена в Вацлава Черта, он был для нее неким воплощением гламурного мира, ведь о нем писали газеты и сообщало телевидение. Поэтому требовалось донести до сознания падкой на сенсации и жаждущей славы девчонки, что Черт – не поп-певец или олимпийский чемпион, а убийца, отправивший на тот свет почти тридцать женщин. Тогда можно надеяться, что девица поймет свою ошибку и даст показания.

– Я… Вацлав… Он просил меня… – произнесла наконец Агнешка.

Стелла приободрила ее:

– Расскажите, как было на самом деле. Он ведь наверняка сказал, что вы ему нравитесь и что он поможет вам стать автором сенсации?

– О чем это вы? – вдруг выпалила журналистка. – Сенсация… Какая сенсация? Я сказала все, что знала! Или у вас имеются еще какие-то вопросы? Тогда задавайте их побыстрее, я хочу отправиться домой! Хотя… Хотя чего я жду? Я ведь свидетельница, следовательно, нахожусь здесь по собственной воле. И удерживать меня у вас нет никакого права! – Девица поднялась и направилась к двери.

– Агнешка, у вас пока еще имеется возможность спасти свою жизнь и жизнь других женщин! – крикнула Стелла Конвей.

Но та самоуверенно ответила:

– Я раскусила вас, доктор, вы хотите использовать меня в своей игре! Вы требуете от меня рассказать прав… я хотела сказать – требуете поддержать версию, которая вам выгодна. Тогда вы арестуете Вацлава, а сами сможете реабилитироваться. За мой счет хотите стать той, кто упек Кровавого Дьявола в тюрьму. Не получится! Если кто его в тюрьму и отправит, так только я! Но не когда вы мне прикажете, а когда я сама захочу!

– Значит, вам известно нечто такое, что может доказать вину Вацлава Черта… – начала Стелла, но журналистка перебила ее:

– Я не сказала «Вацлава Черта», я сказала Кровавого Дьявола». А Вацлав ни в чем не виновен. Он был все время со мной в клубе, с восьми вечера до того момента, когда его арестовали эти мужланы в масках и с автоматами наперевес. Еще вопросы? Нет? Тогда чао, доктор, мне надоело у вас в тюряге, я ужас как хочу принять душ и завалиться побыстрее спать!

Журналистка выскочила из комнаты для допросов и с силой хлопнула дверью. Стелла вышла в коридор, где к ней подошел Готвальд.

– Вам почти удалось склонить ее к тому, чтобы дать показания против Черта, – заметил он поощряюще. – И не ваша вина, что девчонка оказалась такой сумасбродной. Ничего, в ближайшие дни мы сумеем вытащить из нее правду.

– Как бы не опоздать, – ответила Стелла. – Черт приложит все силы, чтобы ликвидировать Агнешку. Кстати, где он?

Шеф помрачнел.

– Десять минут назад покинул следственный изолятор в сопровождении своего адвоката. Если Черт и его пришьет, то я буду только рад – такой беспардонный тип! Я распорядился установить за Чертом негласное наблюдение, и стоит ему сделать один неверный шаг, приблизиться к чужому жилищу или, не дай бог, наведаться на квартиру к юной журналисточке, как его тут же схватят с поличным.

– Приставьте охрану и к ней, – попросила Стелла.

– Еще чего! – заявил Готвальд. – Дала бы показания против него – стала бы участницей программы по защите свидетелей. Мы бы тогда охраняли ее на полную катушку, глаз бы с нее не спускали, дюжина человек ее стерегла бы. А пока не хочет с нами кооперироваться, так пусть и не рассчитывает на помощь с нашей стороны. Ничего, как только девчонка поймет, что Черт хочет ее кокнуть, она сразу выложит правду. Он ведь не сегодня завтра к ней заявится, чтобы убить, мы его там и возьмем. А если опоздаем и эта вертихвостка отдаст концы, сама будет виновата – у нее была великолепная возможность выдать нам Черта с потрохами, но она решила промолчать. Уверен, что на днях мы его арестуем, и прокуратура сумеет начать новый процесс!

Но доктор Стелла Конвей не разделяла беспочвенной эйфории шефа, хотя предпочла и не сообщать ему об этом.

Вильерский кошмар

Четыре дня спустя произошло то, чего так опасалась доктор Конвей. Теодор Готвальд вызвал ее к себе, и по его тону Стелла сразу поняла: случилось нечто непредвиденное.

– Новое убийство? – спросила она. – Черт снова вышел на охоту?

– Не исключено, – кивнул Готвальд. – Агнешка, та самая журналистка, что выгородила Черта, найдена мертвой. Однако, в отличие от других жертв, не у себя дома, а на улице. Кто-то напал на нее в темном переулке и задушил. Никаких следов сексуального насилия, зато исчезла ее сумочка с документами и портмоне. Полиция придерживается версии о разбойном нападении, однако у меня большие сомнения в ее достоверности.

– Ваши люди следили за Чертом? – продолжала допытываться Стелла.

– Следили, – подтвердил Готвальд. – Но что толку? Он, вероятно, знал об этом и все же умудрился выскользнуть из дома так, чтобы его не заметили. За журналисткой тоже следили, однако сегодня утром мне приказали снять наблюдение – начальство получило жалобу от ее адвоката. Мне пришлось повиноваться.

– Значит, Черт устранил единственную свидетельницу, которая могла бы дать против него показания, и обставил все как ограбление, – вздохнула Стелла. – Вы точно уверены, что нет улик, позволяющих заподозрить его в убийстве журналистки?

– Кроме того, что убийцей был мужчина, причем достаточно сильный, ростом около метра восьмидесяти, то есть таких же параметров, как и Черт, эксперты ничего не раскопали, – сообщил Готвальд. – Он издевается над нами! Его теперешний адвокат, тот, что заявился тогда в следственный изолятор, подал новый иск, и в нем фигурирует мое имя. Он требует моего отстранения от ведения дела.

– Я же говорила вам, шеф, что рукоприкладство до добра не доведет, – покачала головой доктор Конвей. – Черт – коварный противник, он отлично знает свои права и использует их против нас. Не сомневаюсь, что он получает огромное удовольствие от игры с нами, мнит себя всемогущим – еще бы, он ведь оставляет с носом прокуратуру и полицию раз за разом!

– В старые добрые времена, когда мы жили при коммунизме, а адвокаты предпочитали помалкивать, зная, что у них в любой момент могут отозвать лицензию, преступников, подобных Черту, обхаживали резиновыми дубинками, а затем запирали в карцер – и они сами признавались в содеянном, – негодуя заявил Готвальд. – Теперь же так поступать с задержанными нельзя, каждый из них знает свои права и грозит исками. Не сомневаюсь, что в ближайшие дни Черт добьется своего – нам будет приказано снять наблюдение за его домом. И значит, маньяк, на совести которого три десятка жертв, сможет творить, что ему захочется. Прокуратура уже заявила, что после исключения из дела всех улик устраивать новый процесс против Черта не имеет смысла. Может быть, когда он убьет еще кучу женщин и допустит ошибки, они займутся им, но не сейчас!

Стелла тяжело вздохнула. Выходит, им остается только рассчитывать на удачу. Вацлав Черт добился своего и, выйдя на свободу, продолжает убивать. И остановить Черта, пока он не оставит улики на месте преступления, нет никакой возможности.

– Теперь перейдем к делу, – заявил Готвальд. – Вы представляете для Черта особый интерес. За ним ведется наблюдение, и он не посмеет начать охоту на вас. Но его адвокат, как я уже сказал, подал апелляцию, и по имеющимся у меня сведениям она будет удовлетворена на текущей неделе.

Доктор Конвей поежилась. Вацлав Черт был, пожалуй, самым опасным и кровожадным убийцей, с которым ей приходилось сталкиваться. И он недвусмысленно заявил: они скоро встретятся! Черт, наплевав на собственную безопасность, совершил два новых убийства, соответственно, не остановится и перед третьим.

– Что вы хотите сказать, шеф? – произнесла Стелла дрогнувшим голосом.

– У меня так и чешутся руки… – признался Готвальд. – Будь я на пенсии, то взял бы пистолет, отправился бы в логово к Черту и всадил ему в грудь всю обойму. Меня бы, понятное дело, арестовали и отдали под суд за преднамеренное убийство, но одним извергом на земле стало бы меньше. К сожалению, ничего подобного я позволить себе не могу: до пенсии мне еще далеко, и если я сейчас отправлюсь в тюрьму, к вящей радости всех негодяев и извращенцев в нашей стране, то кто будет их ловить? Но я не хочу, Стелла, чтобы вы стали следующей жертвой Черта!

Доктор Конвей вздрогнула и произнесла слабым голосом:

– Вам не стоит обо мне беспокоиться, шеф! Я сумею справиться с Чертом…

– Вы уверены? – хмыкнул Готвальд. – Он помешан на убийствах, вы сами мне это говорили. Ему наплевать на то, что полиция может его арестовать, ему хочется крови. На сей раз – вашей крови, Стелла. Он ведь уже проникал в ваш дом…

– Я не хочу об этом говорить! – воскликнула Стелла.

– Проникал и даже пытался убить вас, – продолжил, невзирая на ее протест, Теодор Готвальд. – И вы допустили большую ошибку, не сообщив тогда в полицию.

– Шеф, прошу вас, давайте оставим тему! – попросила… нет, потребовала Стелла.

– Если Черт однажды проник в вашу квартиру, то он сделает это снова, – добавил тем не менее Готвальд. – И вам не поможет даже то, что вы проживаете в высотном доме, на тридцать восьмом этаже, а ваша квартира превращена в филиал швейцарского банка – кинокамеры, сигнализация, датчики движения, инфракрасные лучи и прочая дребедень. Вы же занимались составлением «портрета» Черта, и вам отлично известно: если он выбрал себе жертву, то обязательно найдет способ умертвить ее. Ведь так?

Стелла ничего не ответила. Она знала, что Готвальд тысячу раз прав. Несколько раз кто-то звонил ей и молчал в трубку, и Стелла подозревала, что на другом конце провода находится не кто иной, как Вацлав Черт. А буквально сегодня утром она получила открытку с изображением пляжа и океана, адресованную ей некоей подругой по имени Валерия Челарь. Но такой подруги у Стеллы никогда не было! «Подруга» сообщала, что у нее все хорошо, отпуск проходит отлично, а завершалось послание зловещей фразой: «Уверена, скоро мы увидимся, дорогая. Встреча доставит нам массу удовольствия». Стелла нехотя поведала о звонках и открытке Готвальду.

– Почему вы не сообщили мне об этом раньше? – воскликнул тот. – Я немедленно отдам приказ привести Черта ко мне и…

– И ничего не получится, – закончила фразу за него доктор Конвей. – Потому что его адвокат прибудет раньше, чем ваши люди доставят Черта. Он наверняка будет кричать, что вы выбрали Черта в качестве жертвы и, используя служебное положение, терроризируете его.

– На открытке могут иметься отпечатки его пальцев, – предположил Готвальд.

– Черт не доставит нам подобного удовольствия, – покачала головой Стелла. – Но в том, что прислал ее он, сомневаться не приходится. Валерия Челарь – Вацлав Черт, инициалы совпадают. Он как бы напоминает, что выбрал меня в качестве жертвы. Но ни один судья не подпишет ордер на арест на основании столь смехотворных доказательств.

– Вот, вот, вот! Я считаю так: пользуясь тем, что он пока ограничен в передвижениях и в ближайшие дни, покуда за ним еще ведется наблюдение, не посмеет совершить нападение, вам лучше всего исчезнуть.