Луна на дне пруда

Васса поняла, что вот-вот расплачется.

– Поясню, что ваши контактные данные были оставлены нашей юридической фирме моим клиентом, как и вопросы, которые вам следовало зачитать, и, только получив на них ответы, идентичные тем, что находятся в закрытом конверте, вскрыть который можно только… только в ряде заранее оговоренных случаев.

Заранее оговоренных?

– И один из этих заранее оговоренных случаев, увы, наступил. Самолет, на борту которого находился наш клиент, пропал сорок восемь часов назад, и ничто не свидетельствует о том, что мистер Лукин выжил.

Ну да, первый пилот, вырезавший семью бросившей его жены, покончил затем с собой, забрав на тот свет всех пассажиров и членов экипажа борта EL2707.

Никто изначально не мог выжить.

– Поэтому сразу перейду к делу, мисс Трубачёв. Наш клиент был человеком мудрым и не составлял завещания, потому как любое завещание может вступить в силу только лишь тогда, когда составивший его будет официально признан умершим. Что в данном случае, несмотря на очевидные обстоятельства, тем не менее, в юридическом отношении займет какое-то время, вероятно, даже весьма длительное…

Слушая разглагольствования канадского адвоката с его смешным французским проносом на малопонятном деловом английском, Васса все сильнее и сильнее сжимала телефон, понимая, что еще чуть-чуть и она, похоже, раздавит эту пластиковую штучку.

Пластиковую штучку, которая, как ей стало ясно, и заменяла ей все эти годы отношения с Лисом – точнее, и была неотъемлемой частью их отношений!

– Посему наш клиент еще несколько лет назад, взвешивая все возможные варианты развития событий, отказался от возможности составления завещания в вашу пользу, мисс Трубачёв, а вместо этого использовал весьма остроумную, однако от этого не менее действенную и, уверяю вас, полностью легальную схему юридически-имущественных отношений…

Васса, голова у которой шла кругом, чуть ослабив хватку, перебила его:

– Мистер Туве, что именно вы хотите мне сказать?

Адвокат, кашлянув, ответил:

– Ах, извините, мисс, эта вечная адвокатская привычка говорить непонятно и витиевато… На самом деле все просто – наш клиент, увы, наш покойный клиент, потому как развитие ситуации с самолетом, на борту которого он находился, не позволяет сделать никаких иных выводов, юридически оформил права владения всем своим имуществом на вас, мисс. Все это время вы наравне с ним являлись владелицей всего того, что принадлежало месье Лукину, о чем, однако, понятия не имели…

Ну да, не имела, и Лис ведь тоже ей ничего не говорил! Вот ведь сюрприз – он не просто все завещал ей, а сделал ее совладелицей и теперь, после собственной гибели, которую словно предвидел (не предвидел, а просто просчитывал все возможные варианты, в том числе и весьма трагические, не желая, конечно, чтобы они имели место), единственной владелицей всего того, что ему принадлежало.

Своей недвижимости. Своих счетов. И своего стартапа.

– И что это означает? – проронила Васса. И зачем ей все это: вся эта недвижимость, все счета и даже стартап?

Она бы тотчас, не медля ни секунды, все бы отдала, если бы…

Если бы Лис объявился, заявив, что опоздал на этот злополучный рейс EL2707, проспал все эти часы в гостинице, а теперь снова вышел на связь.

Нет, он не опоздал. И не проспал все эти дни в гостинице. А, как и двести пятьдесят других человек, был убит хладнокровным маньяком, покоясь теперь где-то на дне, под многокилометровой толщей вод Индийского океана.

Двести пятьдесят один.

– Мисс Трубачёв, это означает, что вы вольны распоряжаться по своему усмотрению всем тем, что принадлежит… извините, принадлежало нашему клиенту. И все время могли, юридическая база была подведена почти три года назад, однако вы ведь понятия об этом не имели.

Почти три года назад? И все эти без малого три года Лис ничего ей не говорил.

Васса задохнулась от злости – и поняла, что вот-вот разрыдается. Ей что, дуться на Лиса за то, что он сделал ее владелицей всего того, что у него было?

Они ведь и так делили мысли, эмоции и, вероятно даже, душу.

Да, ту самую душу, которая у них, идентичных, нашедших друг друга половинок, была одна на двоих.

Так какое значение имеет в таком случае имущество Лиса, о котором она никогда не имела представления и на которое ей было решительно наплевать – что три года назад, что сейчас.

Нет, она не злилась на Лиса – как она могла на него злиться? А всего лишь на то, что он оказался на борту этого рейса, которому никогда не суждено было приземлиться в Шанхае.

Никогда.

Выходило, что Лис был в самом деле прозорливым – и, явно не намереваясь умереть молодым, тем не менее допускал и такую возможность.

Если бы он сказал (вернее, конечно же, написал) ей такое, она бы его высмеяла. И уж точно бы попыталась отговорить от каких-то там юридическо-финансовых схем. Или, чего доброго, отказалась бы становиться совладелицей всего того, что ему принадлежало.

Поэтому Лис оформил все без ее ведома и согласия.

Лис, ее Лис…

– Да, не имела, – подтвердила холодно Васса. – А теперь имею, однако…

Она судорожно сглотнула, чувствуя, что ее снова душат слезы. Не хватало еще разрыдаться, ведя телефонный разговор с канадским адвокатом Лиса.

А теперь, выходило, и ее собственным?

Тот, словно чувствуя ее состояние, снова стал сыпать ненужными терминами, юридическими деталями и налоговыми тонкостями. Васса, не слушая его, сумела взять себя в руки.

– …и должен указать вам на то, мисс Трубачёв, что переговоры сейчас застопорились. Наш клиент направлялся в Шанхай, чтобы положить конец этой патовой ситуации, однако так туда и не прибыл. И уже, увы, никогда не прибудет. Однако переговоры не завершены.

Какие такие переговоры? О чем этот канадец ведет речь?

И только сейчас до Вассы дошло – ну да, конечно же, переговоры о продаже стартапа, созданного Лисом, китайцам.

За четверть миллиарда долларов.

То, что было в их переписке, по крайней мере, для нее самой, темой более чем абстрактной, вдруг обрело вполне конкретные формы.

– Да, он мне говорил… – ответила Васса.

Нет, не говорил, а писал.

Но это было для них то же самое, что и говорить.

На сердце у нее стало невероятно больно.

Адвокат же тем временем продолжал:

– Мисс Трубачёв, вероятно, я выразился непонятно, однако вы являетесь совладелицей, а теперь, с учетом сложившихся обстоятельств, де-факто, а скоро и де-юре единственной владелицей стартапа нашего клиента, который, к сожалению, принять участия в переговорах не сможет. Вступать в права наследования вам не надо, так как вы уже давно в них вступили. Конечно, вы можете отказаться, однако, мисс, советую вам не делать от этого…

Васса, наконец уловив, чего он от нее добивается, произнесла:

– Что вы хотите сказать? Что переговоры застопорились и что теперь все зависит не от Лиса… я хотела сказать, не от вашего клиента, а от… от меня?