Остров вчерашнего дня

Так и было – данное послание адресовалось мисс Брент.

Опять эта старая ханжа!

– Только подпись странная, – заявила, прочитав это незамысловатое послание, Нина. – В английском оригинале послания подписывались, за исключением пары случав, именем Ulick Norman Owen или Una Nancy Owen. Ну, если опустить полные имена, то получалось: U.N. Owen, что можно прочитать и понять в английском как послание от Unknown, то есть от Анонима, Невесть-Кого, Человека-Без-Имени.

Дементорша слегка осклабилась, явно довольная ее выводами.

– В русских переводах это передавали по-разному. И как У.Н. Оним с пояснением в сноске, или А.Н.Оним. То есть аноним. А тут какой-то Eu. R. Dudd.

И сама же, чувствуя небывалое волнение, дала ответ:

– Ну да, одно дело – текст романа Кристи, а совсем другое – реальности тамошней литературной вселенной. Это в романе U.N. Owen, то есть звучит как «unknown», без имени, а в действительности это был именно что…

И она выговорила:

– Ю.Ар. Дадд. Прошу прощения за мое произношение, оно далеко не идеальное, я знаю, но сколько над ним ни работаю, улучшается незначительно. Кстати, это ведь тоже станет проблемой, если я туда отправлюсь, за англичанку выдать себя не получится, придется играть роль иностранки?

– И в «Убийстве Роджера Экройда», и в «Собаке Баскервилей» у вас это неплохо получилось, Нина Петровна.

Ну да, она там выдавала себя за иностранку, в одном случае – за секретаршу Эркюля Пуаро, а в другом – за помощницу Шерлока Холмса.

И ведь поверили!

Нина продолжила:

– Если я правильно понимаю, то это Ю.Ар. Дадд звучит похоже на английское же you are dead. Ну, то есть «вы мертвы»! Ничего себе псевдонимчик!

Дементорша подтвердила:

– Да, кто-то явно постарался. То ли судья, то ли мисс Брент, то ли еще невесть кто. К Агате Кристи это отношения не имеет – правда, в Америке ее романы выходили в издательстве «Dodd, Mead and Company», но оно перестало существовать уже лет тридцать с лишним назад, как и то, которое издавало романы Кристи в Британии, «Collins Crime Club». Вот отправляйтесь туда и выясните все, Нина Петровна. Вы ведь сможете?

Нина, все еще глядя на пожелтевшее приглашение на казнь, кивнула. И, подняв глаза на дементоршу, сказала:

– Думаю, смогу. Я попытаюсь, хотя гарантию дать не могу. Но только с одним условием…

Сузив глаза, дементорша заявила:

– Условия решили выдвинуть? Ну что же, давайте, Нина Петровна. Наверняка что-то касаемо вашего крайне подозрительного пришельца и вторженца доктора Дорна? Хотите, чтобы мы оставили его в покое и перестали держать его на мушке?

Нина, конечно же, хотела этого, причем страстно, но понимала, что вряд ли кто-то исполнит ее желание.

– Да нет же, не напрягайтесь вы так. Просто вы все время зовете меня по имени и даже отчеству, а как я могу величать вас? Вы вот торт принесли, мы чай вместе пьем, рассуждая о том, как спасти жизни десяти жертвам, а я не знаю, как вас зовут. Так как вас зовут?

Остолбенев, дементорша уставилась на нее, а потом ее лицо озарилось – правда, всего на мгновение – теплой человеческой улыбкой.

– Вообще-то как и вас – Нина!

…Заслышав голос судьи Уоргрейва у себя за спиной, Нина даже не вздрогнула, потому что хоть и не думала, что такое случится, подсознательно была настроена на подобное развитие ситуации.

Нечего без спроса копаться в чужих саквояжах, даже если это вещи убийцы.

Возможного убийцы – или невинной жертвы.

Пока что она не нашла ничего такого, что доказывало бы невиновность судьи, но и ничего, что бы прямо свидетельствовало в пользу его причастности к убийствам на острове.

Острове Альбатросов.

Медленно развернувшись (и все держа в руках коробочку со вставной челюстью судьи), Нина увидела Уоргрейва, который злобно уставился на нее, явно готовый устроить скандал и вызвать проводника, а потом наверняка и полицию.

– Милая барышня, вы что, язык проглотили? Я ведь задал вам вопрос и прошу дать на него ответ!

Нина, понимая, что нести околесицу о том, что она «случайно» открыла саквояж и «бессознательно» запустила в него обе руки, не стоит.

И что нападение – лучшая форма защиты.

Поэтому вызывающим тоном и звонким голосом она произнесла, глядя прямо в глаза судье:

– Ваша Честь, я думала, что вы ушли в отставку, а ведете себя по-прежнему как в зале суда во время перекрестного допроса не внушающего доверия свидетеля.

Уоргрейв, сглотнув, выпучился на нее, а потом заявил:

– Вы точно ведете себя как не внушающий доверия свидетель на перекрестном допросе, милая барышня, потому что явно тянете время, пытаясь сообразить, как лучше мне наврать. Но у меня нюх на ложь, уж поверьте!

«Ваша Честь» был безусловно прав, сказывалась долгая практика в судебной мантии и парике с молоточком в руке.

– Своего рода профессиональное заболевание, Ваша Честь? Как «угольное легкое» у шахтеров или сенсоневральная тугоухость у трубачей?

Судья Уоргрейв, приподнимаясь, заявил:

– Мое терпение лопнуло, милая барышня, я застукал вас с поличным при попытке обокрасть меня. Я немедленно оповещу проводника и потребую сдать вас на руки нашей британской полиции на ближайшей станции. Кстати, вы ведь иностранка?

Адекватным ответом на последний, весьма бестактный, вопрос было бы: «А вы, Ваша Честь, серийный убийца?»

Но если на остров всех пригласил все же Уоргрейв, то серийным убийцей он еще не был – они только ехали на место будущего преступления.

И если кого он и убил, так это первого «негритенка», вернее, конечно же, альбатроса: Морриса. Впрочем, Нина надеялась, что сумела своим анонимным письмом предотвратить это убийство.

– Сэр, вы хотите знать, что я искала в вашем саквояже? Так вот, буду с вами откровенна: револьвер!

Не только его, конечно, вернее, даже совсем не револьвер, но с правдой Нина решила повременить.

Потому что в этой литературной вселенной, как ей отчего-то думалось, все временили с правдой, и она решила не быть исключением.

Потому что ни портативной печатной машинки, ни особой бутылки, ни цианида, ни сургуча судья с собой не вез.

Хотя сургуч и цианид он мог транспортировать в небольшой, не замеченной ею коробочке или вообще в кармане пальто, положив в обыкновенный конверт.

А вот бутылку и тем более пишущую машинку он в кармане пальто везти вряд ли мог.