Сад мертвых бабочек

Интересно, как она оказалась в своей комнате, если отключилась на первом этаже?

Артур отнес.

– Соня, вставай! Ты так долго спишь! А что у тебя с рукой?

За окнами было темно: вряд ли еще, вероятно, уже.

Она проспала сутки? Или даже двое?

– Так что у тебя с рукой, сестричка?

Посмотрев на братца, Анжела ответила:

– Ночью в душе поскользнулась.

Маму она увидела только следующим утром – та, ковыряясь в тарелке, сидела за огромным столом, завтракая вместе с одетым, как всегда, с иголочки Артуром.

– Доброе утро! – произнес он тихо и внимательно посмотрел на Анжелу. Та уже знала, что отвечать надо тотчас и с легкой улыбкой.

– Доброе утро!

Мама, мимолетно взглянув на нее, снова опустила голову к тарелке. А Анжела ужаснулась – столько в ее взгляде было безысходности и муки.

– Прими свои таблетки! – сказал Артур, и мама тихо ответила:

– Да, сделаю.

Ее тон явно не понравился их мучителю, который заявил:

– Сейчас же!

И протянул маме уже знакомую Анжеле розовую таблетку.

Не принимай, мама, не принимай!

Однако мама без возражений взяла ее и, положив в рот, запила водой.

– Отлично. Они тебе помогут. Ты не очень хорошо выглядишь, дорогая, – заявил Артур, обращаясь к маме. – Надо бы тебе съездить к косметичке! Вот поспишь и съездишь.

Та кивнула, и хозяин дворца поднялся из-за стола, что означало: завтрак закончен для всех.

– Увидимся вечером! – произнес он и удалился. Когда шофер увез его в город, в офис, Анжела вихрем поднялась по лестнице и подошла к будуару мамы.

Но если та приняла розовую таблетку, то наверняка уже, как и она сама, провалилась в многочасовой беспробудный сон.

Она постучала и толкнула дверь.

Так и есть, мама ничком лежала на огромной кровати под балдахином, явно погруженная в вызванное розовой таблеткой долгое оцепенение.

Опустившись около нее, Анжела вздохнула и положила здоровую – левую – руку на легкое одеяло, которым была укрыта мама.

И отметила, что вся спина мамы в каких-то странных багровых полосах. Как будто… Как будто ее кто-то бил или стегал.

Но кто и зачем?

Мама слабо вздрогнула и повернулась к ней.

– Ты не спишь, мамочка? – спросила удивленная Анжела, а мама, не открывая глаз, тихо произнесла:

– Садись по-другому, так, чтобы быть спиной к двери. Потому что вон там и вон там, над дверью, в углах, камеры.

Точно – и как Анжела их раньше не заметила? Наверняка подобные были и у нее с спальне – и вообще везде в этом ужасном особняке.

Не заметила, потому что они были неплохо замаскированы. Да и потому что предположить не могла, что подобное вообще возможно.

Оказалось, что вполне себе возможно.

Притворяясь, причем очень даже достоверно, спящей, мама с закрытыми глазами продолжила:

– За нами наблюдают его люди, но не думаю, что они непрерывно сидят у экрана и следят за всем. Только если мы попытаемся бежать или поведем себя как-то не так, они забьют тревогу. Впрочем, как он мне сам сказал и как я проверяла, нас не прослушивают, это слишком большая морока, ограничиваются картинкой. А так как я приняла таблетки и должна еще до второй половины дня дрыхнуть, то и я буду «дрыхнуть».

– Мамочка, но как же так… Они на тебя не подействовали?

Мама легонько усмехнулась.

– Не забывай, в каких местах я работала. Там люди всякое глотали, и хотя я сама к этому не прикасалась, но имею представление, что это делает с человеком. И кроме того, наслышалась о кое-каких трюках, например, как сделать вид, что ты принял таблетку, хотя на самом деле этого не сделал. Тем более он только первые несколько раз проверял, а потом перестал. Уж слишком он самоуверенный.

Плача, Анжела спросила:

– Мамочка, он сломал мне руку. И по лицу ударил!

– Знаю, родная, как и то, что я перед тобой и Никиткой очень виновата. Это все из-за меня. Хорошо, что твой братик еще ничего не понимает. Не думаю, что он в опасности. А вот до тебя эта сволочь, боюсь, скоро доберется…

– Но он уже добрался! – возразила Анжела. – Он грозил и вторую руку сломать. И сломанную еще раз! Он сумасшедший!

Мама вздохнула.

– Да еще какой! К тому же заправский садист, увы, с очень большим количеством денег и крайне влиятельный, по крайней мере, в этом городе и регионе. Понятно, что он искал себе жертв, вероятно, новых жертв. Потому что мы не первые и не последние, кого он в свой дворец заманивает. Понятное дело: молодой, красивый, богатый, свободный – кто ж на такого не польстится?

– Жертв? – переспросила с дрожью Анжела, и мама подтвердила:

– Ну да, жертв. И это, увы, только начало. Думаю, он завлекает одиноких, не очень умных, ну, в общем, как я, женщин, или одиноких, или с ребенком, вероятно, из числа приезжих, не обладающих родственниками и знакомыми в городе.

– Но почему, мамочка? – спросила в ужасе Анжела, и мама тихо ответила:

– Потому что, дочка, если они через какое-то время исчезнут, то никто этого не заметит и шума это не вызовет.

Глотая слезы, Анжела спросила: