Бизнес-ланч у Минотавра

Лера отрицательно качнула головой, и Кирилл сказал:

– Это поправимо. Но сначала вам надо выбраться из этой берлоги. Я все выясню и или заеду, или позвоню. Ты ведь мне доверяешь?

Лера, всхлипнув, кивнула, а Кирилл, наклонившись, нежно поцеловал ее в щеку. Она ощутила аромат его дорогого парфюма.

– Вот и хорошо. Я тебя не подведу. Запрись у себя в комнате и не разговаривай со своим отцом. Все будет хорошо!

Лере так не хотелось выходить из салона автомобиля Кирилла, но пришлось: из подъезда вышел один из соседей, который, зевая, вывел на прогулку своего четырехлапого любимца.

– До скорого! – произнес Кирилл и снова поцеловал девушку, на этот раз в губы.

* * *

Проводив Леру взором, молодой человек дождался, пока она не скроется в подъезде, завел автомобиль и, отъехав метров на двести от дома, снова остановился. Затем вытащил крошечный мобильный, нажал кнопку, и когда на обратном конце отозвался собеседник, произнес:

– Отец, это я. Думаю, с хорошими новостями. Точнее, просто с отличными. Это то, что тебе нужно. Я нашел маньяка…

* * *

Вставив ключ в замочную скважину, Лера затаила дыхание – в этот момент дверь распахнулась, и она увидела на пороге отца.

Он уже переоделся, избавившись от окровавленной рубашки и брюк, и был облачен в фиолетовый фланелевый, сшитый когда-то мамой, халат, который вообще-то использовал только в холодное время года.

Буквально втащив оторопевшую Леру в коридор, он не терпящим возражений голосом произнес:

– Ты считаешь это нормальным? Ты где была?

И запер на два поворота за ней входную дверь.

Лера, не узнавая отца, от которого, как ей показалось, разило спиртным, хотя он практически никогда не выпивал и уж точно никогда не напивался, прошептала в ответ:

– Мне нужно было подышать свежим воздухом. Но, папа, лучше ты скажи: где был ты?

Отец, уставившись на нее стеклянным взором, отчеканил:

– И почему это я должен говорить тебе? Ну, живо в свою комнату! Ты болеешь, а шастаешь по улицам в пижаме и халате! Стыд и срам!

Отец вел себя как типичный рассерженный родитель, и это при том, что он сам заявился домой весь залитый кровью.

– Папа, нам надо поговорить! Точнее, мы уже начали разговор, но ты потом… сбежал. Кстати, что ты сделал с полотенцами?

Реакция отца была потрясающая:

– С какими полотенцами, Лера?

Девушка, протиснувшись мимо него, заглянула в комнату отца – и заметила, что ни окровавленного пиджака, ни шарфика там уже не было.

– Папа, что ты сделал с вещами? – продолжала девушка, а отец, словно играя роль в пьесе театра абсурда, ответил:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. С какими такими вещами?

На мгновение Лера вдруг подумала, что все это могло оказаться дурным сном и плодом ее воображения, но тут она заметила плохо затертые кровавые разводы на полу в ванной и стоявшее рядом ведро и свешивавшуюся из него тряпку.

Отец спешно затирал все следы.

– Ты все уничтожил? – произнесла Лера, а Михаил Михайлович, указывая на дверь ее комнаты, заявил:

– Марш в кровать! Ты больна, и сама не знаешь, что несешь. И вообще, я твой отец, как ты ведешь себя со мной? Запрещаю тебе выходить из квартиры, пока полностью не выздоровеешь!

Человек, который дышал ей в лицо алкогольными парами, был так не похож на ее отца. Это был совершенно чужой субъект.

А что, если она и не знала своего отца все это время? Что, если…

Если он в самом деле имел отношение ко всем этим убийствам?

– Папа, я хочу знать. Я имею право знать! Ты… Ты…

Она не знала, как сформулировать вопрос, а отец, на чьем лице отразился страх, заявил:

– И никаких вопросов! Марш в кровать, я сказал!

Он буквально втолкнул ее в комнату, а когда дверь за ней закрылась, Лера прошептала:

– Папа, ты ли это? Ты же обещал, что мы поговорим! О Лариске… И о другом… О том, что я видела…

Отец из коридора ответил:

– Тут не о чем говорить. Я сделал ошибку, но я ее уже исправил. И больше говорить не о чем. И запомни – ты ничего не видела. Ничего!

Убедившись, что отец снова отключил телефон, Лера улеглась в кровать и накрылась с головой простыней. Нет, отца она не боялась, потому что знала, что ни бабушке, ни ей самой он ничего дурного не сделает.

Она боялась того, что отец, не исключено, причинил дурное другим людям.

Усталость, а также перенапряжение и болезнь сделали свое дело, и Лера провалилась в глубокий черный сон.

* * *

В себя она пришла от громких голосов в коридоре. Не понимая, что происходит, Лера уставилась на дверь своей комнаты, которая вдруг распахнулась, и на пороге возникло сразу несколько человек в форме.

– Прошу вас подняться! – донеслось до Леры. – У нас ордер на обыск вашей квартиры. Давайте, не залеживайтесь! Ну же, побыстрее!

Все остальное, что происходило после появления людей в форме, сопровождаемых соседями с нижнего этажа, которые выступали в качестве понятых, походило на подлинный кошмар. Бабушка, обычно такая собранная и боевая, вдруг как-то растерялась, а когда из-под ванны извлекли скомканное кровавое полотенце, вдруг начала медленно оседать.

Пришлось вызвать «Скорую», которая забрала бабушку с собой, диагностировав гипертонический криз. Лера, у которой голова шла кругом и которая могла говорить только шепотом, да и то испытывая сильные боли в горле, была на грани истерики, не зная, что делать.

Отца дома не было, хотя с обыском к ним заявились около семи утра.

Поехать с бабушкой в больницу ей не разрешили, поэтому, сидя на табуретке в коридоре, девушка, перед глазами которой все плыло, была вынуждена наблюдать за тем, как их квартиру переворачивают вверх дном.