Корона последней принцессы

Но колодец был тоже на треть завален осколками породы, щебнем и булыжниками. Здесь требовалась осторожность, потому что среди камней могли оказаться и кости. Поэтому все извлеченные в корзинах камни просеивали через сито. Уже в первый день нашли золотое пенсне на полусгнившем черном шнурке и несколько косточек.

– Пенсне принадлежало королеве Марии! – заявил Павел Леонидович, показывая Алене фотографию августейшего семейства. – Она была близорукой. По поводу осколков костей пока еще рано делать выводы, но, по моему мнению, они – часть голени. Однако экспертиза покажет, так ли это и частями чьего скелета они являются…

Напряжение нарастало с каждым часом. Чем меньше щебенки и камней оставалось в подземном колодце, тем медленнее продвигалась работа. Находки множились. Были обнаружены части одежды, а также драгоценности – разрозненные камни и сохранившаяся почти полностью изумрудная брошь. Профессор Дорнетти сразу же идентифицировала ее как украшение принцессы Василисы.

– А это значит, что все истории, будто принцесса якобы избежала расправы, – просто мифы, – констатировала кореянка Минг Кой.

Павел Леонидович возразил:

– Коллега, наличие здесь украшения принцессы еще ничего не означает. Хотя, конечно, вы правы – она была убита в ту ужасную ночь!

Катюша Горицветова так и не спустилась в пещеры, а занималась тем, что каталогизировала и сканировала находки, не покидая штаб-квартиры, вела учетные записи, а также работала над своей диссертацией.

Алена все время проводила с отцом, и он даже несколько раз похвалил ее, что было для него вообще-то нетипично.

В конце месяца наступил долгожданный момент – практически все завалы удалось разобрать, и обнажилось дно подземного колодца. Было найдено множество осколков костей, а также фрагменты черепа мужчины, предположительно, одного из сыновей короля – кого именно, предстояло выяснить после обнаружения прочих останков.

Алене повезло: ей разрешили спуститься на дно колодца. Спускаться надо было при помощи троса, привязанного к поясу, отталкиваясь ногами от стен колодца, глубина которого оказалась около тридцати метров.

Внизу уже установили мощные лампы. Сверху узкий, книзу колодец расширялся, дно было площадью около сорока пяти квадратных метров. Девушке сразу, едва она спустилась, бросились в глаза скелеты. Они лежали на камнях вповалку. Когда-то расстрелянных просто швырнули в колодец. Не исключено, что кто-то из них был еще жив. Но даже если и сумел чудом уцелеть при падении, то все равно практически немедленно скончался, ведь колодец закидали гранатами. Алена предпочитала не думать о судьбе последнего короля и его семейства. Разумеется, никто не мог выжить в такой бойне. Чудес не бывает, и юная принцесса, как и ее родители, и старшие братья, нашла смерть на дне колодца много десятилетий назад…

* * *

Работы велись крайне осторожно, было важно не пропустить ни одной мелочи, ни одной косточки, обрывка одежды или кусочка металла: для истории все имело исключительное значение.

Две недели спустя, вернувшись на пару дней в Экарест, профессор Кочубей дал обстоятельное интервью на телевидении, где поведал о промежуточных результатах изысканий:

– Нами обнаружены одиннадцать человеческих скелетов, что полностью соответствует числу тех, кто был расстрелян. Итак, сам король Георгий и его супруга королева Мария, четверо их сыновей и дочка, принцесса Василиса. Эти семь человек и составляли августейшую фамилию. Помимо того, вместе с монархом и его близкими были ликвидированы лейб-медик, горничная королевы и принцессы, камердинер короля и принцев, а также повар.

Последняя деталь почему-то особенно часто упоминалась в газетах и постоянно муссировалась на телевидении. Посмотрите, мол, какими исчадиями ада были коммунисты! Они не только короля и королеву расстреляли, что еще можно как-то понять, не только принцев в возрасте от семнадцати до двадцати четырех лет (причем самый младший страдал синдромом Дауна), что тоже, в общем-то, естественно, – новая власть не хотела оставлять прямых наследников свергнутого тирана, но и простых людей, слуг.

– Значит, нет никаких сомнений в том, что принцесса Василиса тоже стала жертвой расправы? – допытывались у Павла Леонидовича журналисты.

Профессор пояснил:

– Как я уже упомянул, нами в числе прочих был обнаружен скелет подростка женского пола, возраст которого в момент смерти составлял примерно тринадцать-пятнадцать лет. Обрывки одежды позволяют сделать вывод, что девочка была одета в серое шелковое платье с инициалами «VL» – Василиса Любомирович. В корсете платья, как и в корсете королевы Марии, мы нашли большое количество драгоценных камней, в основном бриллиантов и изумрудов, что подтверждает известные данные: члены королевской семьи, надеясь на освобождение или побег, зашивали в одежды фамильные драгоценности.

Рассказал профессор и о том, как каждый из несчастных нашел смерть.

– Анализ останков позволяет сделать следующие выводы. Король Георгий был застрелен с близкого расстояния в голову. Причем смерть, вне всяких сомнений, наступила мгновенно. Это также подтверждается рассказами лиц, приведших в исполнение приговор революционного трибунала, – после оглашения оного первым, в голову, из «браунинга» был застрелен король. Королева Мария, видимо, умерла не сразу от пулевых ранений, поэтому на ее скелете имеются следы множественных колото-режущих ран, нанесенных, по всей видимости, при помощи штыков. Принцы Адриан и Феликс были тоже застрелены в голову – первый в затылок, второй в лоб. Принц Михаил был, скорее всего, жестоко избит, о чем свидетельствуют многочисленные переломы. Пулевые ранения к смерти не привели, видимо, его сбросили в колодец еще живым. Голова принца Кароля буквально отделена от туловища. Вероятно, при помощи штыка. Лейб-медик и камердинер были также застрелены в голову, а повар и горничная – заколоты штыками. Наконец, ее королевское высочество принцесса Василиса… Девочка получила не менее пяти пулевых ранений в грудь, что, однако, не привело к моментальной смерти. Однако… – Тут профессор запнулся, а затем сказал: – Однако она была убита зверским способом – кто-то из членов расстрельной команды воткнул девочке в левый глаз штык. Это известно из протоколов допросов убийц и полностью соотносится с выводами экспертизы. Следов сексуального насилия на телах членов королевской семьи, вопреки расхожим вымыслам, обнаружено не было. Так что я могу сейчас официально объявить: никто из членов семьи последнего короля Герцословакии не спасся. Принцесса Василиса была убита. Таков окончательный и не подлежащий сомнению вердикт нашей комиссии…

* * *

Последовали долгие недели, заполненные кропотливым трудом, – требовалось провести экспертизы ДНК, а также восстановить внешность каждого из убиенных. Это было уже простой формальностью, однако являлось необходимым для всестороннего изучения моментов гибели королевской семьи. Профессор Кочубей снова переместился из провинции в Экарест, где к его услугам была современная лаборатория. Алена и Катюша Горицветова ассистировали ему. Дело спорилось: были подвергнуты анализу останки короля и трех его сыновей. ДНК сравнивалось с генетическим материалом некоторых ближайших родственников как самого Георгия (для чего были взяты образцы ДНК у герцогини Зои, а также у нескольких дальних родственников), так и королевы (она была иностранной принцессой, и у нее имелись родственники в Дании, Германии и Англии). Это лишний раз подтвердило печальную истину – в подземном колодце покоились останки именно последних Любомировичей.

Между тем Герцословакия готовилась к торжественной процедуре погребения короля, королевы и их детей. Было решено выделить место в кафедральном соборе Петра и Павла, в котором находились гробницы многих из королей. Похороны планировались на конец октября. Ожидалось прибытие большого числа зарубежных гостей, в том числе представителей династических ветвей Любомировичей, которые были разбросаны по всему миру – в Европе, в Америке и даже в Новой Зеландии.

Алену не особенно занимали эти официальные моменты – отца уже пригласили на предстоящую церемонию погребения, как и всех прочих экспертов, способствовавших идентификации останков короля и его семейства, однако Павел Леонидович еще не знал, сможет ли он присутствовать на траурном мероприятии: завершение исследований было намечено на начало сентября, а затем российская делегация возвращалась обратно в Москву. В конце концов, начинался учебный год, и профессор не хотел бросать своих студентов и аспирантов на произвол судьбы, ведь он и так отсутствовал почти три месяца.

Алена с легкой грустью думала о том, что придется покидать Герцословакию. Горная страна ей понравилась, хотя, конечно, девушка знала, что не может вечно оставаться здесь. Быть может, вместе с папкой она в октябре прилетит на один или два дня, чтобы присутствовать на погребении Георгия и членов его семейства…

* * *

В середине августа настроение профессора Кочубея вдруг резко испортилось. Он был чем-то озадачен, недоволен, поражен. Дочери Павел Леонидович ничего конкретного не говорил, но Алена и так заметила, что у отца на душе кошки скребут. Девушка попыталась выяснить у Катюши, в чем же дело, но та только плечами пожала: она усиленно работала над своей диссертацией и ничего такого не видела. Сам же профессор уж точно не ставил ее в известность касательно причин, приведших к изменению его настроения.

Алена пробовала осторожно выведать у отца, что стряслось, однако тот отделывался общими замечаниями, а как-то даже накричал на нее, заявив, что она не должна мешать ему своими дурацкими вопросами. Кричал Павел Леонидович крайне редко, и это означало, что дело приняло серьезный оборот.

Попала ему под горячую руку и Катюша Горицветова – Алена застала ее как-то в слезах, и «мачеха» призналась, что научный руководитель в достаточно грубой форме заявил, что у него сейчас имеются куда более важные дела, чем чтение кусков ее диссертации.

– Алена, я понимаю, что пришла в неурочное время, ведь профессор сейчас очень занят. Но ведь Павел Леонидович сам мне говорил, что я могу задавать вопросы. А мне так нужно его мнение касательно третьей главы моей диссертации!

Алена вызвалась помочь Катюше, смотреть на которую было жалко, но та печально покачала головой:

– Я тебе до чрезвычайного признательна, Алена, однако не хочу обременять еще и тебя своими проблемами. Боюсь, если это дойдет до Павла Леонидовича, он окончательно выйдет из себя. Он чем-то страшно расстроен. Буквально раздавлен! И все время пропадает в лаборатории. Причем отказывается от помощи ассистентов, а делает все один, в основном – ночью. У меня сердце кровью обливается – он ведь работает на износ!

Катюша вытащила большой кружевной платок и громко высморкалась. Алена и сама заметила, что ее любимый папка сторонится помощников и в особенности своих коллег. В чем же дело, он упорно не говорил. Но Катюша права – профессор Кочубей производил сейчас впечатление человека, увидевшего призрак. Продолжать терзать его вопросами все равно бессмысленно, потому что профессор отличается легендарным упрямством и может, как устрица, просто замкнуться в себе, отметая любые вопросы и попытки помочь. Оставалось только одно – терпеливо ждать. Алена знала: рано или поздно отец расскажет ей, в чем же дело, и, возможно, даже поинтересуется ее мнением.

За день до гибели Павел Леонидович, взъерошенный и молчаливый, долго ходил взад-вперед по своему номеру в гостинице и курил одну сигарету за другой. Алена тактично не вмешивалась, хотя не могла без содрогания смотреть на то, как отец насыщает свои легкие никотином. С тех пор как от лейкемии умерла мама, Алена дала себе слово, что будет заботиться о здоровье отца. А почти целая выкуренная пачка крепких герцословацких сигарет, да еще в течение всего двух часов, ни к чему хорошему привести не могла.

В день гибели, во второй половине дня, Алена видела отца в лаборатории. Он сначала говорил с кем-то по телефону, причем по-герцословацки, а потом вышел, громко хлопнув дверью. Заплаканная Катюша доложила Алене:

– Павел Леонидович на взводе! Я пыталась его успокоить, но ничего не выходит. Никак понять не могу, что творится. Ах, только бы все закончилось хорошо!

Алена в тот момент даже представить себе не могла, что видела отца в последний раз живым. Затем она пыталась в течение нескольких часов дозвониться до него, но его мобильный, которым профессор пользовался в Герцословакии, был отключен. Беспокойства девушка не испытывала, потому что знала: отец часто выключает телефон, дабы спокойно работать. Алена решила, что поговорит с ним вечером, когда он появится в отеле, и тактично намекнет ему, что нельзя срывать свое напряжение и плохое настроение на подчиненных, в первую очередь на Катюше.

Вечером, за ужином в ресторане, отца Алена так и не увидела. Телефон его все еще молчал, и она оставила на автоответчике очередное сообщение с просьбой перезвонить ей как можно быстрее. Но отказ папки от ужина не насторожил и не обеспокоил Алену – он вечером вообще ел мало.

Поэтому, так и не поговорив с отцом и решив, что обязательно сделает это на следующий день, Алена отправилась к себе в номер. Там она написала несколько сообщений по электронке друзьям и коллегам в Москве, приняла душ, прочитала нудную статью в научном журнале, немного посмотрела телевизор и легла спать. А посреди ночи ее разбудил телефонный звонок. Так она и узнала, что ее папка умер. Вернее – убит…

* * *

Двери лифта распахнулись, и Алена стряхнула с себя воспоминания. Она задумалась всего на пару секунд, пока лифт, гудя и вибрируя, поднимал ее с нижнего этажа института судебной медицины наверх, а случилось так, что пережила заново события последних месяцев, причем в течение всего нескольких мгновений.

А как было бы хорошо, если бы она вдруг на самом деле оказалась в прошлом! Хотя бы во вчерашнем дне. Тогда бы она ни за что не отпустила папку из лаборатории одного – ведь он отправился навстречу своей смерти...

В коридоре Алена увидела ошарашенную Катюшу Горицветову. Та, тоже заметив Алену, метнулась к ней с криком:

– Это ведь не он, да? Нелепая ошибка, кошмарное стечение обстоятельств, правда? Но не Павел Леонидович, так?

Алена поняла, что должна проявить силу, потому что рядом с ней человек гораздо более слабый и беззащитный, чем она сама. И его требуется защитить, успокоить. Но утаить от Катюши правду она не имела права. Поэтому, взяв девушку под руку, Алена завела спокойным, задушевным тоном разговор о том, что сейчас бы неплохо выпить по чашке кофе.

Катюша немного успокоилась, видимо посчитав, что профессор Кочубей в самом деле жив и имела место ошибка. Усадив впечатлительную аспирантку в кресло, Алена, смотря в стену, принялась излагать сухие факты.

– Нет! – простонала Катюша, зажимая розовенькие ушки ладошками. – Павел Леонидович не может лежать там, в морге! Это все ерунда! Он не мог умереть! Ведь он был таким молодым, еще полным сил…

Алена, чувствуя, что сама вот-вот расплачется, крепилась изо всех сил.

– Сердце подвело, да? – частила Катюша. – Он почувствовал себя плохо, а прохожие, увидев лежащего на тротуаре мужчину, решили, что он… что он пьян, и не стали помогать? Ведь так? Или… Наверное, несчастный случай? Милый Павел Леонидович может задуматься и перейти дорогу на красный свет... Или идти по трамвайным рельсам, сам того не замечая и думая о чем-то исключительно важном…