Русалки белого озера

– Так что скажете? – заметил Михаил Аркадьевич, и Анна оторвалась от созерцания камней.

– Повторюсь, я не специалист по драгоценностям, однако…

Она замерла, не зная, как высказать вслух мысль, которая казалась ей такой нелепой. Такой глупой. И единственно верной.

Но ее опередил Дудин, заявивший:

– Эти камни не просто очень похожи друг на друга. Они абсолютно идентичны!

Анна тоже пришла к этому же выводу. Потому что три изумруда были не только одинаковой формы, одинаковой огранки и одинаковой расцветки – у них имелись абсолютно идентичные изъяны. У всех трех.

– Черт знает что такое! – заявил Всеволод Романович. – Как это можно объяснить?

Усмехнувшись, Михаил Аркадьевич ответил:

– Ну, это в мои обязанности не входит. Мое дело – проводить экспертизу. Но ты прав, я пришел к точно такому же выводу. Камни идентичны. А что считаете по этому поводу вы?

Оба мужчины взглянули на Анну, и той не оставалось ничего иного, как подтвердить их выводы.

– Однако такое просто невозможно… – добавила она, и главный реставратор подхватил ее мысль:

– Вот именно – невозможно! Однако представим себе, что кому-то захотелось стать владельцем трех абсолютно одинаковых камней. Но в этом-то и проблема – абсолютно одинаковых камней просто не существует. Так же, как не существует трех одинаковых листьев. Трех одинаковых отпечатков пальцев. Трех одинаковых ракушек!

При последнем слове Анне снова привиделся купидон, сидевший на дельфине и дувший в морскую раковину.

– Да, камни могут быть очень похожи. Они могут быть одинаковы по весу. По огранке. Даже по цвету. Но их изъяны точно не могут быть одинаковыми! Трещины, потемнения, вкрапления. Все они сугубо индивидуальны. Во всяком случае, так я считал до тех пор, пока не подверг экспертизе эти часы!

Он положил футляр с изумрудами на стол и сказал:

– Причем идентичны не только три этих изумруда, но и все остальные камни. Во всяком случае, украшавшие экземпляр один и два. Потому что все мелкие камни с третьего экземпляра разошлись в неизвестном направлении. И собрать их пока что не удалось.

Он замолчал, и Анне показалось, что тишина длилась уж слишком долго. Потом раздался голос Дудина – взволнованный, глуховатый:

– Но как такое может быть? Объясните мне!

И Михаил Аркадьевич просто ответил:

– Не знаю!

Анне стало не по себе. Она взглянула на раскрытый, стоявший на столе футляр, в котором, мерцая, лежали три квадратных изумруда.

– И это касается не только камней. Но и самих часов. Я с моей командой внимательнейшим образом изучил все три экземпляра… Они не только одинаковы, они не только идентичны… – Он кашлянул и продолжил: – Правильно было бы в данном случае сказать, что это и есть один и тот же экземпляр.

Анна усмехнулась, и главный реставратор с пониманием взглянул на нее:

– Именно так я сам отреагировал, когда пришел к этому выводу. Или у вас имеется идея получше?

Идеи получше у Анны не было, и она подошла к столу. Часы так и манили. Она сама не могла сказать, отчего эти предметы влекли ее. Словно… Словно она их уже когда-то видела!

На мгновение ей привиделось то, что уже приходило несколько раз в голову: красная штора, а над ней – купидон. Однако теперь она видела уже и комнату, в которой висела эта штора. И камин, на котором стояли часы – те же самые, что сейчас находились на столе.

– И все же, если предположить, что речь идет о гениальном мастере-одиночке? – заявил шеф. – Мог бы он создать подобное?

– Нет, никакой человек, никакая команда специалистов и даже гениев не в состоянии сделать такое! – ответил категорично Михаил Аркадьевич. – Да, они бы могли сотворить три копии одних и тех же часов, но никто не в состоянии создать копии драгоценных камней, в которых все одинаково, вплоть до изъянов!

– И все же должно существовать какое-то простое и логическое объяснение всему этому! – заявил Дудин.

– Боюсь, что ни простого, ни логического объяснения просто нет! – ответил главный реставратор.

Они углубились в беседу, а Анна склонилась над часами, которые стояли посередине. Нет, она вплоть до сегодняшнего дня не видела их. И это видение, эта комната… Ее она тоже не видела!

Или нет? Не исключено, что в одном из каталогов, старых журналов или на поблекшей фотографии. Видела всего какую-то часть секунды, а потом забыла подчистую. А образ отложился в памяти и…

И что? Даже если это было так, то это никаким образом не объясняло феномена трех идентичных часов, украшенных идентичными камнями.

Или объясняло? Отчего-то Анна не сомневалась в том, что это странное видение и история с часами непостижимым образом связаны друг с другом. Только вот каким именно?

Она украдкой взглянула на шефа и главного реставратора. Им о ее видениях лучше ничего не знать. Хотя сама она не знала, что и думать. Ведь Дудин был прав – для всего этого должно было иметься простое и логическое объяснение.

– В случае проведения экспертизы надо просто-напросто перебрать все варианты и отбросить те, которые не подходят. То, что останется, и есть истинное объяснение, – заметил главный реставратор.

– И к какому это, позвольте спросить, истинному объяснению ты в итоге пришел? – спросил с легкой агрессией шеф.

Михаил Аркадьевич пожал плечами и ответил:

– Все очень просто, Сева. Это и есть один предмет. Один-единственный. Но в трех, так сказать, ипостасях!

– В каких таких ипостасях? – заявил нервно Дудин, а Анна придвинулась еще ближе к часам.

Она дотронулась рукой до изящной чалмы магараджи, некогда украшенной квадратным изумрудом, который лежал сейчас на столе. С двумя себе подобными? Нет, с двумя другими своими ипостасями, как сказал бы Михаил Аркадьевич.

Мужчины о чем-то спорили, Аня же провела пальцами по хоботу слона. Затем ее пальцы оказались на стопе, той самой, где была чуть сколота эмаль. А затем около изящной колонны, украшенной переплетенными лианами, одной из четырех, что находилась в каждом углу массивных часов.

Повинуясь внезапному импульсу, Анна дотронулась до одной из колонн. Вернее, до резного листка лианы, который вдруг, подобно кнопке, ушел вниз. А потом – до свернувшейся в клубок змеи с обратной стороны часов. При этом пасть змеи закрылась, раздался легкий щелчок.

Вдруг раздалась райская музыка, и мужчины тотчас прекратили спор. Не отрывая глаз, Анна смотрела на то, как все четыре колонны, сопровождаемые исполнением старинного менуэта, повернулись вдоль своей оси. После чего сбоку, оттуда, где находилась массивная мраморная подставка, выскочил небольшой ящичек.

Ящичек, на дне которого лежал выцветший лист бумаги. И Михаил Аркадьевич, и Всеволод Романович обступили стол с обеих сторон, а главный реставратор осипшим голосом произнес:

– Как это у вас получилось?

Анна и сама не знала, как это у нее вышло. Разумеется, ей было известно: в галантном восемнадцатом веке мастера обожали подобные игрушки-тайники. Но ведь часам было больше двухсот лет! И механизм должен был вообще-то прийти в негодность, заржаветь, рассыпаться в прах! Ведь его уже в течение многих лет, вернее даже десятилетий, не смазывали машинным маслом, не приводили в действие, не ремонтировали.

Анну всегда смешили приключенческие фильмы, в которых главный герой – обязательно археолог, обязательно с волевым подбородком с ямочкой, обязательно в широкополой шляпе, – ища сокровища, вдруг попадал в святая святых индейцев, древних египтян, пиратов. И хитроумные механизмы, несмотря на то что не работали последние полторы тысячи лет, вдруг легко приводились в движение одним мановением руки этого самого главного героя.

Такое было возможно в голливудских фильмах, но не в действительности. Механизм уже через несколько лет, если никто его регулярно не использовал и не заботился о нем, приходил в негодность.

А тут выходило, что ей не только невесть каким образом – по наитию, не иначе! – удалось открыть тайник. Но еще играл и старинный менуэт, хотя обратиться в труху должен был не только механизм тайника, но и крошечная музыкальная шкатулка, видимо, вмонтированная в мраморный пьедестал часов.