Звездный час по тарифу

– Например, некоторое время назад был найден американский истребитель времен Второй мировой. Непонятно только, каким образом он попал в джунгли – Коста-Бьянка располагается от места военных действий в тысячах километров! Или, к примеру, многие втайне надеются, что смогут напасть на следы казны императора Сильвио, вам ведь известна легенда о том, что этот пройдоха или кто-то из его доверенных лиц спрятал бочки с золотом где-то в джунглях! В прошлом году в монастыре Непорочного Зачатия, который расположен в ста километрах отсюда к востоку, была обнаружена подземная камера, но сундуки и баулы в ней оказались пусты![1 - Читайте об этом в романе А. Леонтьева «Дворец, где разбиваются сердца», издательство «Эксмо».] Это значит, что сокровище находится в другом месте и ждет своего часа!

Ксения не слушала болтовню говорливого Торхеса. Судя по всему, тот был горд до чрезвычайности, что такая известная особа, каковой являлась Ксения Сан-Донато, находится рядом с ним. Она чувствовала любопытные взгляды – небритые рабочие, занимавшиеся расчисткой участка для трассы, пялились на нее, переговаривались и гоготали. Кто-то тыкал в нее пальцем, другие сально улыбались. Ксении стало не по себе – она была для них объектом непристойных шуток и пересудов.

– Не обращайте на них внимания, – посоветовал Торхес. – Это – обыкновенные работяги, очень многие из них не ходили в школу и не могут делать ничего иного, как заниматься тяжелой физической работой. Вы для них, сеньора Сан-Донато, некое божество, которое в прямом смысле спустилось с небес.

Ксения поняла, что это комплимент, но он ей не понравился. Однако она прибыла сюда не для того, чтобы рабочие пялились на нее. У нее совершенно иная миссия. Они подошли к краю расчищенной площадки, за которым начинались труднопроходимые джунгли.

– Рабочие, когда наткнулись на самолет, оповестили своего шефа, а тот связался с нами, – говорил Мигель Торхес. – Осторожнее!

Ксения заметила пеструю змею, которая проползла около нее. Ей сделалось не по себе. Она – типичное дитя цивилизации, джунгли были для нее враждебным и крайне опасным местом. И кто бы мог подумать, что именно там ее родители нашли свою гибель!

Самолет висел на лианах над самой землей. Если с воздуха он казался серебристым, то вблизи Ксения увидела – его бока потемнели, поросли мхом и плесенью. И все же можно было разглядеть выцветшие буквы: «Корпорация Сан-Донато». Никаких сомнений быть не могло – это самолет ее родителей!

– Самолет в таком хорошем состоянии, потому что он упал с небольшой высоты, а деревья и лианы смягчили удар, – пояснил Торхес.

Ксения обратила внимание на искореженную хвостовую часть. Перехватив ее взор, Мигель сказал:

– Да, именно там и произошел взрыв. Скорее всего сдетонировало что-то находившееся в багаже. Самолет, как вы видите, маленький, и этот взрыв стал для него роковым.

– Могу ли я... – начала Ксения.

Торхес ответил:

– Сеньора Сан-Донато, не думаю, что это удачная идея. Уверяю вас, тела ваших родителей пролежали в джунглях на открытом воздухе почти семнадцать лет, и это – зрелище не из приятных...

– Я должна их увидеть, – настаивала на своем Ксения.

Вздохнув, Торхес сдался:

– Как хотите, сеньора. Через поврежденный хвост мы можем проникнуть в салон самолета.

Ксении помогли вскарабкаться наверх, она шагнула во чрево самолета через большое отверстие, которое образовалось в результате взрыва. Внутри салона царил приятный полумрак. Самолет стал добычей тропических растений – лианы обвили стены, на потолке покачивались бутоны разноцветных цветов. Ксения увидела побелевшую кожаную обшивку сидений.

Торхес, поддерживая Ксению за локоть, был рядом.

– Уверяю вас, тут не на что смотреть, – стрекотал он. – Наши эксперты знают свое дело, сеньора Сан-Донато.

Не слушая его, Ксения прошла в глубь салона. Под ногами что-то хрустнуло – она увидела несессер из крокодиловой кожи. Точно такой был у ее мамы! И только секундой позже Ксения поняла, что именно этот и принадлежал ее матери. Она наклонилась и бережно подняла его. Золотые ножнички, щипчики, пилочка для ногтей.

– Где они? – задала она вопрос. Торхес указал рукой на стену из переплетенных лиан, которая преграждала им путь.

– Они там, в передней части салона, – произнес он со смущением. – Сеньора Сан-Донато, может быть, вы передумаете? Пускай ваши родители останутся такими в вашей памяти, какими вы видели их в последний раз.

Ксения раздвинула лианы и прошла в переднюю часть салона. В волосах у нее что-то затрепетало, она вскрикнула, подоспевший Торхес успокоил ее:

– Всего лишь тропическая бабочка, сеньора Сан-Донато.

Узорчатая обивка салона (ее выбирала мама много лет назад) вздулась, черные метастазы плесени разъели ее.

Два сиденья. Ксения видела две фигуры, которые сидели в них спиной к ней. Чувствуя, что сердце готово выскочить из груди, она подошла к одной из них. Темные пышные волосы – это ее мама. Ксения дотронулась до плеча той, что сидела в кресле.

А вот и отец – он расположился рядом. Ксения улыбнулась. Он ничуть не изменился – все те же волосы, одежда, чуть полинявшая и выцветшая, но это – ее родители.

– Я нашла вас, – прошептала Ксения и сделала еще несколько шагов. Она хотела взглянуть родителям в лицо. И только секундой позже она поняла, что делать этого не стоило.

В креслах перед ней в скрюченных позах замерли два страшных скелета – рты были распахнуты в безмолвном крике, кожа, местами еще сохранившаяся, приняла черновато-коричневый оттенок и походила на древний пергамент. Ксения в ужасе отвела взор. Торхес был прав – те люди, которых она помнила красивыми и жизнерадостными, превратились в две мумии. На жилистой черной шее той, что была ее матерью, Ксения заметила зеленые искорки изумрудов. Неужели этот камень принес им несчастье? И только волосы выдавали в них отца и маму. Ксения отвернулась и, не в состоянии сдержать слезы, расплакалась.

– Сеньора Сан-Донато, поверьте мне, вам здесь делать нечего. – Торхес взял ее под руку. – Разрешите мне вывести вас на свежий воздух.

– Я хочу видеть Родриго Лопеса! – упрямо проговорила Ксения.

Она подошла к дверному проему, который отделял салон от кабины пилота. Стекло кабины треснуло, и сквозь него в самолет проникли вездесущие лианы. Родриго Лопес в некогда белоснежной, а теперь давно ставшей серой форме лежал на навигационной доске. Ксения побледнела – тело было без головы.

– Мда, кошмар, да и только, – промолвил Торхес. – Бедняге пилоту не повезло больше всего, если, конечно, в данном случае вообще можно говорить о чьем-то везении: ведь погибли все! При падении его выбило из кресла, и он едва не вылетел наружу. Точнее, около самолета мы нашли его череп, а вот его тело осталось в кабине. Не позавидуешь!

Ксения прошла через салон, стараясь не смотреть на два скрюченных черных тела, которые замерли на сиденьях. Оказавшись снаружи, она вдохнула полной грудью и спросила:

– Итак, сеньор Торхес, к какому выводу пришли ваши эксперты? Вы говорили что-то о намеренном взрыве?

Мигель кивнул в сторону высокого худого мужчины с седой бородой, тот пояснил:

– Сеньора Сан-Донато, пока еще рано делать окончательные выводы, но нам удалось кое-что выяснить. В хвостовой части самолета сработало взрывное устройство с часовым механизмом. И даже такой пилот-ас, каким был Родриго Лопес, ничего не мог предпринять в столь безвыходной ситуации. Самолет в течение считаных секунд спикировал вниз, обрекая тем самым всех, кто находился на его борту, на неминуемую смерть. Выжить было практически невозможно.

– Но как взрывчатка оказалась на борту самолета? – растерянно проговорила Ксения. – Мои родители возвращались из Венесуэлы, в их багаже не могло быть ничего подобного!

– Я тоже так считаю, – сказал Мигель Торхес. – Не думаю, что ваши родители были настолько неблагоразумны, что по какой-то странной прихоти взяли с собой пластиковую взрывчатку, снабженную часовым механизмом. Таким образом, мы должны рассматривать иную, наиболее плодотворную версию – ваши родители стали жертвой тщательно спланированного убийства!

Ксения в задумчивости взглянула на искореженный хвост самолета. В течение семнадцати лет она старалась свыкнуться с мыслью, что отец и мама стали жертвами роковых обстоятельств и разыгравшаяся над джунглями буря привела к их гибели. И вот внезапно выясняется, что они убиты!

– Вы в этом уверены? – спросила Ксения. – Или все-таки крушение самолета могло быть вызвано иными причинами?

Бородатый эксперт рассмеялся:

– Сеньора Сан-Донато, уверяю вас, что причина одна: сработала бомба с часовым механизмом. Мы обнаружили части взрывного устройства и остатки взрывчатки. Анализ займет какое-то время, тем более я не в состоянии осуществить его в джунглях, но я, как и мои коллеги, не сомневаюсь в том, что сеньор Максимилиан и сеньора Вера Сан-Донато, как, впрочем, и пилот Родриго Лопес, были убиты.

Мигель Торхес добавил:

– В ближайшее время, сеньора, прокуратура откроет дело по поводу убийства ваших родителей. Мы надеемся на успех, боюсь только, что мы должны реально смотреть на положение вещей: с момента убийства, а в том, что это было убийство, как вы поняли, сомневаться не приходится, миновало почти семнадцать лет. В нашем распоряжении имеются улики, но их немного. Тот, кто организовал это преступление, давно замел следы.

– Вы хотите сказать, что шансов на то, чтобы напасть на след человека, организовавшего крушение самолета моих родителей, почти нет? – переспросила Ксения.

Торхес замахал руками и воскликнул:

– О, сеньора Сан-Донато, прошу понять меня правильно – если преступление не раскрыто по горячим следам, то вероятность того, что оно будет раскрыто спустя семнадцать лет, ничтожно мала. Да и кого мы можем включить в круг подозреваемых, сеньора? В первую очередь тех людей, которые получают максимальную прибыль после гибели ваших родителей. А таких людей немного.

Мигель Торхес смолк и, хитро улыбнувшись, добавил:

– Первая подозреваемая – это вы! Вы же их единственная наследница, сеньора Сан-Донато. Газеты постоянно величают вас самой богатой женщиной Южной Америки, и не думаю, что нам нужно сомневаться в правдивости этого эпитета. Но на момент преступления вам было восемь лет, если не ошибаюсь, катастрофа произошла в ваш день рождения. Поэтому никто всерьез не будет подозревать вас, сеньора, не говоря уже о том, что у вас не было возможности подложить в самолет родителей бомбу с часовым механизмом.