Код одиночества

Алексей вышел из номера и, оказавшись в коридоре, прислонился к оклеенной полосатыми обоями стене. Левандовский ничуть не изменился, разве что в худшую сторону. А значит, его план провалился. Поляк наверняка сдержит свое слово и расскажет Беспалову о том, что Алексей Спасович был готов заплатить двадцать пять тысяч, дабы получить у него место. Беспалов, разумеется, заинтересуется данным фактом и поручит детективному агентству разобраться. И ему сообщат, что Алексей – приемный сын недавно умершего Арбенина, а его настоящим отцом был профессор Спасович. Тогда Беспалов поймет, в чем дело.

Молодой человек не сомневался – миллионер попытается первым нанести удар. Враг готов на все, поэтому может обратиться к сомнительным личностям из криминального мира, и те много не возьмут, чтобы просто-напросто подстеречь где-нибудь молодого инженера и убить.

Алексей вышел из гостиницы и побрел по улице. Никудышный из него получился мститель. Нашел кому довериться – Левандовскому! Как сделать, чтобы Ян ничего не рассказал Беспалову? Внезапно в голову пришла страшная и вместе с тем логичная мысль – Левандовский должен умереть. Ведь тогда Беспалов ни о чем не узнает, зато сам Алексей получит возможность проникнуть в окружение врага. Только беда в том, что Ян умирать в ближайшие лет сорок-пятьдесят не собирается. Значит, единственный выход из сложившейся ситуации – убить Левандовского.

Мысль напугала Алексея и в то же время... Одним ударом он разрубит гордиев узел и получит желаемое. Но имеет ли он право пожертвовать жизнью Левандовского ради достижения своей цели? Об этом он предпочитал не задумываться. Ян – никчемный, мерзкий субъект с отвратительным характером. Всем будет только лучше, если он скончается.

Алексей вернулся в особняк, доставшийся ему от четы Арбениных, заперся в кабинете и вытащил из ящика стола ящичек, в котором покойный Юрий Мстиславович хранил револьвер. Ну что же, так тому и быть. Ян сам вынес себе смертный приговор, когда отказался принять деньги. Рука Алексея – всего лишь орудие судьбы. И все же его била нервная дрожь – придется собственноручно лишить человека, пускай и далеко не самого приятного, жизни. Но Левандовский стоит у него на пути, значит, надо сделать это.

Всю ночь молодой человек не смыкал глаз – так и просидел в кабинете, взирая на револьвер. Он дал себе слово, что сделает все быстро – Яну не придется мучиться. Полиция, конечно же, заинтересуется смертью Левандовского, однако улик не будет, да и прямого мотива тоже. Решат, что на него напали грабители или какой-нибудь сумасшедший.

Около семи утра Алексей, облаченный в мундир инженера, поверх которого было накинуто старое пальтишко, оказался около «Черногории». Ему пришлось прождать больше двух часов на холоде – наконец появился Левандовский. Он преобразился – был отлично одет, подровнял куцую бородку и выглядел чрезвычайно импозантно.

Ян отправился в небольшое кафе, располагавшееся напротив гостиницы, – сквозь большое панорамное стекло Алексей видел, как он заказал себе чашку кофе и пирожное. Завтракал Левандовский неспешно, со смаком, наслаждаясь, видимо, не только едой, но и мыслью, что сегодня он получит хорошо оплачиваемую работу у одного из самых богатых людей империи.

Спасович притаился на углу, около фонарного столба, откуда открывался отличный вид на кафе. Решение было принято: когда Левандовский выйдет, то наверняка отправится на угол, чтобы нанять экипаж, здесь-то он его и застрелит. Произойдет все быстро – одно мгновение, и Ян будет мертв. И пока окружающие поймут, что случилось, Алексей исчезнет, смешавшись с прохожими. А завтра заглянет в контору Беспалова и поинтересуется словно невзначай, нет ли вакансий, – наверняка за его предложение тотчас ухватятся.

Медленно текли минуты. Наконец из кафе вышел Левандовский – вид у поляка был довольный. Как и ожидал Алексей, тот встал на углу. Молодой человек двинулся к нему. Бельгийский револьвер он зажал в правой руке, опущенной в карман пальто. Ну что ж, настало время взять на свою душу тяжкий грех.

Когда Алексей находился всего в нескольких шагах от Левандовского, тот внезапно обернулся – взгляды молодых людей встретились.

– Ты, Спасович? – спросил в раздражении Ян. – Только не говори, что случайно здесь оказался, наверняка снова следил за мной! Братец, это становится более чем странным. Придется сообщить о твоем поведении в полицию, пускай они займутся тобой. Кто знает, может быть, твое место в бедламе!

Момент был упущен – несколько прохожих, заслышав обидные слова Яна, обернулись и с подозрением уставились на Алексея. Да и пропал фактор неожиданности, Левандовского просто так не застрелишь.

– И что ты ошиваешься около меня? – произнес брезгливо поляк. – Все надеешься на то, что я передумаю? Убирайся прочь, Спасович, ты просто жалок! Ну, что не двигаешься с места, делая вид, будто ты меня не слышишь? В таком случае я покину тебя! Всего наилучшего. И предупреждаю – не смей следовать за мной, иначе тебе придется худо! А вот и полицейский...

Левандовский торопливо зашагал через улицу, направляясь к гостинице, около которой стоял, беседуя с дворником, пузатый полицейский. Полное фиаско. Единственная возможность – застрелить Яна прямо сейчас, на глазах десятков свидетелей, а затем попытаться исчезнуть. Только где гарантия, что выстрел сразит Левандовского насмерть? Да и зеваки слышали, как тот называл собеседника по фамилии, полиции не составит особого труда вычислить, кто же является виновником происшествия.

Вот Левандовский вскинул вверх руку в перчатке, привлекая к себе внимание полицейского. Затем остановился: пожилая торговка, тащившая большую корзину, оступилась, корзина полетела наземь, из нее посыпалось содержимое – куриные яйца разбились, покрывая темную землю причудливым бело-желтым узором.

Левандовский замер, попятился – хаос, как знал Алексей, всегда пугал его. Он даже по лестнице поднимался через ступеньку, никогда не опуская ногу на четную, а если вдруг количество ступеней на лестнице было кратно двум, тогда Ян просто прыгал на последнюю.

И сейчас причитающая торговка, горюющая над испорченным товаром, стала для него непреодолимым препятствием. Ян, как иногда с ним бывало, впал в ступор, забыв, однако, что находится на оживленной улице, по которой сновали телеги, экипажи и, гудя клаксонами, автомобили.

Левандовского едва не сшиб экипаж, и кучер, выругавшись, хлестнул в воздухе кнутом прямо над его головой. Звонкий щелчок привел поляка в чувство, он дернулся, попятился назад, попытался развернуться, заслышав отчаянный протяжный сигнал...

Но было поздно – автомобиль, ехавший с порядочной скоростью, сбил его. Алексей чувствовал себя зрителем в темном зале синематографа, не хватало только тапера, наяривающего по клавишам старенького пианино. Словно большая кукла, долговязый Левандовский отлетел на несколько метров, автомобиль, не останавливаясь, наехал на него, немного продвинулся вперед и наконец замер, оставив за собой кровавый след.

Улица загудела, раздался яростный свисток полицейского, вокруг Яна и автомобиля, его переехавшего, образовалась толпа из любопытных. Алексей, чувствуя, что это его шанс, присоединился к зевакам. Отталкивая охавших прохожих, крестящихся торговок и перешептывающихся гимназистов с ранцами, Спасович оказался около Яна.

Его глазам предстало кошмарное зрелище – на земле расплывалась большая лужа крови, глаза Яна были распахнуты, лицо искривлено предсмертной судорогой. Не оставалось ни малейших сомнений, что бывший однокашник мертв.

– Я – его друг! – заявил Алексей, опускаясь около мертвеца.

Полицейский уже опрашивал свидетелей, которые наперебой рассказывали о том, что произошло. Автомобиль, переехавший Яна, замер в нескольких метрах – на заднем сиденье находилась пожилая дама в большой шляпе, а водитель, белобрысый парень в униформе, вцепившись в дверцу, склонился над мостовой – его рвало.

Такое везение бывает только раз в жизни – Алексей это прекрасно понимал. Он взял руку Яна и попытался нащупать пульс. Но, как он и предполагал, сердце уже не билось. Да и останься Ян в живых, он бы все равно умер в ближайшее время в страшных мучениях – автомобиль проехался по ногам, превратив их в кровавое месиво.

Рядом появился старенький господин, оказавшийся доктором. Он склонился над телом и констатировал смерть Яна. Двое прохожих (прочие, услышав призывы городового дать показания, тотчас исчезли) перенесли Яна на тротуар, около входа в «Черногорию».

– Да, сударь, вашему другу не повезло, – заявил, почесывая ухо, полицейский. – Вот к чему приводит так называемый технический прогресс! Автомобили похуже разбойников с больших дорог в лихие времена – хоть недавно появились, а уже сколько людей погубили! Этому еще повезло, сразу скончался, не мучаясь, а вот на прошлой неделе был страшный случай, девочку сбил один лихач...

Полицейский принялся излагать в подробностях историю, а Алексей слушал доктора, который заявил, что Ян умер от огромной кровопотери, приведшей к сердечному коллапсу. Закончив повествование, полицейский спросил:

– Сударь, а как зовут вашего друга?

– Ян... – начал Алексей и осекся. Всего десять минут назад он собирался убить Левандовского, а тут судьба преподнесла ему такой небывалый подарок. Грех им не воспользоваться. Поэтому продолжил: – Я хотел сказать, его зовут Алексей Спасович, – произнес молодой человек. – Мы учились вместе в университете. Вчера виделись и хотели встретиться сегодня, а вместо этого я стал свидетелем его гибели.

Алексей запустил руку во внутренний карман пальто Яна и нащупал портмоне и паспорт. В этот момент раздался крик – пожилая дама, что сидела в автомобиле-убийце, потеряла сознание, и полицейский с доктором бросились ей на помощь. Пользуясь представившейся возможностью, Алексей подложил покойнику свой собственный паспорт, себе же забрал паспорт Яна.

Через полчаса о страшном происшествии, казалось, ничто не напоминало: шофер и его хозяйка были отпущены восвояси, а единственным виновным был признан покойник – Алексей Спасович.

– Я немедленно оповещу его родственников, – заверил Алексей. Дождавшись, когда тело Яна увезли в анатомический театр, он последовал туда же. Там договорился с одним из хирургов об организации скромного погребения и сунул ему сто рублей. Тот немедленно принял предложение и заверил, что все пройдет «по высшему разряду».

Выйдя на свежий воздух, Алексей почувствовал себя отлично. Часы показывали половину двенадцатого, и молодой человек понял, что должен поторопиться, опоздание явно произведет не лучшее впечатление. Ян говорил, ему назначено у Беспалова на двенадцать, и Левандовский появится у Афанасия Игнатьевича: тот и не догадается, что вместо него к нему пожаловал сын доведенного им до самоубийства профессора Спасовича.

Алексей оказался у особняка Беспалова, некогда принадлежавшего князьям Годуновым-Чердынцевым, без пяти минут двенадцать. Он шагнул в большой холл, отдал швейцару пальто и, подымаясь по лестнице в приемную залу, думал о том, что наконец-то свершилось то, о чем он мечтал: он получил возможность покарать врага!

Глава 7

Странные воспоминания терзали Алексея – ему казалось, что он все еще поднимается по лестнице, которая внезапно разрастается до небывалых размеров, но едва приближается к дверям приемной залы, как внезапно оказывается в самом низу. И потом кровь, всюду кровь... Мертвый, покалеченный Ян, над которым он склоняется, вдруг открывает глаза, хватает его за руку и произносит: «К Беспалову отправлюсь я, а не ты!» Алексей, уставившись на кровавое месиво, в которое превратились ноги Яна, пытается спросить, как же он пойдет, но мертвец вдруг начинает хохотать. А с неба сыплются куриные яйца – те самые, что уронила торговка.

Потом вдруг возникает тетка Глафира, земля разверзается, и Алексей видит лестницу погреба. Тетка с сатанинским хохотом толкает его – и он падает под ноги Червю и Юрию Мстиславовичу. Приемный отец, качая головой, говорит: «Ты убийца, сын мой. Убийца!»

Алексей пытается подняться на ноги, но неожиданно понимает, что у него, как и у Яна, они превратились в груду переломанных костей. Тогда он начинает ползти, видит дверь, толкает ее – и оказывается в кабинете, где за столом сидит мертвый отец. Вдруг покойник подымает голову, и Алексей в ужасе видит, что это хирург из анатомического театра, который заявляет: «Я все знаю! Ты поплатишься за грехи свои!»

Хирург наводит на Алексея револьвер, причем тот самый, бельгийский, из которого молодой человек планировал застрелить Яна, спускает курок, и Алексей переносится на кладбище, где оказывается перед могилами, – там покоятся отец, матушка, брат и сестренка. Но рядом появился и пятый холмик. Каменный ангел держит в руках крест, на котором высечено: «Алексей Павлович Спасович». Алексей понимает, что оказался у своей собственной могилы! Ангел открывает глаза и рокочет: «Пациент пришел в себя, пришел в себя, пришел в себя...»

– Пациент пришел в себя!

Алексей разомкнул веки, и в лицо ему ударил яркий свет. Наваждение исчезло, кошмарные видения пропали. Он попытался подняться, но у него ничего не получилось – тело было словно свинцовое. Когда глаза привыкли к свету, молодой человек понял, что находится в больничной палате. Над ним склонилось встревоженно-радостное лицо полной сиделки лет сорока, и мгновением позже в дверь вошел высокий лысый врач с тонкими усиками.

– Ну-с, Ян Казимирович, поздравляю! – произнес доктор, приближаясь к кровати. – Кризис наконец-то миновал, а сие значит, что с этого момента вы пойдете на поправку.

Ян Казимирович? И только через несколько показавшихся нескончаемыми секунд Алексей вспомнил, что произошло: смерть Яна; визит под его именем в логово врага; попытка террористов убить Беспалова.

Доктор тем временем водил пальцем перед лицом Алексея, затем изучал зрачки, отчего-то щипал за нос и стучал небольшим молоточком по коленкам.

– Рефлексы в норме, милостивый государь, – заявил он. – Впрочем, иного от молодого и здорового организма я и не ожидал. Вам сказочно повезло, взрыв не причинил вам вреда – всего несколько повреждений кожного покрова, о которых даже и говорить не стоит, да парочка легких ожогов. Однако должен сказать, что вы четыре дня находились между жизнью и смертью – у вас было воспаление мозговых оболочек, и окажись вы в наших руках несколькими часами позднее, то все закончилось бы для вас плачевно. Слава Всевышнему, этого не произошло, ведь в таком случае на наши головы пал бы гнев самого господина Беспалова!

Медик говорил вроде бы шутливым тоном, однако Алексей понял, что тот совершенно серьезен.

– Вы же теперь герой! – улыбнулся доктор. – Вы спасли жизнь Афанасия Игнатьевича, и он, насколько я понимаю, отныне ваш должник. Следствие установило – если бы не ваша поразительная смелость или, как бы сказать, безрассудство, то и Беспалов, и прочие, кто находился в приемной зале, погибли бы. А так вы просто вытолкнули бомбиста в окно, и адская машина сработала уже на земле. В результате были покалечены двое слуг, однако жертв, в частности покойников, могло быть неизмеримо больше.

Алексей закрыл глаза, думая о том, что судьба, похоже, потешается над ним: он желал отомстить Беспалову, а вместо того спас ему жизнь! Впрочем, в тот момент он менее всего думал о сохранности жизни Афанасия Игнатьевича, а заботился о своей собственной. Но все отчего-то уверены, что он старался спасти именно врага. Ну что ж, пускай продолжают так думать.

– Скажу честно, милостивый государь, на выздоровление повлиял и тот факт, что у вас была исключительная, я бы даже сказал, уникальная сиделка, – понизил голос медик. Алексей перевел взгляд на полнотелую особу в белой форме, но врач усмехнулся: – О, я имею в виду вовсе не Агриппину Феокистовну, хотя она, не смею этого отрицать, одна из лучших в своей области. Я веду речь о дочери Беспалова, Татьяне Афанасьевне. Она буквально не отходила от вас все эти дни, чем вызвала, надо сказать, большое неудовольствие своего батюшки. Впрочем, вот и она сама!