Ночница. Коллекция ужасов

– С проветривания! – отозвался из соседней комнаты Жора. – Так можно прогнать эту вонь и в целом осмотреть, так сказать, фронт работ. Тупо открываешь все окна!

– Понял, – кивнул Макар и начал поочередно выкручивать пластиковые ручки.

– Что, впервые такое увидел? – Жора взглядом указал на гигантское пятно крови, успевшее пропитать старинный паркет.

– Нет, уже доводилось, – честно ответил Кудряшов. – Но мне тогда было лет пять от силы. Шли с бабушкой с рынка, остановились на зебре, а какая-то тетка с бидоном оттолкнула нас в сторону и вырвалась вперед. В следующий миг ее снесла легковушка. Помню, как подлетел ее бидон и с шумом ударился о землю, выпуская целый поток молока. Белоснежной рекой оно разлилось по асфальту и тут же обернулось гадко-розовым. Я не сразу понял почему. Просто стоял там и смотрел как завороженный.

– А бабка твоя чего? – удивленно спросил Жора, открывая контейнер с бытовой химией.

– Она растерялась. Буквально на несколько секунд. А после – закрыла мне глаза. Но я все равно продолжал наблюдать сквозь щелочку в пальцах. Невозможно было оторваться.

– Та тетка выжила? – нерешительно уточнил Вадим.

– Нет, мгновенная смерть.

– Так легко об этом рассказываешь, словно не ты блевал от запаха крови пять минут назад! – усмехнулся Жора.

– Сам удивляюсь! Но тогда меня отвлек го… – Макар замялся, сообразив, что едва не сболтнул о себе лишнего. – …городской шум! Никто не плакал и не кричал, никакой паники. Машины ехали дальше, хоть и чуть медленнее, а люди переходили дорогу по все той же зебре, огибая разлившуюся лужу и накрытую простыней покойницу. Сейчас понимаю, что зрелище было жуткое, но тогда я не осознавал случившегося. Было жалко молоко и помятый бидон.

– Понимаю, о чем ты! – внезапно закивал Вадим. – Я видел аварию со смертельным исходом. И мне тоже было лет пять-шесть, не больше!

– Чудаки как на подбор! – хмыкнул Жора, пока собирал механизм швабры.

– В тот вечер из детского сада меня забирал отчим. Такое случалось довольно редко, но я всегда радовался. Ведь мы никогда не шли прямиком домой. Обязательно заруливали куда-то еще. Чаще всего на рынок, где продавались мороженое и разливное пиво. Короче, радость нам обоим! – присев на комод, вещал парнишка. – Помню точно, мы опаздывали! Дядя Коля боялся, что не успеет в пивную палатку, а потому мы рванули на красный свет. Дальше – визг тормозов и чудовищный грохот, оглушивший меня ненадолго. Водитель микроавтобуса резко вывернул руль и ушел на встречку, чтобы нас не задавить. Там он на всей скорости влетел в старенький «Пежо».

– Ну и ну! Жесть! – присвистнул Жора.

– Не то слово, – растерянно сглотнул Вадим. – Удар был такой силы, что из легкового авто вынесло женщину. Она разбила собой лобовуху и закувыркалась по асфальту. До сих пор перед глазами стоит эта картина: ее ноги, как у кузнечика, согнулись в обратную сторону. Я смотрел на белоснежные кости, что пронзили капрон с тыльной стороны колен, и думал лишь об одном: «Как же она расстроится, когда поймет, что порвала колготки…»

– Жуть какая, парни! Вот это вы насмотрелись в детстве! – нервно хохотнул бригадир. – Ладно, истории ваши – это интересно, но работа не ждет. Тряпки в зубы – и вперед!

Пять часов уборки пролетели неожиданно быстро. Макар погрузился в новое и на удивление интересное занятие. Больше его не донимали тошнота и головокружение. Дело спорилось, и это отметил Жора. Внимательно осмотрев участок кафеля, что еще недавно скрывался под бордовой коркой, он опустился совсем низко и потер пальцем швы. Идеальная чистота, никакой халтуры. Довольно хмыкнув, бригадир поднялся с колен и подмигнул работнику. Рядовой жест, но как же радостно стало на душе у Макара! Он точно знал: будь у Жоры малейшая возможность придраться, он бы ее не упустил. Но все старания не напрасны! И пускай работа оказалась во всех смыслах грязной, Кудряшов испытывал неподдельное чувство гордости.

По пути домой Макар много думал о том, чего хочет от будущего. До недавнего момента казалось, что его карьера и финансовое благополучие зависят от жирных лысеющих зануд из юридических отделов. Забавно, что именно в этой сфере у него, как назло, не наблюдалось прогресса, зато с тряпкой в руках он демонстрировал высший пилотаж.

Голоса не появлялись весь день. И даже вечером голова Макара не заполнилась привычной какофонией. «Так спокойно. Так необъяснимо тихо, что даже немного страшно!» – подумал Кудряшов, в очередной раз попытавшись различить хоть что-то. Пусто. Словно и не было тысячи бессонных ночей, в которых мальчишке приходилось молить о тишине. Будто все эти истории про его незаурядный мозг были сном или ложным воспоминанием из детства. Что если все это время парнишка жил в иллюзиях, что породила его разыгравшаяся фантазия? «Хорошо, если так!» – щелчком потушив ночную лампу, произнес Макар.

Увы, как это часто бывает, хорошее быстро заканчивается. Голоса вернулись. Их стало в разы больше! Кудряшов вмиг покрылся холодным потом и подскочил, расслышав зловещий хор. Да, не путаное многоголосие, как обычно, а стройный, идеально слаженный хор. Десятки самых разных тембров слились в едином порыве, раз за разом повторяя одно и то же: «Не смей туда идти… не смей туда идти… не смей туда идти!» «Куда?! Чего вы от меня хотите?!» – в отчаянии завыл Макар. Еще никогда ему не доводилось испытывать тревогу, подобную этой. Но призрачные вестники не расщедрились на новую фразу. Как заведенные, они повторяли одно и то же: «Не смей туда идти… не смей туда идти… не смей туда идти!»

Телефон, покоившийся на тумбочке, загорелся и звякнул, приняв сообщение. Тяжело дыша, мальчишка поспешил узнать, кто пишет ему в столь поздний час. «Привет еще раз, надеюсь, не разбужу! На завтра есть дело, очень нужна твоя помощь. Утром, как проснешься, набери. Вадиму ничего не говори, это чисто между нами!» – писал Жора в один из мессенджеров. «Не смей туда идти… не смей туда идти… не смей туда идти!» – Голоса сделались такими громкими, что Макар закрыл уши ладонями.

Остаток ночи он провел в наушниках. Несколько раз засыпал, но каждый раз пробуждался от гнетущего беспокойства. С первыми лучами солнца он решил, что со стоматологом можно повременить. Куда важнее вновь наведаться к психиатру.

* * *

– Ну как настрой? Готов ударно потрудиться? – произнес Жора, заранее протягивая руку.

– Всегда готов, – машинально сказал Кудряшов и ответил на рукопожатие.

– Никому ведь не разболтал о нашей встрече?

– Вы про Вадима? – напряженно улыбнулся Макар. – Нет, он не в курсе. Вы собираетесь его уволить или…

– Бог с тобой! Вадим – мой закадычный кореш! Но как работник он так себе, да и язык у него длинный. – Мужчина прикурил сигарету и, глубоко затянувшись, продолжил: – Заказчик деликатно намекнул, что хочет обойтись без лишней шумихи. Сделаем все по уму, и нас щедро отблагодарят, сечешь?

– Угу, – растерянно отозвался Макар. – А что там произошло? – Парнишка медленно прошелся взглядом по огромной пирамиде сталинской высотки. – Это ведь тот самый дом, в котором селились артисты разные?

– Ишь ты! Не лыком шит, все знаешь! Да, это место – обитель величайших талантов. В свое время тут жили и Фаина Раневская, и Галина Уланова, и даже Людмила Зыкина. Сердце замирает, когда понимаешь, что за люди выходили из этой парадной… – мечтательно произнес Жора, выпустив новое облако горечи собеседнику в лицо.

– Круто. А что все-таки здесь случилось? – Макар упорно стоял на своем.

«Боль! Кровь! Пытки! Смерть!» – слова бесцеремонно громко взрывались в голове Кудряшова. Едва заметно дернувшись, он скрипнул зубами и несколько раз шлепнул себя по виску. Жора, отвернувшийся в поисках мусорного бака, не заметил этой странности. Так ничего и не ответив, мужчина схватил сумки и поманил за собой. «Судя по тому, как он игнорирует мои вопросы, голос не соврал», – заключил Кудряшов и двинулся следом.

– Ты суеверный? – вопросил мужчина, нажимая кнопку тринадцатого этажа.

– Нет, – соврал Макар. – А что?

– Как я уже сказал, клиент у нас сегодня особенный. И задача тоже особенная, – не поднимая глаз, произнес Жора. – Не стало известного человека. Не просто известного – настоящей звезды, прославленного режиссера. Лука Тодорович. Слышал о нем?

– Ох, кажется, да! Это ведь он снял тот фильм, что наделал шуму года два назад? Как же его? Что-то на латыни… – лепетал Макар, выходя в расступившиеся двери.

– «Post Mortem», – кивнул Жора, вынимая связку ключей из кармана.

– Точно! Жуткая лента! Дважды пытался досмотреть, оба раза безуспешно. Но подождите! Хотите сказать, Тодорович умер?!

– Тихо ты! Об этом еще никто не знает! И не должен узнать до тех пор, пока не продастся квартира! – погрозил пальцем начальник. – А она не продастся, пока мы ее не отмоем от… хотя чего это я, сам увидишь! – Жора толкнул дверь, впуская помощника.

Взору открылась жуткая картина. Белоснежные стены режиссерской обители покрывали бордовые, почти черные брызги. «Боль! Кровь! Пытки! Смерть!» – повторил голос, в этот раз шепотом. Капель и потеков было столько, что Макару на миг показалось: перед ним произведение современного искусства. Мальчишка живо представил, как эпатажный художник окунал малярную кисть в банку с краской, а после делал спонтанный мах рукой. И так десятки раз.

– Это было убийство? – Кудряшов изо всех сил старался не дать волю воображению.

– Самоубийство. Мужик вконец помешался на своих картинах…

– Выходит, он вскрыл вены?

– И это тоже. Но умер по другой причине. Повесился. – Брезгливо дернув носом, Жора посмотрел в сторону комнаты с приоткрытой дверью. Судя по всему, спальни.

– Верится с трудом. У него ведь было признание! – морщил лоб Макар. – О чем еще мечтать истинному художнику?

– Да, с утра вычитал в Википедии, что в прошлом году он получил «Золотого медведя», главный приз Берлинского кинофестиваля, а в этом его номинировали на «Оскар». Про всякие местные ордена и медали вообще молчу!

– С ума сойти! – прошептал Кудряшов. – Что же толкнуло его на роковой шаг?

– Я не знаю. Никто не знает. Да и какая разница? – внезапно опомнился Жора. – У нас тут своя задача. Отмыть кровь со стен и прибрать тот ужас, что остался в спальне, а расследования пусть Андрей Малахов проводит!

Макар натянуто улыбнулся. Шутка показалась неудачной, но рефлексы подчиненного работали превосходно. Мальчишке определенно точно нравилась эта работа, и, чтобы на ней задержаться, он готов был смеяться хоть по команде! Ведь где еще, скажите на милость, можно повидать такое? Последнее пристанище великого человека. Место, где трагически оборвалась его жизнь. Быть может, однажды здесь откроется музей Луки Тодоровича, но прямо сейчас квартира больше походила на место преступления из американских триллеров. Страшно, но вместе с тем страшно интересно.

Переместившись в опочивальню маэстро, уборщик оценил фронт работ: обрывок веревки на вырванной с проводами люстре (должно быть, та самая петля, которую срезали, опуская висельника на пол), лужа зловонной жидкости (именно это, а не добрые пожелания чаще всего оставляет за собой умирающий) и уже знакомые брызги крови. Вишенка на торте – жуткий беспорядок и вонь перегара, что сбивала с ног (судя по всему, великий режиссер не один день заливал горе, перед тем как удавиться). Работы, как говорится, конь не валялся!