Фантум 2012. Локальный экстремум

Мила помнила, как убивалась мать: «Убийца! «Враг с серебряным колокольчиком», она убила его!»

Превратившись, бывшее чудовище стало привлекательным молодым человеком, он пожил с ними еще немного и ушел: её некрасивая мать была хороша только для тролля, человек же мог найти себе самку лучше. Он разлюбил мать, но не превратился назад! Мила всегда сожалела об этом, как и её мать.

Дух любви, старуха с серебряным колокольчиком, сломал жизнь её матери. А вот она, Мила, будет счастлива, потому что она встретила своего тролля!

Новиковский принес девушку в квартиру Хлои. Он положил её прямо на могилу, на мраморную плиту. Какая-то пелена стояла перед глазами девушки. Сначала она думала, что это всё от слез, но потом поняла.

«Белый дым…»

Она на секунду вспомнила другое прошлое, как она бежала по лестнице в квартиру от чего-то сверхъестественного, как боялась злого присутствия в комнате… Она поняла, кого боялась – злого человечка с зубами-иголками, ожесточенного духа, который приходит белым дымом и высасывает жизнь…

Но тут же Мила забыла всё и помнила лишь, что она тролль, а белый дым часто ходит вместе с такими, как она. Эта сущность нечто вроде собаки у людей. Мила почувствовала себя вернувшейся домой.

И с тех пор она жила в этом страшном месте, у могилы, со своим мужем троллем – Максимом Новиковским. Веки вечные.

А Сергей с Хлоей пили чай у камина. Всем было хорошо.

История вторая (альтернативная)

Они шли по подземному переходу и думали примерно об одном и том же – о Ховринской больнице, – все кроме Новиковского, который не умолкал ни на минуту. Он говорил гадости об общих знакомых и делал это с извращенным удовольствием. Мила один раз попыталась его оборвать:

– Ну не трынди уже, как радио! Новиковский ФМ!

– Трын-трын-трын, – ответил он и гаденько улыбнулся.

Сергею казалось, что нет другого выхода, кроме как побывать в Ховринской больнице, тогда он освободится от страхов и ужасных снов. Эта мысль засела в нем, как кол, и не давала думать ни о чем другом.

Не дойдя три метра до нищей с серебряным колокольчиком и, тем самым, изменив свою судьбу, он сказал:

– Давно хотели в Ховринскую больницу сходить. И всё никак не сходим.

Глаза Новиковского заблестели от злобы, но ответил он на удивление миролюбиво:

– Идемте, фунтики, сейчас. Всё равно воскресенье и делать нечего.

Людмила поняла, что думает о Ховринской больнице уже минут пять.

«Сережа как будто мои мысли читает…» – удовлетворенно решила она и тут же сделала вывод: это потому, что он её любит.

Она так же, как и Сергей, считала, что нужно пойти в ховринский недострой: хоть и было страшно, там мог её встретить СМОТРЯЩИЙ ИЗ ТЕМНОТЫ, но страх надо перебороть, она понимала. ОН в любом случае когда-нибудь встретит её: если это случится сегодня в больнице, то она хотя бы будет не одна.

– Мила, ты не против? – спросил Сергей.

– Нет.

Хлоя согласно кивнула, хоть у нее и не требовали. Она, с одной стороны, не смела спорить, потому что сейчас больше всего боялась остаться одна; с другой стороны, после пережитого ужаса поход в больницу не казался ей значительным событием.

Они пошли к метро.

Если бы не легкое помешательство, которое по воле каких-то потусторонних сил овладело четырьмя молодыми людьми, то этот поход им бы показался безумным. Они даже одеты были в шорты и футболки; Хлоя, хуже того, вообще шла к проклятому недострою в вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках.

Здравый человек, раз уж ему необходима такая экскурсия, предпочел бы всему джинсы, плотную рубашку и закрытую обувь типа гриндерс, но они об этом даже не думали.

На эскалаторе, когда спускались под землю, в поезде, а потом и в автобусе ехали молча, а когда достигли цели, то каждому почудилось, что к больнице их перенесла невиданная сила за один миг.

Недострой, казалось, высился над спальным районом, хотя был выше окружающих его домов всего на пару этажей. По периметру его отделяла колючая проволока, в которой зияли проломы. Лазы были сделаны как будто специально, чтобы заманивать подростков, ну и вообще пытливых людей, внутрь.

Помешкав, они шагнули через большущую дыру в ограде, и вдруг каждый из них почувствовал одно и то же: укол в сердце тонкой спицей.

«Зачем я здесь?» – подумал каждый.

Они смотрели вокруг удивленно, словно проснулись в незнакомом месте и теперь хотели понять, как попали сюда? Волшебство рассеялось.

Максим, Сергей, Мила и Хлоя смотрели вперед и видели лишь недостроенное здание, пустое, громоздкое, высокое. Оно им не казалось таинственным и опасным; грязным, нелепым, вызывающим отвращение – да, но ни в коем случае не страшным.

Они поплелись к больнице, и каждый понимал, что делает это по инерции, хотя идти туда незачем.

Где-то загавкала собака.

Сергей вспомнил, что больница охраняется, попасться охране не хотелось. Их бы повезли в отделение милиции, принялись бы вымогать деньги.

У подъезда валялись осколки кирпичей, размокшие пачки из-под сигарет, замызганные пластиковые бутылки, обертки шоколадных батончиков, окурки. Они прошли до лестницы и поднялись на три пролета. Внутри больницы пахло пылью. Двигались наобум и случайно повернули в комнату, где на полу лежали коробки и в углу на вонючих старых одеялах спали люди. Некоторые бомжи настороженно приподнялись.

Так вот обиталищем каких «злых сил» оказалась Ховринская больница.

Россказни о темных духах оказались бредом, как впрочем, и о том, что после нескольких самоубийств это место усиленно охраняется.

Новиковский почувствовал легкость. Злыдня больше в нем не было.

В следующей комнате под ногами захрустела яичная скорлупа. Это показалось удивительным…

Комната покрыта толстым слоем скорлупы.

– А, я понял, – вспомнил Сергей. – Это яичная палата. Читал про неё в Интернете. Бомжи где-то разжились огромным количеством яиц, и ели их тут, а убирать за собой не хотели.

– Понятно, не хотели. Бомжи же, – сказал Новиковский.

– Очень мило, – отозвалась Хлоя.

Мила молча прижалась к Сергею. Люди постояли в нерешительности. Делать тут было нечего, но уходить быстро тоже как-то странно. Зачем столько было сюда идти?

– Давайте на крышу поднимемся, говорят, там вид на район открывается. На мобильник пощелкаем, – рассеянно предложил Максим.

– Да какой там вид может быть, – отмахнулся Сергей.

Но они всё равно пошли наверх.

Крыша была изрисована граффити. Во все стороны действительно открывался вид на спальный район, и кому-то это могло показаться красивым. Люди остановились у одного из ограждений, как вдруг почувствовали ужас. Кожу покалывало, словно от электрического разряда, волосы зашевелились. Сергею даже показалось, что он видит в волосах Милы искорки.