Экспедитор

– Красиво! – завороженно протянул Серый, проводив их взглядом, – прямо салют!

Раздался легкий, едва слышный топот босых ног и движение, шум у машины стихл.

– Ждем. До рассвета еще полчаса. При свете они отойдут.

Полчаса адреналина и стука крови в ушах. Напряженное дыхание подчиненных. Попыток диких приблизиться больше не было – может быть, они сразу совсем отошли.

Дождавшись, когда лес станет просматриваться метров на пятьдесят, Кирилл спросил у задремавшего было шофера – Сможешь машину сделать, чтобы еще километров хотя бы десять проехать? Нам нужно в зону радиосвязи выйти.

– Постараюсь, но обещать не буду, – хмуро ответил толстяк. Вылезать наружу ему явно не хотелось.

– Значит так. Серый, меняешь Женю в куполе и мониторишь сверху все, что происходит в задней полуокружности. Женя, ты берешь левую переднюю четверть, я правую. Сеня, делай, что хочешь, но нам нужно ехать. Всё, за работу.

Дальше все произошло быстро. Прилетевший из леса камень с треском проломил висок наклонившегося над двигателем водителя и тот тяжело и как-то медленно упал на дорогу, глухо ударившись затылком об асфальт. Из-под головы показалась струйка крови, но и без нее, по застывшим пустым глазам было понятно, что он мертв. За первым камнем полетели еще, но Кирилл уже укрылся за колесо и начал короткими очередями простреливать лес, те участки, где могли прятаться нападавшие. Ему с азартом вторил из купола Серый. Внезапно сзади раздался сдавленный хрип. Кирилл обернулся – двое диких, схватив Жеку за шею и за руки, валили его на спину, пытаясь одновременно перегрызть вены на сгибах рук, чтобы лишить его возможности сопротивляться и ослабить, выпустив кровь.

Придурок, – успел подумать Кирилл, двумя выстрелами покончив с нападавшими, – что же ты свою зону перестал контролировать?

Теперь приходилось работать за двоих, чтобы не подпустить к себе новых зверей сзади. Через несколько минут все было кончено. С камнями против автоматического оружия, при свете дня шансов у нападавших было немного. Кирилл, не переставая оглядывать ближайшие участки леса и не выпуская автомата, подошел к раненому и быстро наложил ему на руки жгуты. Не жилец, – думал он, – слишком много крови потерял, если срочно не госпитализировать… А какое госпитализировать? На чем, куда?

– Слушай, Кирюх, как думаешь, Компания моим компенсацию какую-нибудь выплатит? – Жека приоткрыл глаза и попытался сесть. – Я же ради них, чтобы нормально жили, не нуждались.

– Наверное, ты лежи, не дергайся попусту, – ответил Кирилл, хотя прекрасно знал, что выплачивать деньги, по крайней мере, сколь бы то ни было значительные, руководство не любило.

– Командир, подойди сюда, посмотри! – окликнул его вылезший из купола – опять, сука, без команды! – и теперь с явным удовольствием разглядывающий трупы нападавших Серый. Кирилл подошел к нему. Тот стоял над сидевшей, прислонившись к стволу дерева девушкой лет шестнадцати-восемнадцати. Глядя на них из под бровей, она зажимала руками сквозную рану чуть ниже ключицы. Измазанная в земле, с длинными, спутанными волосами, страшно худая. Ну да, – усмехнулся Кирилл, – весна же, зимние запасы кончились, нового пока ничего не выросло, живность местную видимо подъели, которая не разбежалась. Оголодали, вот и напали. Потому и детеныш с ними был. Он присел перед ней на корточки – правильные черты лица, голубые глаза. Какая красивая, прямо девочка из подростковых снов! Но не выживет – Кирилл еще раз посмотрел на рану и, вдруг, встретился с ней взглядом. Она смотрела на него немного испуганно, с болью, надеждой и какой-то человеческой, совершенно детской обидой. У него вдруг защемило сердце. Он отложил автомат и, протянув руку, погладил ее по щеке – на ее губах появилось что-то вроде робкой улыбки.

– Слышь, командир, – с каким-то внезапным возбуждением заговорил по-прежнему стоявший рядом Серый, – а может ее того? Ну, пока жива? А, что? Хорошая баба, симпатичная.

Странно посмотрев на него, Кирилл резко встал, доставая пистолет, приставил его к лицу внезапно побледневшего Серого и нажал на курок. Дослушав эхо выстрела, он опустил взгляд на девчонку. Она еще улыбалась, но глаза уже потухали. И вместе с ними что-то новое, только что зародившееся потухало в нем. Он выбросил пистолет и медленно побрел к дороге и, затем, вдоль нее. Ему уже было все неважно. Уже ничто не имело для него значения, кроме того взгляда.