Дети Универсума. Книга 1. Трое на перепутье

– Постой, – взволновавшись, прервала Эдвина мама. – От каких таких хулиганов? Когда это было? Почему я ничего не знаю?

– Э-э… – протянул юноша. – Давно это было. И сейчас я припоминаю, что Бэк тогда просил ничего тебе не говорить… упс…

– А есть еще что-то в подобном духе, о чем мне не стоило сообщать?

– Нет, – тут же ответил Эдвин, рассудив, что матери незачем знать обо всех похождениях ее сыновей, включая забеги по крышам домов, походы в сад господина Леро с последующим выносом оттуда груды персиков без ведома хозяина, уроки по изготовлению рогаток и прочих примитивных, но от того не менее эффективных видов оружия, а также исследование многочисленных и запутанных сетей тоннелей, вырытых для различных нужд под Купером в прежние годы.

– Ясно, – решила не настаивать мама.

– А теперь, – продолжил мысль Эдвин, – когда уже почти год прошел с тех пор, как Бэка призвали – триста шесть дней, девять часов и шестнадцать минут, если быть точным, – я боюсь: а вдруг по возвращении это будет уже не тот Бэк, которого я знал раньше? Вдруг нам вместе уже не будет так же весело? Вдруг у него появятся интересы, которые я не смогу разделить? Что, если у него найдутся дела поважнее, чем возиться со своим младшим братом?..

– Ох, Эдвин… меня-то только заботит, лишь бы он вообще вернулся живым и невредимым с этой проклятой войны…

– Да, мам, прости: я рассуждаю крайне эгоистично…

– И тем не менее я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Но, извини за банальность, жизнь никогда не стоит на месте.

– Мне встречалась эта фраза в ста двадцати шести различных книгах…

– Значит, в ней есть смысл, раз столько умных людей ее повторили.

– Не все, кто пишут книги, являются умными… – заметил Эдвин.

– Разве? – удивилась мама. – Это для меня открытие.

– Все авторы, безусловно, являются образованными, однако образование – далеко не единственный признак ума. И уж тем более не все из этих авторов – люди. У визов, например, письменность возникла гораздо раньше…

– В любом случае, – прервала мама едва начавшуюся лекцию об истории письменности, – уверена: среди этих ста двадцати авторов…

– Ста двадцати шести. И не авторов, а книг, многие из которых написаны в соавторстве, что означает…

– Поняла, поняла. Среди всех этих образованных людей (и не только людей) наверняка отыщется немало по-настоящему умных.

– С точки зрения теории вероятностей, твои выводы вполне обоснованы.

– Спасибо! Так вот, повторюсь: жизнь не стоит на месте. Посмотри на ситуацию с точки зрения Бэка. Ведь, когда он вернется, а он обязательно вернется, ты уже тоже не будешь прежним. Начиная от знаний, которых непостижимым для меня образом в твоей удивительной голове с каждым днем становится в разы больше и больше, и заканчивая… всем остальным, что тебя окружает и интересует.

– Ты хочешь сказать: изменимся мы оба? Признаться, от такого заявления мне становится еще тоскливее…

– Погоди, дай мне закончить. Да, вы оба изменитесь. В конце концов, это неотъемлемая часть взросления. Но кое-что останется навсегда. И это самое «кое-что» гораздо важнее всего прочего вместе взятого. Что бы ни произошло, в какую бы даль каждого из вас ни занесла впоследствии судьба, вы по-прежнему будете одной семьей.

Эдвин обдумал мамины слова, отпил немного чая из чашки, после чего решился озвучить вопрос:

– И что это значит? «Вы по-прежнему будете одной семьей». Как это понимать?

– Со временем ты сам разберешься, а пока придется поверить мне на слово.

– Ладно… – неуверенно согласился Эдвин.

– И хотя час уж поздний, – меняя тему, сказала мама, – спать еще не очень-то хочется, а ты давненько уже не пересказывал мне каких-либо интересных историй из книжек.

– Хочешь послушать историю? – удивился Эдвин, причем удивление скорее оказалось приятным. – Хорошо… вот – из недавно прочитанного. Называется «Через тернии». Классическая завязка: «Однажды на дороге повстречались воин, маг и воровка»…

По завершении рассказа о героических похождениях троицы незнакомцев утомившийся Эдвин пошел спать, а мама какое-то время еще оставалась сидеть у медленно остывающей печи на кухне, размышляя о чем-то своем. Да, Филия, пусть и получившая в свое время необходимое начальное образование, за всю жизнь не написала ни одной книги, даже кулинарной (а могла бы!), но при этом она была очень умной женщиной и прекрасно понимала: подобных вечеров, проведенных за столом у самовара в компании младшего сына, скорее всего, осталось не так много, как хотелось бы, ведь жизнь и впрямь не стоит на месте.

На следующее утро Эдвин решил навестить своего учителя господина Уио, с которым они не виделись с того самого дня, когда в город прибыла делегация Церкви, а вслед за ней и трипские оккупанты. Обстановка вокруг оставалась весьма напряженной, и юноша не знал, в каком положении находился господин Уио. Если отношение церковников к визам было известным и легко описывалось словосочетанием «умеренно негативное», то предугадать реакцию трипцев на встречу с высоким синекожим представителем древнейшей цивилизации на улице небольшого провинциального канторийского городка так же просто не получалось. А потому Эдвин искренне обрадовался, застав учителя в прекрасном настроении и добром здравии, перебирающего длинными тонкими руками какие-то старые карты у себя кабинете.

– Привет, Эдвин! – поздоровался господин Уио. – Чем обязан столь раннему визиту?

– Доброе утро! Просто хотел узнать, все ли у вас в порядке.

– Более чем! – возбужденно ответил учитель. – По всему выходит, мне удалось сделать географическое открытие.

– Вот как?! – заинтересовался Эдвин. – Поделитесь?

– Еще бы! Для чего, в противном случае, нужны бы были научные открытия? Как видишь, у меня здесь разложено несколько карт, составленных в разное время на основании ряда морских исследований. Самая старая датируется 435 годом до Эры Порядка, самая новая – примерно двухлетней давности. Посмотри внимательнее в районе архипелага Края Земли.

Эдвин взглянул на карты. Изучив их немного, он вынужден был признаться:

– Не могу сказать ничего определенного. Естественно, более старые карты менее точны: это касается и количества островов, и их формы, а также взаимного расположения.

– Безусловно, – согласился господин Уио. – И тем не менее даже на основании неточных или неполных данных иногда удается обнаружить некоторые закономерности. Помнишь (хотя, конечно же, ты-то точно помнишь), когда мы в последний раз виделись, я говорил, что изучаю дневники Ромуальда Впечатлительного. Его исследование архипелага Края Земли с уверенностью можно назвать самым подробным и доскональным. Однако мне бросилось в глаза любопытное противоречие. Как известно, архипелаг состоит из семи относительно больших островов и нескольких десятков островов поменьше. Точное число последних различается в зависимости от того или иного автора. Так, у сэра Вольфганга из Клада значится тридцать шесть малых островов, у канторийского капитана Эрика – тридцать четыре, у Гуландора Румбийского – тридцать пять, и так далее. Ромуальд же насчитал аж тридцать девять. При этом после пристального изучения его заметок мне показалось, будто в нескольких местах он описывает один и тот же остров, но всякий раз указывает другие координаты.

– Один и тот же остров? – переспросил Эдвин. – Вы уверены?

– Процентов на девяносто! Я пришел к данному заключению на основании описания растительности, рельефа и ряда прочих отличительных признаков. Скорее всего, корабль Ромуальда подплывал к острову с различных сторон, поэтому исследователь и не заметил совпадений. Ромуальд был очень хорош в изложении фактов, но детальным анализом полученных сведений себя, как правило, не утруждал.

– А может, он просто ошибся? – предположил Эдвин. – Напутал с координатами…

– Ромуальд Впечатлительный? Сомневаюсь! В подобного рода вопросах он был предельно точен, если не сказать – маниакально точен. Таким образом, суммировав все вышеизложенное, я делаю следующий вывод: помимо семи больших островов, архипелаг Края Земли включает в себя тридцать пять малых островов плюс еще один крохотный дрейфующий островок.

– То есть, раз Ромуальд насчитал всего тридцать девять островов, то получается, вместо четырех из них на самом деле был только один, время от времени меняющий свое расположение. Так?

– Именно! Причем обрати внимание на координаты. Вот, возьми, я специально переписал их из дневников.

– Хм… – промычал Эдвин, взглянув на протянутый учителем листок бумаги с четырьмя столбцами мелко выведенных цифр. – Эти координаты указывают на точки, довольно далеко отстоящие друг от друга. Все острова, даже такие большие, как остров Королей, находятся в постоянном движении, но ни один из известных мне не перемещается в пространстве на столь большие расстояния, да еще со столь значительной скоростью. Сколько Ромуальд пробыл на архипелаге? Пару-тройку лет? И сумел за такое короткое время, пусть даже сам того не осознавая, зафиксировать настолько быстрые изменения в расположении целого острова. Удивительно…

– Так ведь это-то и здорово! – радостно воскликнул господин Уио. – Благодаря Ромуальду и его дотошности перед нами предстало пока еще не объясненное природное явление, которое еще только предстоит надлежащим образом изучить. Для старого ученого вроде меня подобное открытие – настоящий праздник!

– И что вы намерены делать дальше с этим открытием? В каком направлении его разрабатывать?

– Для начала мне необходимо посоветоваться с коллегами. В идеале было бы здорово съездить в Великий Кантор, проведать университетских знакомых и нанести визит в Канторийское географическое общество. К сожалению, сейчас осуществить задуманное не представляется возможным, пока трипские солдаты контролируют все пути из города, включая теперь и подземные переходы, никого не впуская и не выпуская из Купера.

– Как же некстати появились проклятые трипцы! – не сдержался Эдвин. – Сколько нам еще терпеть этих захватчиков, чтоб их хаос побрал!

– Эх… – вздохнул Уио. – Вероятно, недолго.

– Вы, правда, так считаете? Мне тоже хотелось бы в это верить, но канторийские войска что-то не особенно торопятся к нам на помощь.