Признание

– Значит, ты сегодня непредсказуемый?

– Все возможно.

– Да, ты меня удивляешь. Кто же ты?

– Все тот же Уилл, что и раньше.

– Ты в этом уверен?

– Уже не так сильно, как вчера.

Мы выбрали себе самый обычный столик на открытой террасе. Заказали бутылку сухого белого вина, сырную тарелку и разные закуски. Мона разговаривала на обычные темы, словно ничего особенного в жизни не приключилось. С каждым бокалом вина мы становились все открытее. Смех и брызги из бокалов разлетались от нашего столика. На небольшую сцену вышли три музыканта. Вечер становился сказочным. Последний раз я общался с противоположный полом в баре, объясняя даме, какой виски лучше. Но это был другой случай, Мона со всеми своими странностями и загадочностью нравилась мне все больше и больше. Может, жизнь не случайно преподнесла мне знакомство с ней? Кто знает, чем все это обернется.

Утро следующего дня. Я проснулся и почувствовал, что на кровати лежу не один. Повернулся и понял, что это не Альф. Он обычно спал в гостиной. Рядом лежала голая Мона, слегка прикрытая одеялом. Что вчера было, сколько мы выпили и как добрались обратно? Я осмотрел комнату, наши вещи были разбросаны по полу, рядом с кроватью – недопитая бутылка вина и открытая пачка презервативов. Я заметил свет от включенного экрана ноутбука. Я что, начал писать? Я тихонько встал, взял ноутбук и, чтобы не будить Мону, решил спуститься на первый этаж. Закурил сигарету и выпил таблетку аспирина. Маленькими шагами добрел до дивана и уселся читать.

Я написал за ночь двадцать восемь страниц? Ничего придуманного тут не было. Наша история с Моной была описана от знакомства до постельной сцены. Очень похоже на чистосердечное признание и оправдание убийства, которые мы поощрили в конце сексом. Все это мне очень не нравилось, но я решил не удалять текст. Даже скажу больше, мне было интересно, чем закончится эта книга, ведь я писал всегда о ком-то, кого не знаю. А тут, выходит, что эта книга больше нужна мне, чем любому читателю. Забавно, что теперь любое случайное событие из моей жизни будет изложено на бумаге или в интернете.

Мона проснулась. Со второго этажа донеслись скрип и шаги. Я определенно был рад этому утру, у меня было хорошее настроение. Стоило приготовить кофе для моей новой подруги. Или кто мы теперь друг для друга? Надо будет уточнить этот вопрос чуть позже, а пока я насыпал кофе в турку и включил газовую плиту. Мона, одетая в повседневную одежду, быстро спустилась по лестнице, взяла в руки куртку.

– Мне пора бежать, позже увидимся.

– Куда ты? А как же кофе?

– Я не пью кофе!

Она ушла, села в машину и завела двигатель. Странная, как и всегда. Наверно, она поехала в магазин или к своему отцу. Но тут в окно прилетел камень, я вскочил и заметил, что к нему была привязана записка. На клочке мятой бумаги был написал ее номер телефона и подпись: «позвони, когда соскучишься». Я не привык к такому общению. На такие переписки мне окон в доме не хватит. Но этот новый роман однозначно оживил меня. Кофе тем временем был готов. Я сел на диван и насладился бодрящим напитком. Потом решил привести себя в чувства и отправился в душ. На трезвую голову думалось легче, но от этого не было проще осознавать пережитое. Предаваясь приятным мыслям о Моне, я услышал какой-то посторонний шум в доме. Наверное, показалось. Но тут раздался резкий звук тупого удара, как будто упал на пол нож или похожий на него предмет. Я выключил воду, набросил халат и пошел посмотреть, что происходит. Неужели Мона так быстро вернулась? Спускаясь по лестнице, я увидел открытую дверь и небольшой беспорядок на кухне.

– Кто здесь?

В ответ тишина. Я бросился к ящику, в который убрал пистолет, рывком открыл его и увидел… записку. Взяв в руки лист бумаги, я смутился. Словно в кино, в записке все слова будто вырезаны из журналов и газет. Разноцветные буквы складывались в следующее: «Я знаю, что ты убил Билли! Мое молчание будет стоить двадцать тысяч долларов. Иначе пакет с уликами отправится прямиком в отдел полиции. У тебя есть время до девяти утра. Оставь деньги в мусорном контейнере, это рядом с местом твоего преступления. Любая твоя оплошность будет на твоей совести».

Я нервно закурил, выронив из пачки несколько сигарет.

– Твою мать!

Нащупал в кармане телефон: нужно позвонить Моне! Наверняка она тоже не готова к такому исходу событий – у нас есть свидетели.

– Да где же этот гребаный мобильник?

В голове крутились слова: ствол, отпечатки пальцев, тюрьма.

– Вот он!

Хватаю телефон и набираю номер Моны.

– Абонент недоступен.

– Сука, сука…

Я швырнул телефон в стену и в отчаянии бросился на диван. Мозг вскипал от напряжения: «Деньги, деньги, где достать такую сумму? Какие шансы, что шантаж не будет продолжаться и дальше? Надо валить! А как же Мона?» Я поднялся по лестнице и начал собирать вещи. Открыл шкаф, комод и быстро распихал одежду по пакетам и сумкам. Через некоторое время я спустился вниз и понял, что машины нет. Я достал из верхнего шкафчика бутылку виски, оставленную для исключительного случая. Налил целый стакан и трясущейся рукой поднес его ко рту. Сделал пару глотков и заметил свет фар, падающих на мой дом. Кто-то подошел к двери и резко ее толкнул.

– Мог бы и встретить! Смотри, сегодня у нас будет курочка с картошкой.

– Зачем так пугать?

– Уилл, ты помылся… И напился? Времени зря не теряешь!

– Присядь, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ты хочешь меня бросить?

– Что? Нет! Вот, смотри, – я передаю ей помятую записку от шантажиста.

Мона молча читает и смотрит мне в глаза, пожимая плечами.

– Ладно.

– Ладно? И это все, что ты можешь мне сказать?

– Я больше люблю рукописи.

– Тебе весело, да?

– А почему тут валяются твои вещи, собрался переезжать?

– Я собираюсь уехать!

– Куда же мы помчимся, мой ковбой?

– Не важно, на север, на юг. Мне осточертел этот город.

– Ты всю жизнь собираешься бегать от проблем или пора начать их решать?

– А что ты предлагаешь, пойти сдаться копам?

– Зачем же, есть выход.

– Я слушаю тебя в оба уха.

– Нужно заплатить деньги и все.

– У меня в кармане такой суммы нет, извини.

– Значит, я заплачу.

– Что?! Ха-ха-ха! Ты, верно, спятила. Откуда такие деньги?

– Уилл, это просто бумажки, я серьезно.