Жизнь на грани

– И?

– И потом бросил.

– Потому что понял, что это не твое? – предположила собеседница, поправив сережку.

– Скорее понял, что правда никому особо не нужна.

Помолчали.

– В общем, болтовня про подсознание и проникновение в чужие извилины не для меня, – продолжил Павел. – Да и психиатры те еще ребята. Нет, я за них рад, что они врачи и лечат людей, берегут их мозгушки от галлюцинаций и все такое, но ведь то, что видят больные люди, в их восприятии так же реально, как мы с тобой друг для друга. Все эти симптомы, синдромы и надежда на то, что мифическая универсальная таблетка исправит ситуацию…

– То есть психов можно даже и не пытаться вылечить, так, что ли?

– Я не так сказал. И с каждым годом дела в медицине идут все лучше, но ведь, посмотри, прогресс науки не означает автоматического улучшения нашей с тобой жизни. Конечно, можно говорить, что мы сами куем свое счастье, – это да, но также верно и что мы те, кто мы есть. И поэтому, как ни старайся, я не куплю себе яхту, а у тебя… не отрастет твоя нога.

– Что есть, то есть, – кивнула Кристи и посмотрела в окно, уставившееся в освещенное светом фонаря фиолетовое небо. Снежные хлопья сыпали гроздями. Одни прилипали к поверхности, пока вторые падали дальше. Третьи напоминали прохожих, заглядывающих с любопытством в стекло, за которым скрывалась чужая жизнь.

Молодые люди продолжили разговор:

– И все эти открытия, изобретения, факты и объяснения… неужели их достаточно, чтобы понять мир? Даже самый чуткий, гениальный ученый способен совершить ошибку. Потому что и он тоже – человек. Если наука будет считаться за истину в последней инстанции, то это неизбежно скажется на всех нас. На искусстве, на религии..

– Но также можно сказать, что популяризация религии ни к чему хорошему не приведет.

– Котреарх перил?

– Не совсем… Если включить НТВ, то можно с радостью узнать, где открылась очередная секта и на каком кладбище какие подростки-сатанисты насаживают кисок на крест.

– Правильно. И поэтому искусство, наука и религия должны идти рука об руку в изучении происходящего. Чтобы понять мир, недостаточно изучать человека, природу или технику. Нужно изучать жизнь. Вот чего никак нельзя упускать.

– Проблема в том, что она так же неуловима, как бозоны Хиггса, – дополнила мысль соседа Кристина, расстилая себе постель. Наблюдая за ней, Павел нашел, что есть очарование в том, как ловко она прыгает на одной ножке.

– Однако это все, что у нас есть. И говорим сейчас с тобой об этом, а не о чем-то другом. Почему мы? Почему здесь? – спросил он подругу, разглаживая ей непослушный уголок простыни.

– Да ты, оказывается, философ!

– Ага, экстра-класса, – засмеялся Паша. – Я просто узкий специалист.

Когда оба улеглись каждый на своем месте, он выключил свет. Комнатка погрузилась в приятный полумрак, разбавленный ромбовидными отблесками света на стенах.

3

Им не спалось и хотелось общаться.

– А почему вы расстались? – через какое-то время спросила Кристина.

– Москва не сразу строилась. Плюс спешка, ну и, наконец, я играл не свою роль.

– Как понять?

– У нас все было искренне. Но при этом для меня знакомство с ней, а затем и переезд к ней для совместной жизни было таким чудом, такой новинкой, что я не вполне был к нему готов. И, за недостатком опыта, последовало, что я играл того мужчину, портрет которого она себе нарисовала, увидев его черты во мне.

– И что, все это время ты ей врал?

– Нет, я же сказал, все было от души. Но при этом я старался быть для нее таким, каким она меня видела, а не самим собой. Понимаешь? Я сам загнал себя в угол, ведь если любишь, то не надо подстраиваться под того, кто любит тебя. Живя вместе, вы учитесь уважать друг друга такими, какими есть.

– Но разве это не отмаза для того, чтобы сидеть на попе ровно?

– Почему?

– То бишь: не меняй меня, я такая, какая я есть. Не умею готовить, ну и что? Такова моя уникальность и т. п.

– А-а-а, вот ты о чем. Не, люди в паре развивают друг друга.

Если ты уважаешь мое пространство, то я буду уважать твое. И эта атмосфера доверия поможет захотеть меняться в лучшую сторону для того, кто тебе важен. При условии, что все взаимно. Но, что бы я тебе ни болтал, факт остается фактом: я – социальный дебил, с которым лучше не иметь дела.

– Ха-ха-ха! С чего бы это?

– Просто я неуживчивый, агрессивный и раздражительный чел. Притом, заметь, я без высшего образования и работаю в колл-центре. Прямо скажем, экстра-класса работник!

– Как ты самоласково!

– Ну, от вас-то ласки не дождешься… – намекнул парень игриво.

– …сказал социальный дебил, возжелавший стать изгоем, – подколола его соседка.

– Да, и правда забавно. И все-таки оно так и есть.

– Сомневаюсь… Если тебе не удалось справиться с агрессивностью, значит, это та часть тебя, которая тебе полезна. Сейчас сужу по себе, без обид.

– Да не вопрос. Что ты хочешь сказать?

– По твоей же логике, отношения – это штука обоюдная. Так что себя винить ни к чему. Когда больно, то все выглядит иначе: начинается нытье – ужас, Господи помоги. Но стоит тебе только стать счастливым, как эйфория заставляет жить легко и просто – только для себя. И сразу нет дела ни до того, что другим может быть нужна помощь, ни до того, что сам можешь оказаться в жопе сию секунду.

– Стремная картинка, но идея ясна…

– Да?

– Да. Ты же о себе начинаешь говорить, так?

– Ну да.

– Расскажи, если можно, как ты тут оказалась и что с ногой?

– А утром опять будешь ругаться, что я Одноножка, которая мешает спать?

– Может, да, а может, и нет, – усмехнулся Паша. – А только что говорила, что агрессивность мне на пользу. Что поделать, попробую очеловечиться и быть добрым.

– Играть роль?