Рубиновое солнце

Она чуть склонила голову на право и растеклась в улыбки. Неспешным шагом отправилась в стороны большого дома, прямо по дорожке.

Можно часами наблюдать за этой женщиной, слушать ее речь, любоваться ее внешним видом, при этом испытывать не бывалое душевное равновесие, умиротворение.

Бывает такое, встречаешь человека и наполняешься чувствами, невозможными без этой встречи. Мысли обретают визуальную форму, напоминают игру в тетрис, ситуация критическая, нет нужного блока, фигуры складываются в хаотичную массу, вертятся в разные стороны, но ничего не выходит. И вдруг появляется тот самый элемент, дарующий порядок и гармонию. Множество слоев сгорает и появляется дополнительное время. Такой элемент – это Ирида. Жизнь Льва – тетрис, и не каждый раз он должным образом относится к самому себе, его бытие захламляется, силы и время уходят не оставляя никаких шансов.

“Хм. Воспоминания и реконструкция памяти?”

В направлении здания Лев увидел, как приближается гольф-кар, около пятидесяти метров, белого цвета.

– А вот и Рудольф. – В слух произнес сам себе.

Однажды им доводилось встретиться, они были знакомы.

Машина подъехала, Рудольф помахал рукой. На лицевой стороне виднелся логотип, – да это же Лада! – с улыбкой всматривался Лев в знакомый знак.

“Неужели Российский автопром выпускает гольф-кары?”

– Превосходное утро, – громко сказал водитель маленького авто, – пожалуй, лучшее для ваших задач на сегодня.

Гость резиденции медленно подошел к машине, посмотрел на Рудольфа, спросил, – вы знаете про мои цели?

– Не обязательно знать про замыслы человеческие, достаточно ведать средства к их выполнению, – с важным видом проговорил Рудольф и рассмеялся.

– Ваше присутствие, и нахождение в нужном месте в нужное время, такое стечение обстоятельств даст возможность реализовать что угодно из задуманного, как не крути. Да собственно говоря, у каждого человека есть цель, и даже когда ее нет, это тоже от части цель, – продолжал серьёзничать Рудольф.

Лев обратил внимание на коричневую сорочку водителя гольф-кара, с вычурными узорами на воротнике, идеально отглаженную. Слегка полное лицо и короткие вьющиеся волосы. При виде такой внешности Лев почему то задумался про овец. Может быть просторные зеленые поля навеяли такие мысли, а вовсе не Рудольф?

– Садитесь, поедем.

Лев залез в автомобиль, поудобнее сел.

Ехали медленно, и путь пролегал прямо по газону. Солнце к тому времени сполна заливало все поле. Зрелище потрясающие, зеленые локации в золотом зареве.

Водитель напевал знакомую мелодию, Лев пытался, но не удавалось вспомнить.

Рудольф будто услышал мысли.

– Партия Альфреда из оперетты “Летучая мышь”, – водитель выразительно спел вслух, – “Жизнь для счастья нам дана, но всего одна!”

Мой хороший друг поведал историю из театральной жизни, после чего я вспомнил эту песню.

– Историю? – переспросил Лев.

– Да, и подобного мне не приходилось слышать раньше, могу рассказать и вам, пока мы в пути.

– Пожалуйста, – ответил пассажир.

– В одном из театров главный режиссер был со скверным характером, считал себя слишком умным и не мирился с мнением своих коллег. Такое бывает, самомнение. И был еще один существенный недостаток, он позволял себе личные оскорбления, ругательства и разного рода словесные унижения. Многим это не нравилось, и в один из дней чаша переполнилась.

Летучая мышь, сцена, где Генрих оправдывается перед Розалиндой за свою прогулку с некой Альмой – собакой. Ему усердно помогает Фальк, его друг.

Друзья выкручиваются как могут, и вот уже собака превращается в пса по имени Гектор, который умирает от гипертонии, ирония судьбы.

Артист, который исполняет роль Фалька совершает скромную ошибку по тексту, называет кабеля именем друга, Генрихом, а не Гектором. Да, одно слово, но как много диссонанса получается в повествовании. Можно сказать, сцена завалена.

Спектакль заканчивается, и за занавесом, публично режиссер всеми нелестными словами отчитывает артиста за такую оплошность, не стану цитировать, но скажу, это было слишком грубо и не уместно. За времена работы сотрудники театра писали записки на имя директора с жалобами, по другому пробовали договариваться, дабы устранить такую брань из своей работы, но все тщетно.

Рудольф поднял руки над рулем, помотал головой, лица было не видно, но оно явно выражало возмущение.

– Вот же неприятность какая в театральных стенах, – проговорил он с сарказмом.

– Так вот, тот самый артист, что исполнял роль Фалька на следующий день написал заявление в полицию по части оскорбления, но не просто, а с разъяснениями и своими доводами.

– Суть такая, – продолжил Рудольф.

– Изложена так, режиссер нарушает этику и пренебрегает морально-нравственными отношениями в коллективе, но в основе причина отнюдь не личностная, а медицинская. Артист просил провести полноценную диагностику умственного состояния режиссера, именно умственного, так как подозревает некоторые отклонения на почве повышенного стресса и больших объемов работы. Этот артист имел кое-какие связи, и смог привлечь представителей медицины к данному резонансному заявлению.

В итоге, полиция настояла провести тестирование недобросовестного режиссера, уверяя, что лучше рассматривать подобное заявление в рамках дисфункции здоровья, чем прямого нарушения закона. И что же режиссер? – сам себе задал вопрос Рудольф.

– Он был в не себя от злобы и гадливости, тест на iq прошел для галочки, не придав должного значения, и проверка показала плохой результат- шестьдесят два, такое вот юмористическое совпадение!

– Не буду я делать ваши дурацкие тесты, – изображая режиссера гримасничал Рудольф.

– Представь себе, зал суда, слушание. Доклад ведет психиатр, озвучивает результаты тестирования, проявления недуга, предположения по поводу возникновения и развития, – протянув окончание слова Рудольф выдержал паузу, – дебильности.

– Врачи поставили режиссеру диагноз, тем самым объяснили симптомы, такие как агрессивность, нарушение норм поведения и подобные отклонения. В итоге медицина оправдала человека.

Гольф-кар остановился, Рудольф навалился на руль, повернул голову в сторону Льва, глядя в глаза, сказал.

– Судье ничего не оставалось, как на государственном уровне в присутствии собравшихся в зале вынести вердикт, режиссер имеет умственную отсталость в умеренно выраженной форме, так гласил официальный диагноз, а по-простому говоря – дебил.

– Вот такая история, – вздохнул водитель.

– Кстати, мы на месте.

Это была часть поля, зеленая трава и голубые небеса. И лишь изредка мелькали блики, солнечные зайчики, но от чего они отражались, было не понятно, возможно роса?

– Чем отличается это место от других подобных, – поинтересовался Лев?

– С улыбкой и теплотой Рудольф промолвил, – Ирида сказала, что здесь преломляются солнечные лучи, это место силы, и ты в скором времени сам все поймешь.

Лев опустил ногу на мягкий газон, придерживаясь рукой за сидение авто. Он закрыл глаза. Теплый ветер слегка трепал волосы, было ощущение, будто обдувает морской бриз, на краткий момент трава под ногами превратилась в песок, а автомобиль в береговую солнцезащитную конструкцию. Лев стоял лицом к солнцу, оно пробивалось через закрытые веки, разгоняя тьму. Небесный огненный диск наполнял светом тело человека, даровал силы и легкое изменение восприятия.

Открыв глаза Льву пришлось немного прищуриться. Его посетила улыбка, благоговение текущего момента вселило надежду, только не понятно на что.

Сделав несколько шагов вперед, поджав губу он повернулся к водителю и спросил.

– И что мне делать?