Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
– Аой!
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2020
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Отторжение
Умолкни муза! Звонкой лиры струныБесчувственность всеобщая сгубила.Мой голос, бывший ласковым и юным,Теперь охрип, и в сердце боль вступила.Кого мне петь среди долин подлунной,Средь душ глухих и грубых, мне постылых?Отечество скорбит под властью скверны,Стяжательством отравлено безмерным. Луиш Важ де Камоэнс, «Лузиады», песнь десятая, октава 145. Перевод О. Овчаренко•Я знаю: мир нестоек и безбожен;следы на нём крошатся там и тут.•Остынет ласковое солнечное ложе,в агонии дохнув вокруг себя кроваво-красным, беспощадным жаром;рассветы и закаты навсегда от нас уйдутк мирам иным, где – прорва звёзд поярче,где смыслы бытия лишь в притяженияхда в порушении того, что накопилось. •В последний раз, прощаясь, улетая прочь неведомо кудаи видя под собой испепелённую, вскорёженную, скорбную пустыню,тоскливо и невнятно прокурлычат клинья журавлиные. •Усохнут навсегда цветы, деревья, водоёмы, травы;и в бешенстве забьются особи жирафов, рыб, собак, жуков и прочих тварей. •С людским же родом, оскверняющим земную твердь и всё на ней и по-над ней, а также и – себя, ещё на много раньше то печальное должно произойти, что относимоко множеству, растущему без цели и мотива, —конец ему приблизят и ускорят добавленияк его угрюмой, бесконечно несуразной численности и гордынеи полоскания в разливах искушений. •Бесцветными окажутся улыбки и задатки детворы. •И томных дев не увлекут желания зачатий;на нет сойдут для них забавы и утехи с мужами, истрепавшими себя в блуде и в сладострастии. • И откачают головами старцы, смиряясь перед тем,что в юных истощилось радостное родовое семя. •Пригашенное яростное, зубчатое огневое пламягримасами забвения и фальши заскользит тогда по полотнищам знаменным. •И орды обречённых на безумие гомункулов, восстав, —из отвращения к их утеснённой, горемычной доле, —властителей над ними — предков тлена и пороков — решатся истребить… •Нет поворота вспять — к былому, к изначальному;и не проявится лишь то, что — не рождалось! •Причин и следствий череда в объятьях мирозданиятолкает к одному — к погибели.Себя рассудкому роковой черты нам не дано принять. •Мы всё ещё заботимся о славе,о том, что время в мёде растворитсяи нас обдаст живительной росой. •Уж эти росы, — в ярких свежих каплях оседающие по ночамили с приходом зорь избытки испарений, — так густо окропившие стихи и прозу! – Аой! •Ещё в зародыше иронией и пошлым пересудомпрожигается поделенный на всех утробистый расчёт —остаться в памяти сменяемых беспечных поколенийи – как бы дольше продержаться там. •Горьки, бессмысленны благие упования! •Куда и для чего манит нас предстоящий срок? •Как будто в нём бы удалось кому-топоверхность вечно смутных, измождённых, ломких буднейподправить благоденствием и благолепием,чему вразрез уже нельзя воочию не видеть взры́хленную в неостановимом долгом истребленьи матрицу долин, полей, урем, — когда-то над собою нас легко носивший край из ликующих просторов и бессчётных горизонтов —отрада глазу и грааль воспоминаний, —по-детски розовый, благословенный рай… •Под кров его убогий, одичалыйнам теперь стремиться — с обожанием?гордиться им — без почитанья, тупо, слепо? • Усердие к тому всегда копилось в деспотах и в их холопах, на пики насаждавших непоколе- бимый,взвешенный, отважный выбор. •Им – следовать? •Я – не берусь! •Туда ли, на вместилище алчбы, раздоров, ненависти, расточительства и боли, я,постранствовав, вернусь? •Что мне там было б в утешение, приятным, увлекало б, зазывало?Не то ль, чтоб мог я в одиночку переплытьзнакомые студёные и тёплые моря?протоки, реки и озёра обнырять и омуты исчесть?понежиться под кронами берёз, дубов иль пальм?к забытой беспорочности и бескорыстию в намерениях,к чести, верности и чистоте в духовном и в телесном подтолкнуть кого-то?величием нагорий, гроз, лавин и давних укреплений восхититься?абсурду следуя, проголосить заздравьекому-то, потерявшемуся в лунных, серебристых снах?рапирою проткнуть злодея? простонать вороной?увлечься игрищами, строчкой ковыряя раны?или – заслышав сердца странный, безотчётный, гулкий перестук,в немых предчувствиях себя заледенить:а — вдруг?.. •Да – нет; – не то. •Мне дорог путь иной,устеленный смущеньем перед тайноймоей нескладно скроенной души,забывшей о покое,о всполохах корявой ностальгии,о зависти к реченьям мудрецов,бегущей прочь от рубрик похвалы и лести,не принимающей костров и стуж вселенской лжи. •И! — что бы я без отторженья значил! – Аой! •Всегда нам ненавистно то, что губит волюи, искривляя существо заветов, половинит разум. •Венец красавице невесте – словно щиттриумфа ждущему от завтрашнего боя, неискушённому, лукавому спартанцу, —нелепа и смешна ей мысльказаться незнакомым юным шалопаямкривой и злобною каргою — в отдалённой, передрягами и нищетой замятой пресной, одинокой старости. •Случайный, даже робкий звук смертелен тишине звенящей.И нет простора там, где поднялась и раздаётся чаща. •В тайфунах дум, не знавших заточений,у финиша лишь тот, кто – начинал с сомненийи кто, – презрев ухмылки от себя уйти спешащих кланов, —до срока перезрелых, вялых и унылых, —всему наперекор пространства и века преодолеть желая,свои опять с любовью подчищает сомкнутые огненные крылья! •Лишь то, что чистою отвагою и совестью обмериться должно,в себе я грею и беречь готов. •Хотя сказать бы следовало к этому меж строф:в облатках символов любой обмер — сомнителени тем уж — плох. •В исходе горестном, лихом и опостыленномвдвойне мучительны бывают сожаления — о подступающих бесславье и бессилии. •У бездны, притаившейся в ночи́ или – под пологом тумана,бесстрашию легко сойтись с обманом.•Неосторожный и заносчивый ручей, упавший с высоты,от гнева взбешенный,своих намерений, как и – себя, уже не помнит,встретившись — с бушующею, бьющейся о берег океанскою волною. •И я, надземье облетая-обплывая-обходя,разлады с собственною сутью познавая и — мудрея,чего бы стоить мог, такому вертопраху уподобясь? •Пределы всюду есть; и в копоти бедовойвсему вокруг и каждому предписаноне разминуться с новью. •Свет там померкнуть или отклониться обречён,где непрозрачную преграду встретит ониль перспектива для него — туманиста иль – дымна. •И неужели впрямь годятся упования —на цветики, на бирюзу планет,на купол неба, с радугой сроднённый,на приближение к затерянным и затаённым бесконечным далям,меж тем как необдуманно и глупопоэты, изощряясь, мир дробят,собрав по осени багряные листыи, гроздьями рябины заслоняясь,встречают зиму тусклою тоскою,метели и морозы ненавидя,расписывая их из утеплённых ниш? •На том ли устоит предназначение? •Спеша надеть корону, помышляй об отречении! •На неоглядном, диком,переморенном жарою, обездвиженном, иссушенном простореуже через мгновение надежде, завихрённой миражами, суждено являться истомлённому и заблудившемуся путнику —холодной, оскудевшею и тщетной. •В трухлявой сыпи звуков и словестомятся лживые, бесстыжистые гимны —и – нам, и — нами над эпохами расставленным воинственным царям, услужливым сатрапам, скоморохам, палачам, речистым аксакалам. •И надо ль сожалеть, что цвет сирени,как и мечты о счастье, потускнеети станут горше росы и рассветы,и сумерки времён просветятся мрачнее и корявейв предвестиях, что землю кто-то опрокинет — в штопори негероев рать по ней взойдёт на пьедесталы? •Потерь от зла и долгих мук не возмещают оглашением даже сермяжной, стопроцентной правды. •Никчёмен вымысел, коль вдохновенье — неисправно. – Аой! •И мне достанется пускай – немногое, —лишь из того,что взять у всех смогу — без поручительств и уплаты пошлины: —своею успокоюсьпростою долей, что склонялась книзу,во глубь пород, где нет ни тьмы, ни света,откуда не узнать о переменах,молву с хулой не отличить от гадких прений,не передать восторгов бытием и ярких умиленийбесстрастным, чуждым и бесчувственным богам,не сосчитать оставшихся невозмещёнными обид, укоров, оскорблений,не разглядеть дорог в тугих извивахи трелей не расслышать соловьиных. •Уму, дерзнувшему не доверять святынями – никогда ни в чём не изменять себе и мировым основам,я подаю теперь ладонь — как демон истины, немытой и суровой. •В рассеянных закатах запоздалыхслучится ли, что в радость иль к печалихоть для кого-нибудь, кто наважденьями ещё не свален,вдруг отзвучит и этот мой, не тронутый оковами и не лукавый стих? •Я избегал сует и славословий.Что мне до них?Лишь то порой тревожит,что меня, быть может,заметить некому,что спесь людей изгложети то, над чем я размышлял и — что и как успел и смог сказать впервые,рассеют по своим строкамбойцы поэм и повестей иные. •Так водится: и лучшее и худшее из нашего без умыслов крадути позже за таких, как мы, легко сойдут. – Аой!БАЛЛАДЫ
На карантине
Из эпохи коронавирусаГрущу и плачу.Забыть хочувсё, что иначеи режет суть.Хворь закосила —смертей не счесть.Вокруг – уныло.Тоска и стресс.Сезонов несколькоуж стон стоит.А мне невеститьсясудьба велит.Как быть, не знаю.Кого спросить?Всё как в тумане…И это – жизнь?Не знать, не ведать бынапасти злой.Ведь я приметлива —видна собой.Беда пришла:с красою за́пертойдуша обреченавпустую тратиться.Уже в разменемой год семнадцатый.Кипят сомнения.Томит загадочность.Боюсь: как щёкимои горят!Проходят сроки;но всё – не в ряд!На целых полторадосадных метраот каждого велятмне быть отдельно.Готова уступить я,хоть и противлюсь:у случая в долгуя беспрерывно.Ведь чувствовать данои с расстояния;но тяжестью оно —в часы свидания.В том, чем я нравилась,теперь – отказано.Легко представитьсяобезображенной.Уста, шептавшиеодно и то ж,теперь, уставшие,боятся слов.Кто их услышит?Кто их поймёт?Преграды – лишние!И – тьма забот!Исходят завистьюмои подружки:мол, я им за́стиласобой – их будущее.А всё из-за того,что я не красилась,отвергла силикон,не бре́жу пластикой…С расстройства грезится имисход немыслимый.Все как помешанные,в речах – неискренние.Позволить не стремлюсьсебе такого.Хотя, бывает, злюсь,но жить-то — сто́ит!..Веснушки, родинки…Насмешек вихрьмне всюду помнилсяи портил жизнь.Теперь мне кажетсятот смех в ином:ко мне вниманиетаилось в нём.Приятным стало мнепро это знать.Мной не украдено! —пусть все глядят!И нос, что вздёрнутымнаходят. Пусть!Не хуже всхоленыхя с ним кажусь.Не верю зеркальцу:чем я мила,тем и утешитьсяспешу сполна.Припухлось губ,вишнёвость их, —я с ними быть могунежней других.Ещё к тому жемоя улыбка.Она уснувшая,когда – прикрытая.Всё вмиг меняетсяв её свечении;кому достанется,тот мне и вверится.Другим я также чемпривлечь не против,но мне бы – всем,что – да́рят годы.Теснятся груди ужи в новом лифчике,и всей фигуроюя не обижена.Причёска пышная,в витках и – с ры́жинкой.Она колышется,зовёт приблизиться…И ушки тожевполне приманчивые;в разлёте брови –как озадаченные…И уж, без всякого, —в цене отменнейшеймои глаза,мечтой подсвеченные.Зрачки с добринками,с лукавой каринкой;и в тьме – искристые,желаньем занятые…Но что – без главного?Лица не видно!Не жить мне с маскою!Мне в ней – обрыдло!И как нарочноона некстатитам, где проходишьи – чьи-то взгляды…А тут ещё очкиврачи навесили.Как будто б – слёзы скрыть…(Шучу невесело).Раздолья вовсе нетмоим ресницам!Доколе же запретещё продлится?Таю́ надежду:всё, что обыденно,пускай как преждесочтут – увиденным.Открыться жаждаю! —мне б отневеститьсявовсю́, с уда́чею —с любовью встретиться…Лунная симфония
Бесконечные вспышки огней.Я брожу одиноко, как в сказке,мимо тёмных стволов тополей.Я плыву мимо их оголённых вершин,улетаю за грань голубых облаков,за прильнувшие к нимсилуэты просвеченных стылыми зорями высей, пустот и глубин.Я живу. Я люблю.Я взволнован и счастлив без меры.На ладони своей ещё чувствую я твою руку тугую.Я вдыхаю ещё запах кос твоих пепельно-серых.Я люблю этот холод осенних безлюдных ночейи над миром уснувшим задумчивость лунную.Тишина надо мною созревшею грушей висит!Тишина в моём сердце набатом стозвонным гудит!Это мне улыбается гордое, смелое время.Это мне говорит свою тайну звезда из далёких окраин вселенной.Чу! Я слышу, как гибнет покой!Тихо льётся симфония звуков и красок, словно снег молодой.И огней бесконечная пляска.И брожу я один будто в сказкемимо тёмных стволов тополей… – Аой!Другое
Серебристая дымкаюных снов и мечтанийзазывала меняв бесконечную высь.В жизни выпало мневоли будто б немало,но хотела душанад собою взнестись.Исходил я дороги,по которым согласно,беззаботно и шумноровесники шли.И вот понял сейчас,что искал я напрасноперекрёсток большой,остановку в пути.Было трудно порой,неуютно, немилов одиночку брестибез надёжных примет.Сам себе я тогдастановился постылым,убежать бы хотелот того, что имел.Не влекла меня детстваприятная сладостьпод манящие тенизолотого шатра:слишком скоро была тамоставлена радость,слишком много постиг яутрат.Знаю, прелесть тех днейне иссякнет вовекив истомившейся думой,неспокойной душе, —как нельзя ручейкудважды течь в ту же реку,так и детство моёне вернуть уже мне.Помню кронистой липымедвяное цветенье,без конца василькина июньском лугу,тёплый воздух вечерний,разудалое пенье,шумный говор и смехв молодёжном кругу,и просторных полейкрасоту неземную,перелесков и рощотуманенный вид,и улыбку девчонкитак приятно простую,когда только тебяона ей одари́тВсё то было кругом,но искал я другого.Я не знал, что ищуи найду ли когда.То была ли мечта?Созерцанье немое?Безрассудный расчёт?Иль – одна пустота?Не печальный, но скучный,как свечи отраженье,искушаемый тайной,я бродил по земле.Сколько грусти обрёля в своих размышленьях!Сколько ярких надеждя упрятал в себе!Я прошёл пустоту,побратался с покоем,и мечта уже редкоприлетает ко мне;но, как прежде, хочуотыскать то, другое,что нигде не теряли не видел нигде… – Аой!Отважный окоём
Тихий шорох стынет над рекойвозле мо́ста, где туман густойисплывает над своей судьбой.В росе ивняк и травы на откосах;они истомлены в немом оцепенении.А солнце не торопится к восходу.То здесь, то там поток задрёманныйкак будто невзначай подёрнется журчанием,и в унисон – ленивый рыбий всплеск.А впереди, за берегом отлогим — колки берёз, дубков и клёновнакрыты мглой; и в них уже шумливо:ко времени там пересчёт пернатых.Подале прочих иволги округлые распевы;умеренны они, тревожны, глухи, мнимы;и в них же — золото и радостная алость.И зоря, взрозовев, уж пламенит восток, огнём пронзая небо, забрызгивая ширь и шквалом бликов устрашая тени.С присоньем, не спеша от мо́ста в стороны сама себя дорога стелет;по ней прошелестнуло шиной.И новый след благословился эхом.Подправлен окоём глубокою и ясною отвагой!В смущеньи перед ним и рок, и хмурый вызов;и сам он уж готов свои изъяны сгладить.Легко душе; и прост её окрас;не возроя́тся в ней остывшие волнения.Всё ровно. Всё с тобой.И не отыщет уклонений твой подуста́вший жребий.
