Натуральные обязательства в российском гражданском праве. Монография

.

Способы реализации правомочий, позволяющих получить удовлетворение, помимо или даже против воли должника, во внесудебном, а если быть точнее, в неюрисдикционном порядке, немногочисленны (среди них можно назвать, например, бесспорное (безакцептное) списание денежных средств со счета должника, удержание его имущества, зачет права требования)

. Однако их применение для кредитора может быть во многом более предпочтительным, чем даже обращение за защитой в судебные органы.

Как справедливо указывается в литературе, «государственная защита [прав] не исключает самостоятельных активных действий каждого по их защите всеми способами, не запрещенными законом. Такой подход расширяет возможности граждан, которые могут проявлять инициативу, расширять способы отстаивания своих прав»

.

Совершенно очевидно, что управомоченному лицу важен не способ получения удовлетворения, не сам факт обращения к суду или иному компетентному органу за защитой, а конечный результат – восстановление его нарушенной имущественной сферы, получение причитающегося по обязательству. Если данный результат достигнут, хотя бы и без обращения к соответствующим органам государственного принуждения, то право от этого не становится менее значимым, несовершенным, неполным.

§ 7. Obligationes naturales как непринудительные обязательства

При указанных обстоятельствах актуализируется вопрос: применимы ли к должнику по натуральному обязательству меры негосударственного правового принуждения?

В ситуации, когда судебный акт приводится в исполнение не службой судебных приставов, а иными субъектами принудительного исполнения, в том числе частными лицами, ответ на этот вопрос не вызывает особых затруднений. Традиционно считается, что указанные лица в данном случае выполняют публичную функцию, которая делегирована им законом, т. е. осуществляют государственное (публичное) принуждение, хотя и не являются органами власти.

Более сложен вопрос о допустимости применения мер принуждения к должнику самим кредитором. В праве отдельных зарубежных государств натуральные обязательства рассматриваются как обязательства, права требования по которым не могут быть осуществлены не только в судебном порядке, но вообще посредством применения мер правового принуждения.

Последовательно отстаивает идею о непринудительности натурального требования французская доктрина. М. Планиоль отмечал: «Естественные обязательства отличаются от гражданских тем, что кредитору не предоставлено ни одно из средств понуждения (курсив мой. – А. М.) против своего должника, способы принудительного исполнения, ни прямые, ни косвенные для него, безусловно, не существуют»

. Указывая также на то, что римское право не вполне последовательно в соблюдении принципа невозможности принудительного исполнения по натуральному обязательству, он подчеркивал, что «ничего подобного французским правом не допускается»

.

Аналогично решается вопрос в законодательстве Нидерландов. Статья 3 книги 6 Гражданского кодекса Нидерландов определяет натуральное обязательство как обязательство, «востребование которого в правовом порядке невозможно»

.

По немецкому праву заявление об истечении давности не просто уничтожает иск, но и лишает силы само притязание (право на защиту)

.

Упоминание о невозможности принудительного осуществления натурального обязательства при помощи способов неюрисдикционной формы защиты встречается в советском праве, но лишь применительно к обязательствам, по которым была применена исковая давность.

Б. Б. Черепахин писал о невозможности принудительной защиты «задавненного» требования «любыми дозволенными законом способами, хотя бы и без обращения к органам государства, например, путем зачета встречного однородного требования»

. Он указывал: «Использование дозволенной самодеятельности при осуществлении права происходит также по инициативе лица, право которого нарушено, его односторонним актом, не нуждающимся в санкции со стороны должника. В таком смысле и в таких случаях право осуществляется принудительно, хотя в основе такого принуждения лежит не индивидуально направленный акт управомоченного юрисдикционного органа, а общая нормативная санкция государства»

.

Аналогичного мнения придерживались М. П. Ринг

, М. Я. Лапиров-Скобло

, разделяет данную позицию и М. Я. Кириллова

.

Вместе с тем в российской литературе долгое время преобладала точка зрения, противоположная изложенной выше.

Еще А. М. Нолькен писал: «… по отношению к натуральным обязательствам вся защита интересов должника, признанная законодательством необходимою, ограничивается лишением кредитора права принуждать его к исполнению посредством иска, причем всякое другое средство добиваться своего удовлетворения считается законным и дозволенным»

.

В современной отечественной цивилистике также превалировало мнение, согласно которому односторонняя реализация прав кредитора по натуральному обязательству во внесудебном (неюрисдикционном) порядке вполне допустима.

Например, С. Н. Веретенникова, говоря о натуральных «задавненных» обязательствах в контексте рассмотрения вопроса о сроке существования права на самозащиту, указывала, что с истечением давности прекращается только право на судебную защиту, тогда как возможность реализовать свое право на защиту иными способами у лица сохраняется (хотя и оговаривается далее, что данное правовое регулирование небесспорно)

.

Т. А. Терещенко писала, что исковая давность распространяется только на право на иск, под которым понимается право на рассмотрение спора в юрисдикционном порядке

.

М. П. Божко также полагал, что кредитор по натуральному обязательству управомочен на реализацию своего имущественного интереса самостоятельными действиями

.

С. В. Мусарский считал возможной защиту прав по натуральному обязательству путем применения как мер фактического характера (напоминание о задолженности, обнародование сведений о долге и пр.), так и мер оперативного воздействия

.

Изложенная точка зрения, по всей видимости, основывалась на том, что гражданское законодательство до последнего времени не устанавливало в качестве общего правила запрет на одностороннюю реализацию прав кредитора по натуральному обязательству. Такой запрет содержался в Гражданском кодексе лишь в отношении частного случая осуществления права по натуральному обязательству помимо воли должника: в соответствии со ст. 411 ГК РФ не допускался зачет «задавненного» требования.

Данная норма рассматривалась сторонниками узкого понимания натурального обязательства как исключение из общего правила о возможности применения к должнику по натуральному обязательству мер оперативного воздействия

. Кроме того, указывалось, что поскольку данное правило устанавливает юридический запрет, оно не подлежит расширительному толкованию

. Дополнительным аргументом в поддержку этой точки зрения являлось и то, что ст. 1062 ГК РФ, посвященная требованиям из игр и пари, говорит только о невозможности их судебной защиты, не упоминая про другие способы реализации прав кредитора.

К сожалению, анализ судебной практики по спорам из обязательств по расчетным форвардным контрактам, до внесения изменений в ст. 1062 ГК РФ, придавших им исковую силу, не дает возможности сделать вывод о позиции судебных органов насчет возможности односторонней реализации кредитором своего требования по обязательствам, вытекающим из игр и пари. Вывод о возможности осуществления зачета также не очевиден, поскольку для расчетных форвардных контрактов зачет является не просто одним из общих способов прекращения правоотношения, но самой сущностью данного обязательства.

Вместе с тем возможность распространения положений ст. 411 ГК РФ, как на иные способы односторонней реализации права, так и на другие случаи натуральных обязательств, не вызывает сомнений. Отсутствие законодательного регулирования в данном случае и ранее вряд ли можно было рассматривать как квалифицированное молчание законодателя. Учет интересов должника по «задавненному» требованию только в случае зачета требований не соответствует назначению и смыслу приведенной нормы, о чем совершенно справедливо указывалось Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства

.

Окончательно вопрос был решен с внесением изменений в ст. 199 ГК РФ Федеральным законом от 07.05.2013 № 100-ФЗ. Согласно новой редакции указанной нормы, устанавливается запрет односторонней реализации «задавненного» требования в качестве общего правила, а не только для зачета прав.

Полностью соглашаясь с данной новеллой, следует отметить, что формулировка п. 1 ст. 1062 ГК РФ («Требования граждан и юридических лиц, связанные с организацией игр и пари или с участием в них, не подлежат судебной защите…») также должна быть скорректирована. Не случайно проект Гражданского уложения, в котором предполагалось распространить конструкцию натурального обязательства на отношения из игры, непосредственно предусматривал, что «долг, произошедший по игре или пари, не подлежит ни взысканию, ни зачету» (ст. 1000 кн. V)

.

Однако аналогичный результат может быть достигнут и путем судебного толкования.

Возможность распространения положений, содержащихся в нормах, посвященных «игровым» (невозможность судебной защиты притязаний) и «задавненным» обязательствам (лишение права и на иск, и на зачет) соответственно, на все способы односторонней реализации притязаний кредитора путем редукции (вывод от одного предмета ко всему классу) и индукции (вывод от нескольких предметов ко всему классу)

можно объяснить следующим. Если кредитор обращается за защитой его нарушенных прав в суд, логично предположить, что иные способы защиты уже исчерпаны или изначально были недоступны для него, поскольку, в случае привлечения уполномоченных органов для защиты нарушенного субъективного права, процесс взыскания может быть более долгим и затратным для кредитора, нежели при получении им удовлетворения иными способами, не зависящими от воли должника