Журнал «АРХОНТ» № 1 (4), 2018

Этноцид в Румынии

Сначала иезуит Ладислав Барняи от имени Римско-католической церкви провел переговоры об унии Рима с митрополитом трансильванского Белграда (Алба-Юлия) Теофилом Серемием (митрополит в 1692—1697 гг.), который был готов нарушить единство православной церкви. Митрополит Теофил созвал Собор Митрополии в 1697 г., чтобы согласиться на унию с Римом. После его смерти новый кандидат на место митрополита Атанасий Ангел, прибыв в Царьград для рукоположения, был вынужден поклясться, что не согласится на унию с Римом. Атанасий Ангел был сыном православного священника из Бобяйны. Однако после приезда в Алба-Юлия оказалось, что клятва для нового митрополита ничего не значит. Благоприятные условия для заключения унии сложились, когда все иерархи империи Габсбургов во главе с Атанасием Ангелом (ум. в 1713 г.) официально согласились на унию с Римом на новом соборе в Алба-Юлия в 1698 г. Потом, в 1700 г., унию с Римом на соборе утвердили остальные православные иерархи Трансильвании. Все сохранившиеся документы с этого собора написаны на славянском языке (сегодня румыны скрывают этот факт, называя славянский язык «древнерумынским»). Правда, есть и такие ученые, как, например, Илия Барбулеску, которые называют этот период истории Румынии «славянским». Но иезуиты с униатами открыли образовательное учреждение для распространения собственной идеологии. Позднее эта школа получила название Арделянской. Именно ее ученики создали движение Арделянской школы, благодаря которому в 1791 г. появилась политическая петиция романизированных валахов Трансильвании. В петиции высказывалось требование объединить валашскую, трансильванскую и молдавскую нации на идеологической основе революционной Франции. Тогда впервые было высказано политическое требование объединить народы, которые сегодня представляют собой румынскую политическую нацию. Участники движения Арделянской школы стали настоящими создателями румынского языка и румынского национализма и разрушителями славянского наследия в этих землях. Унию как метод Римско-католической церкви для обращения православных в католицизм, к сожалению, ни сербы, ни русские так до конца не изучили и не сделали нужных выводов.

Трагичной была судьба славян, прежде всего сербов и русских, и в Молдавии. Известно, что Молдавию основал воевода Драгош. Вторым правителем Молдавии был воевода Богдан, который отстоял независимость Молдавии в борьбе с уграми. В 1512 г. русский (сейчас белорус) Франциск Скорина побывал в Молдавии у царицы Елены Бранкович, которая дала ему денег на борьбу с унией и римскими католиками. Румын Илия Барбулеску, который, правда, был и нашим академиком в межвоенный период, утверждал, что до XVII в. в Молдавии проживали преимущественно сербы, и существовала авторитетная богословская школа. В нее приезжали богословы даже из Прибалтики и современной Западной Украины (из Львова), чтобы «изучать сербский язык и церковное пение». Мы не говорим уже о том, что Валахия и Молдавия входили в состав Сербской православной церкви (Охридское архиепископство, а потом Печская патриархия), в этой церкви рукополагались священники, и именно Сербская православная церковь создавала множество рукописных книг, использовавшихся в литургии и образовании! Румынская церковь стала самостоятельной, как и так называемая Македонская православная церковь, по решению государства и только тогда, когда перешла в ведение Константинопольской патриархии в 1924 г. по томосу, даровавшему ей статус автокефальной. Конечно, новая автокефальная церковь перешла на латиницу и румынский язык, а также Григорианский календарь.

Начавшаяся в XV в. дискриминация славян, прежде всего сербов и болгар, которые оказались под властью османов, привела к их исламизации. Официальный Стамбул превратил ее в государственную политику и остался ей верен до последнего дня. Сегодня, по турецким данным, в самой Турецкой Республике проживает около десяти миллионов сербов, принявших ислам, и два миллиона таких же болгар. Их количество в Албании, Македонии, Сербии и Боснии и Герцеговине только предстоит узнать. Основным последствием исламизации сербов в Боснии и Герцеговине стало появление боснийцев, которые таким образом «выпали» из сербской нации, сохранив при этом очень слабую славянскую идентичность. Их культурный и политический образец пронизан исламом и приверженностью ко всему турецкому, поэтому они не ощущают своей принадлежности к славянским народам. Ту же позицию занимают и сербы-мусульмане, мусульмане региона Рашка, а также торбеши в Македонии и помаки в Болгарии. Все они скорее противники народа, из которого вышли, нежели его союзники.

Австро-венгерская германизация

Австро-Венгерская монархия проводила политику германизации, хотя немцы составляли только 25% населения, а разные славянские народы – 60%. Ассимиляция велась разными способами: с помощью школ, церковной унии и системы законодательства, по которому, например, православные не могли стать офицерами без принятия римско-католической веры. Разумеется, Вена взяла на вооружение и идеологию, которая помогала германизации. Отсюда, например, псевдонаучные теории о том, что древние чехи были немцами, которые ассимилировались со славянами, а словенцы были «древними немцами», которые должны вернуться к своим корням. Австро-Венгрия достигла больших успехов в ассимиляции сербов в Трансильвании, которых склонила, повысив налоги в 18 раз, к мадяризации, а в светской Хорватии, Славонии и Далмации сформировала из сербов-униатов и католиков новую хорватскую нацию, которая стала «ударным кулаком» Ватикана и Вены против православных сербов. Об идеологии хорватов-усташей и их ненависти к сербам и русским даже не стоит и говорить.

Венгры захватили исконно славянские земли сербов, русинов и словаков, которые вскоре ассимилировались. Основным методом ассимиляции в Венгрии было навязывание венгерского языка. Лучше всего структуру венгерской нации иллюстрирует происхождение известнейшего венгерского поэта и национального лидера Шандора Петёфи (Александр Петрович) – он по отцу был сербом, а по матери – словаком. В Венгрии до сих пор остались греко-католики (православные сербы и русины), правда, только в литургическом смысле, поскольку они забыли свой родной язык.

Ситуация не улучшилась и в XX в. За время Второй мировой войны процесс ассимиляции славянского населения Европы обрел просто угрожающий характер. Третий рейх хотел «наконец-то решить чешский вопрос», то есть германизировать всех западных славян. Продвигалась идеология, согласно которой чехи – это «немцы, которые говорят на славянском языке». Схожие планы немцы строили относительно поляков, словаков, словенцев, русских, сербов и других народов. Гитлер собирался затопить Москву и на ее месте устроить озеро, а всех русских выслать в Сибирь. Павелич с помощью геноцида решал сербский вопрос на территории Независимого государства Хорватии, тогда как сама Сербия была разделена и отдана на откуп разным оккупантам.

С конца Второй мировой войны велась албанизация Косово и Метохии, и начался этот проект с того, что из фамилий выбрасывались две последние буквы («ич»), поскольку такие имена были явно славянского происхождения. Первыми под удар попали сербы-мусульмане, а потом православных сербов стали преследовать и убивать. Лучший пример албанизации Косово и Метохии – сербская община Рафчана (Ораховац и окрестности). Ее полная албанизация не завершена до сих пор, поскольку ее представители, хоть и связывают себя с национальной албанской идентичностью, своим родным языком считают сербский (правда, они называют его «рафчанским» и «нашим» языком). После «обретения» Косово независимости представители общины вытеснили и эту часть своей идентичности. По имеющимся данным, сегодня «государство» Косово ведет жесточайшую албанизацию оставшегося сербского населения.

О том, чтобы трагедия славян была еще больше, позаботились и они сами. Так, некоторые государства организовали даже процесс межславянской ассимиляции, который был успешным ввиду близости народов. Польша полонизировала русских в Белоруссии и Малороссии (сейчас Украина) и придумала идеологию украинства, которая привела к созданию новой славянской нации, состоящей в основном из этнических русских. В наше время ситуация приняла трагический оборот. Эстафету «дерусификации» Белоруссии и Украины потом принимали разные центры власти, в том числе Австро-Венгрия, немцы (нацисты и неонацисты), большевики, ЕС, США…

После Второй мировой войны и присоединения Подкарпатской Руси к Украине она ассимилировала русинов, и всем им без разбирательств в графу «Национальность» записали «украинец» и перевели школы на обучение на украинском языке. Так же, избрав политику жестокой ассимиляции оставшихся сербов, поступали хорваты, словенцы и черногорцы, точнее Республика Хорватия, Республика Словения и Республика Черногория после обретения ими независимости.

Современное состояние идентичности русских и сербов очень похожи. Сегодня национальная политика России копирует курс времен СССР так же, как Сербия копирует политику СФРЮ. Это приводит к искусственному созданию национальных меньшинств и проблем. Например, в России заявляют о существовании каких-то сибиряков, казаков и так далее, а в Сербии – «воеводинцев» и румын.

Распад СССР и СФРЮ снова не только вверг русских и сербов в кризис идентичности, но и лишил их естественной защиты. Представители других народов, защищенные национальными государствами и националистической идеологией, называли сербов и русских главным злом человечества и беспрепятственно преследовали, выселяли, грабили и отнимали территории, на которых они проживали. После распада СССР в 1989 г. (так в оригинале – прим. перев.) русских в Российской Федерации насчитывалось 119 млн., на Украине к русскому народу себя причисляли 11,4 млн. (22% населения), в Казахстане – три миллиона (37,8%), в Узбекистане 1,7 млн. (восемь процентов), в Белоруссии – 1,4 млн. (13,2%), в Киргизии – 917 тыс. (или 21,5%), в Литве – 905,5 тыс. (37,6%), в Молдавии – 562 тыс. (13%), в Эстонии – 475 тыс. (30%), в Азербайджане – 393 тыс. (5,5%), в Таджикистане – 389 тыс. (7,6%), в Грузии – 342 тыс. (6,3%), в Латвии – 344,5 тыс. (9,3%), в Туркмении – 334 тыс. (9,4%), в Армении – 51,5 тыс. (1,5%). Все русские, которые остались за пределами России, подверглись гонениям и ограничению национальных прав. Причем в некоторых новых государствах, появившихся на постсоветском пространстве, например, на Украине, эта политика продолжается, и права русских по-прежнему ограничиваются (речь идет о праве на язык, образование, СМИ и так далее). В такой же ситуации оказались этнические сербы на пространстве бывшей Югославии. Добавим только, что в дальнем зарубежье проживает 1,4 млн. русских, и большинство из них – в США (миллион).

Отсутствие политики в сфере национального вопроса грозит тем, что фрагментация славянских народов, в первую очередь русских и сербов, продолжится. Однако этот процесс не обойдет и славянские народы, проживающие в Европейском Союзе. Под влиянием Брюсселя, например, популяризируются «смешанные браки», хотя для государств, руководство которых заботится о национальной идентичности и национальной интеграции, подобные браки нежелательны, поскольку приводят к национальной ассимиляции. В Израиле, например, работает государственная программа, в рамках которой евреям рассказывают об опасности смешанных браков. Но в России и Сербии СМИ подобные браки популяризируют.

История доказывает, что основными факторами этнической консолидации славянского населения на протяжении веков были язык и культура, а также внутренняя государственная политика. Утрата лингвистических и культурных особенностей (а именно в этом смысл дробления сербского и русского языка, замена кириллицы на латиницу и так далее) всегда приводила к скорой ассимиляции славян с чуждыми им народами.

Баранецкий А. Н. Мера актуальности ценности и мера ценности актуальности

Аннотация: в данном докладе ставилась задача отразить важность мониторинга количественно измеримых параметров инициативности социума. Эти параметры – актуальность доминирующих ценностей в динамике изменений и ценностные отношения к растущей или снижающейся актуальности. Последние являют себя в изменении способности общества в целом понимать, чувствовать, ценить и вообще видеть, признавать актуальность.

Ключевые слова: мера ценности, мера актуальности, социологические показатели, смена основ социума, моральный выбор, прозрение.

Среди известных систем ценностей есть те, что встречаются чаще и те, что распространены реже. Но мера распространенности – это не единственная мера для построения социологических показателей для научного описания логики ценностных отношений. Система ценностей характеризуется в первую очередь по тому, что в ней номинируется как ценность высшая.

Изменение меры актуальности ценности обычно отражается в понятиях о смене основ и пересмотре ценностей жизни.

Изменение меры ценности актуальности обычно описывается как процесс прозрения или пробуждения совести, или вспышки осознанности. Хотя такие описания отражают только субъективно переживаемую и осознанную личностью, социумом сторону процесса.

Четкого и выкристаллизовавшегося для академических учебников списка систем ценностей не встречается, но не без семантических огрехов можно предложить для рассмотрения схематический перечень систем ценностей с соответствующими наименованиями.

Любая система ценностей в реальной жизни может в большей или меньшей степени учитывать или игнорировать иные бытующие системы. Носители этих систем – субъекты, – объективно и изначально были пронизаны системой ценностей и формировались в ее рамках, поэтому изначально не они формировали и творили эту систему, а система ценностей формовала и формировала субъектов социальной инициативности: семьи, сословия и т. п.

В историческом бытии субъект мог сильнее или слабее осознавать, переживать осмысливать свою систему ценностей, от этого зависела интенсивность культивирования традиционных или понятных субъекту ценностных отношений. Если законами Ликурга в Спарте удалось закрепить архаичный культ силы культом правосознания и ценности законов, которые этот культ силы стабилизировали, поддерживали и наращивали, то перед нами историческое бытие особого типа, оно стало хрестоматийным и попало в учебники. Распространение систем ценностей в различных социумах прошлого социологически не измерялось системой показателей. Возможно, в Спарте были купцы, торговцы, но если вспомнить о мере меркантильности у финикийцев, арабских племён, то вопрос о мере ценности меркантильных отношений в сопоставлении получает недвусмысленный ответ: у спартанцев меркантильные ценности имели, вероятно, не тот статус, что у финикийцев. И в процессе раскопок массивы следов человеческой активности далеко не всегда собирается в такую систему, чтобы можно было устанавливать меру предпочтения древних, выбор ими той или иной системы ценностей.

Хотя наиболее яркие события далекого прошлого бывают весьма красноречивы, скажем такие свидетельства гедонистических умонастроений как фрески Крита, сады Семирамиды или те сады поздней античности, которые становились пространством сатурналий, вакханалий.

Таким образом, любые возможные попытки декларировать агностическую позицию априори несостоятельны: мера актуальности ценностного отношения в конкретном социуме познаваема, измерима.

Не преуменьшая проблем и сложностей изучения ценностей, важно настаивать на исследованиях в этой сфере. Если некие организаторы указывают на опасность ошибок в измерении логики ценностных отношений, то такие указания помогают аморальным субъектам и злоумышленникам брать на вооружение самые современные методы социологии, ведь злоумышленник не боится ошибиться, ему безразличны чужие страдания, он хочет опираться на чужое благородство и знать меру этого благородства для того, чтобы спокойнее делать все больше и больше зла.

Именно такая расчетливость проявила себя в том, что между 1991 г. и 1999 г. миллионы бывших советских врачей и учителей за нищенскую зарплату вполне честно оказывали очень дорогие услуги, тогда как в это время тысячи рвачей хитрыми узаконенными мероприятиями переоформляли все имущество советского народа в их личную собственность. Это социальное зло никто не решается назвать мошенничеством в силу масштабности мероприятий и в силу юридически-правовой «прикрытости» теми специфическими юридическими законами, которые тогда реально практиковали. На таком фоне хорошо видно, как расчёт на благородство врачей, учителей и миллионов иных профессионалов оказывается точным. И точность этого расчета позволяет избежать социального взрыва, народного гнева, протестов. Известно, – какие ценности актуальность свою снизили или потеряли, а какие ценности приобрели меру актуальности новую и высокую. Стать конкурентоспособным на рынке рабочей силы эксплуататоров планеты стало очень актуально. Это стали желать своим детям родители. А стать творцом нового общества, такого, в котором никто никого эксплуатировать не будет, – это уже стало не актуально. Это перестали желать своим детям.

Такая динамика, скорее всего, обусловлена в 1-м пожелании детям переоценкой скорости социального прогресса энтузиастами и романтиками, а во 2-м случае пессимистической недооценкой ускорения этого прогресса.

Обобщая, – констатируем: уничтожать и разрушать святыни и ценности как показывает история – не сложно, создавать и взращивать – очень трудно. «Стать творцом нового общества, такого, в котором никто никого эксплуатировать не будет» – это уже не цель, увы, – это пример разрушения того, что было актуально в высшей мере.

Мера актуальности ценности – это большая система социологических показателей. В неё могут входить как параметры культивирования (воспитания) известных ценностных отношений у той или иной прослойки населения, так и показатели влиятельности каждой системы в каждой нише общества. Низкий уровень актуальности ценности, как правило, сопровождается отказом осмысливать чувства и прочувствовать мысль на эту тему. Культура осмысления помогает понять и изнанку этих характеристик людского бытия – ценность актуальности. Актуальность, бытующая может через столетия вызывать не только отторжение, но даже отвращение.

Актуальность – это мера важности, интересности, значимости.

Наиболее полно и многогранно мера актуальности являет себя в совершенно проникновенном отношении, в нравах, в явлении безусловно регулирующего характера этических категорий.

Субъект может медленно готовиться и наконец-то развернуть себя к новой форме бытия, к действию, к инициативе. Это иллюстрирует поговорка «русские долго запрягают, но быстро погоняют». Бывают и иные процессы рождения актуальности во внутреннем мире субъекта. Под воздействием страшного каскада трагедий огромный народ России, СССР не раз поднимался на войну с завоевателями: 1380, 1480, 1612, 1812, 1945 – эти годы для кого-то не достаточны, чтобы разглядеть историю гражданственности как таковой. Гражданское самосознание это не «спортивная форма», как кажется некоторым «спецам» по изучению менталитета восточных славян. Это и есть явление того, что раньше было сокровенно, – публичное явление сокровенного ценностного отношения к важному, к значимому, – то есть актуальному. И это актуальное оказывается тогда вовсе не то, что было вчера в центре внимания. «Вчера» «все» говорили о будничном, не вспоминали – ни царя, ни бояр… сегодня стало известно, что царя не стало, а бояре дали присягу чужеземцу и чужеземец сел на царский трон в стольном граде. Шок обычно приводит к вопросам о том, что в жизни актуально и что сейчас важнее всего. Это ещё не пересмотр ценностей. Это, скорее, именно пересмотр важности тех дел, которыми мы заняты. Когда в гражданскую войну пели «слушай, товарищ, война началася, бросай своё дело, в поход собирайся…» то это был не пересмотр ценностей в их сути, а типичная историческая констатация изменившейся актуальности: статус ценностей в жизни не изменился, но сегодня «бросай своё дело». Детям будут желать то же, что и желали обычно. Но сами «прозревают» нужду уходить в военный поход. В условиях старой системы жизненных ценностей ценность вооруженного отстаивания этих ценностей оказывается уже ценностью актуального занятия. В информационном поле этот процесс не имеет ничего общего с уничтожением святынь, он может сопровождаться призывом прозреть и опомниться: смена основ не происходит. История культуры, литературы отражает и запоздалые акты осознания актуальности субъектом. Так Иудушка Головлев к старости осознал – сколь чудовищным было заморить родную мать голодом. В состоянии шока в ночной рубашке по лютой вьюге отправился на могилу к матушке просить прощения, и там околел. Какие процессы привели Иудушку Головлева к пробуждению совести, – изучают литературоведы, а для данной статьи важна констатация эффекта эмерджентности: пробуждение совести это один из сценариев рождения иного ценностного отношения к самой актуальности.

Зачастую проблема снижения актуальности или ее подъема без всяких исследований видна в масштабных событиях. Так у граждан СССР на сберегательных вкладах пропало около 600 млрд. советских рублей. Практически все страны бывшего СССР делали неумелые и символические попытки индексировать эти вклады, или заменять их не менее символическими ваучерами. Но основную массу материальных ценностей гражданам не вернули. Для депутатов и парламентов это было не особо актуально. А идея реальной покупательной способности денежной единицей была совсем не актуальна для масс тружеников. Хотя после работы миллионы людей оставались и пытались знакомиться с экономической теорией, но понятие реальной покупательной способности не привело к восстаниям за возврат этой ценности. Ценность осталась ценностью, вклады никто не признал «никчемными». Но пессимизм победил. «Все пропало, нам ничего не вернут…». Пораженческие настроения – это тоже ценностное отношение к актуальности. Итог динамики снижения до некой границы «внизу». Именно её называют «потеря надежды». Иерархия ценностей не меняется. Ценность отбирают. Но восстание никто не поднимает и ополчение не собирает. Перед нами экономическая и политическая ипостась недооцененной актуальности.

То есть ценность актуальности – это тоже переменная величина, которую рано или поздно буду стабильно мониторить методами социологии.

Ценность актуальности некоторые субъекты гуманитарных исследований провозгласят частью субъективной реальности. Есть соблазн редуцировать ценность актуальности к качеству субъекта. Какой субъект – так он и уважает, «ценит», «не ценит» актуальность. Один – бросает дело и идёт на гражданскую войну. Иной не идет. Один плачет над пропавшими сбережениями и ничего не предпринимает. Иной – подаёт иски во все инстанции, мобилизует все связи и знакомства, требует, ищет, изучает, организует комитеты и общества, никогда ничего не забудет и не простит. Этот иной систему ценностей не менял, но она у него АКТУАЛИЗИРОВАНА.

То есть ценность актуальности – типичное содержание морального выбора. Это переход от гамлетовских сомнений в том «быть или не быть» к типичному славянскому «была-не-была», которое уже в способ осмысления имплицирует инициативность и делает имманентным (то есть внутренне естественным) веление подвига – сквозь риск, сквозь страх.

Да, качество субъекта, – качество личности или качество народа, бесспорно, важно. Но не качество мнений «избранных» субъектов. Иллюстрацией субъективизма стали многие попытки обосновывать актуальность научных исследований через опору на рост внимания общества к проблеме. Ещё её обосновывают через публичные признания экспертов, выдающихся влиятельных носителей власти. Такие констатации субъективной оценки можно не отвергать, а организовать мониторинг их динамики в больших интервалах времени. После этого обнаружится, что динамика оценок от какого бы то ни была субъекта почти никогда не зависит. А независимость от субъекта это и есть сама объективность. Здесь мы не рассматриваем промоутерские проекты и сценарии политтехнологов, там – не так.

Следовательно, мера ценности актуальности как социологический показатель будет зависеть от меры зависимости процесса от субъективных и объективных факторов. Исследований на эту тему как таковых обнаружить не удалось, но социологические подходы к анализу духовного мира людей, – вещи не менее известные, чем социология морали. Востребованность как уровень социального заказа может воплощать итог динамики оценок. Значит мониторить востребованность – это один из магистральных сюжетов изучения меры ценности актуальности. Текущий век – это времена нарастающей экспансии проектировщиков. Проектировщики стремятся поставить в зависимость от себя и физические процессы, и химические реакции, и физиологию, генные трансформации, то есть биологию. Логично распространение проектных усилий и на социальный прогресс. Каскад искусственных революций конца ХХ в. и начала текущего века, – зловещий симптом главного порока социальных проектировщиков: любители фальстартов объявляют себя локомотивами, передовиками и флагманами. Круг этих проблем хорошо отразили фантасты Сругацкие Анатолий и Борис через вопрос о «прогрессорстве» и «подмикитчиках». Проблемность «прогрессорства» именно в игнорировании многих объективных закономерностей. Насильственное ускорение прогресса столь же опасно, как и дестабилизация легитимных политических режимов. Убийство личности уголовным преступлением признано. Убийство народа в результате дестабилизации общества – социальное зло гораздо более жуткое, опасное, трагическое, но в уголовных кодексах его нет. Обычно убийство народа выражается в экономическом и политическом упадке. Понятие «экономический упадок» или «рост» редко вызывает споры. Но что есть политическая деградация? Подразумеваем, что прогресс политической культуры – это расширение социальной базы власти, забота о более широких слоях населения, учёт интересов всё большего и большего числа граждан. Деградация – сужение той прослойки населения, интересы которой власть реально способна защитить, обеспечить. Если экономика служит одному сословию – в ней нарастает субъективизм в принятии решений. Если политика служит узкому сословию – то же самое. Для того, чтобы игнорировать актуальность борьбы с социальным злом налажена огромная обучающая система по подготовке тысяч «общественных деятелей», «журналистов», «молодых политиков» в головах которых яркие образы виртуальных символов весьма убедительно создают масштабную картину «рождения нации», тогда как объективно идет убийство народа. Если мера ценности актуальности имеет отрицательное значение, то перед нами логика войны: ряд вещей очень важен потому, что их очень важно уничтожить. Армия уважает интерес к уничтожению святынь врага.

Практика информационных войн показала, что «аргументы» и «логика» в сциентистском смысле сильно уступают ЭСТЕТИЧЕСКОМУ эффекту: т.е. враг должен быть крайне отвратителен, меру его отвратительности в войне важно поэтапно наращивать. А если достоверная информация мешает наращиванию меры отвратительности образа врага, – тем хуже для источников достоверной информации. Их в информационных войнах заслоняют, глушат, и просто физически убивают.

Чтобы уничтожить народ, власть принимает экономические стратегии, которые приведут к его обнищанию. Чтобы уничтожить народ, власть принимает политические стратегии, которые приведут к торжеству интересов разнообразных меньшинств в юридически – правовом поле.

Более 100 лет тому назад тему «актуализации» в классическом марксизме отразили через понятия «класс в себе» и «класс для себя». Если «класс в себе» трудится, живёт и ещё не берёт в свои руки политическую власть, не отстаивает свои интересы, то «класс для себя», – это уже такая прослойка населения, которая политическую власть максимально использует. Более того – забирает эту власть в свои руки всё больше и больше. (В этом тексте «класс» и «прослойка населения» – синонимы.) Превращение прослойки населения из «класса в себе» в «класс для себя», – это освоение социальной роли в результате подготовки таких кадров, которые способны отстоять интересы этого класса в политике. Рост зрелости класса как субъекта приводит к росту внешнего объективного влияния. Пропаганда конца ХХ века изображала «главную» тенденцию всемирной политической культуры как процесс объективный, необратимый и безальтернативный. Он назывался «глобализация». Но неужели субъекты истории перестали существовать? Или 300 семейств мультимиллиардеров – единственный субъект? Если внимательно изучить характеристики «буржуазии» как политического класса за 300 лет или «рабочего класса» в этой роли за 150 лет, то окажется, что эпоха превращения этих классов из «класса в себе» в «класс для себя» (то есть АКТУАЛИЗАЦИЯ ими своего потенциала и своей готовности «встать у руля истории»), – была такой эпохой, когда они организовывали и создавали львиную долю ценностей общества. Есть ли сейчас на планете прослойка населения, которая организовывает и создает по своей инициативе львиную долю всех ценностей? Есть. И она широко известна. И пока что эта прослойка населения не организовалась в специальную политическую партию. Эта прослойка населения называется «компьютерщики». Ещё никто не призвал их по схеме: «Пролетарии всех стран – объединяйтесь!». Но они уже создали социальные сети и мобильную связь. Именно у них самый высокий уровень социальной мобильности. Имеют ли они какое-либо отношение к коммунизму? На своём первом этапе коммунизм, по Марксу не сможет преодолеть частную собственность, он сделает её глобальной, тотальной и создаст общество грубого коммунизма. В таком обществе будет отторгаться (Маркс пишет «абстрагироваться») талантливость, будет культивироваться противоестественная простота бедного человека. Это общество будет организовано по законам бытия зависти, стяжательства. Так писал К. Маркс в. «Экономическо-философских рукописях 1844 г.»[2 - Маркс К., Энгельс Ф. Экономическо-философские рукописи 1844 г. Соч., Т..42. С. 41—174.]. Общество, организованное по законам бытия зависти им не интересно и бюрократическая жажда статуса и власти тоже (а разве не эти процессы погубили СССР?) Зависть, в сущности, – это отношение к отсутствующей ценности. Страх – отношение к возможному исчезновению (уничтожению) ценности. Чему могут завидовать компьютерщики, если они создают всё, – и чего они могут бояться потерять? Какая транснациональная корпорация и какое государство мира может «взять» под «контроль» всех компьютерщиков планеты и их Интернет? Компьютерщики гораздо более точно и по сути соответствуют всем тем сценариям становления коммунистической формации, о которых писал Маркс, чем те политические партии, которые в ХХ веке называли себя «коммунистическими». Проблемы внутри своей цивилизации их занимали обычно сильнее, чем международные. Актуален ли коммунизм для коммунистов, – вопрос не риторический, ведь мера была разной. И менялась.

В контексте сказанного традиция обоснования актуальности в диссертациях и дипломах редко сопровождается экспликацией разнообразных качеств актуальности – субъективной, сокровенной, общественно-политической, официально декларируемой, специфически исследовательской, мировоззренческой, методологической, теоретико-познавательной. Но какое бы ни было качество актуальности, – мера ее ценности зависит не только от оценки субъекта или от его готовности ценить. Когда субъект не способен вовремя оценить назревшую актуальность, то он рискует исчезнуть с исторической арены. Все те эпизоды истории, в которых социум исчезает с исторической арены, – это всегда иллюстрация низкой ценности действительно актуального в глазах этого социума.

Существует мера зависимости или мера независимости от субъекта. Именно инициатива субъекта и есть способ изменить меру зависимости/независимости от него. Актуальность может быть разной (см выше), она может классифицироваться по субъектам – носителям и выразителям актуальности. Но вот за 200 или 400 лет субъекты прошлого могут повлиять на субъектов будущего далеко не всегда. Примитивный сговор через головы потомков невозможен. Исторически назревшее, – более актуально, чем модное, имиджевое, конъюнктурное. Когда пишут «назрела объективная необходимость», – редко встречается обоснование возможности делать такое заключение (хотя у И. Канта – встречается: – «Как возможно… суждение…»). Кто-то может предположить, что мера ценности актуальности тем выше, чем ближе понимание актуальности к пониманию объективной логики, есть запросы локального социума и есть «требования человечества». Не случайно коммунисты Франции в ХХ веке свою газету именно так и называли: «Требования человечества». Профессиональные футурологи и прогностики обычно старались вычислить объективный тренд и выйти на понимание наиболее вероятного, то есть почти неизбежного будущего. Если нечто признают неизбежным «завтра», то чаще всего актуальность связывают именно с этой неизбежностью. В этом контексте рост частоты публикаций по проблеме может оказаться искусственно раздуваемым пузырём. Хотя при обосновании актуальности в диссертациях этот аргумент в пользу актуальности обычно пользуется высоким уважением.

«Класс в себе» растет и тогда, когда он не «проснулся», так и ценность растет, мера ценности растет вне зависимости от способности кого-либо ее актуализировать, восславить, позиционировать, заставить общество с растущей актуальностью этой ценности считаться. Таким образом, – как в личном духовном мире пробуждение совести или просто моральный выбор в пользу инициативности – итог перехода известной меры ценности актуальности на уровень ПОНИМАНИЯ, так и в жизни общества «прозрение» или актуализация меры ценности актуальности суть механизм рождения ПОНИМАНИЯ обществом важного направления усилий. Исторически понятливость социума древнее, чем понятливость личности. Но уже не первое столетие понятливость личности играет роль инициатора прозрения.

В данном докладе ставилась задача отразить важность мониторинга количественно измеримых мер. Постижение и познание этих процессов чревато ошибками, но методы определения истинности актуальности и истинности ценности – это тема иного исследования. И в нём тоже можно будет ставить вопрос о мере и измеримости.

Литература

1. Баранецкий А. Н. Логика ценностного отношения – основа социально значимой инициативы» (Логические основы аксиологии как предпосылка разрешения проблем, затрагиваемых конференцией) // Этничность и власть. Материалы 27 международного семинара 13 – 18 октября 2014 г. г. Ялта/ Под. Ред. Т. А. Сенюшкиной. – Севастополь: Вебер, 2015. – 433 с.

2. Баранецкий А. Н. Феномен совершенно проникновенных отношений в духовной культуре как универсальная предпосылка взаимопонимания новаторов и консерваторов сторонников секуляризма и фундаментализма// Этничность и власть: между фундаментализмом и секуляризацией. Материалы 12 международного семинара 20 – 25 ноября 2013 г. г. Ялта. / Под. Ред. Т. А. Сенюшкиной. – Севастополь: Вебер, 2014. – 331 с.