Проклятый город

Глава 4

Лучи утреннего солнца лениво пробивались сквозь плотные шторы, заглядывая внутрь комнаты, словно пытались разогнать ночные страхи. Сергей первый открыл глаза, чувствуя, как мягкое тепло нежно касается его лица. Ночь с её загадочными звуками осталась в прошлом, но легкая тревога все ещё скрывалась в уголках его сознания.

Повернувшись на другой бок, он заметил, что Дмитрий и Антон все ещё спят. Их дыхание было глубоким и размеренным, и даже легкая улыбка играла на лице Антона, будто его посетил добрый сон. Небольшая бестолковая грубость их короткого пробуждения ночью теперь сменилась спокойствием, и это было утешительно.

Сергей встал с кровати, стараясь не шуметь, и подошел к окну. Распахнув шторы, он впустил утреннее золото дня. Свет заполнил комнату, разгоняя остатки тьмы и прогревая старые деревянные полы.

– Подъем, – произнес он с улыбкой, пытаясь разбудить своих друзей. – Мы проспали почти до обеда.

Дмитрий лениво потянулся, прикрывая глаза от резкого света. Антон поднялся, потирая шею.

– Видимо, наши ночные "приключения" сказались на нас, – сказал Дмитрий, зевая. – Но как-то даже лучше… Это значит, что у нас еще всё утро впереди, чтобы обдумать, что же всё-таки происходило вчера.

Антон, еще не полностью погрузившийся в сознание, взглянул на них с сомнением.

– Думаете, всё это было просто игрой воображения? – спросил он, легче воспринимая происходящее при дневном свете.

Сергей пожал плечами.

– Кто знает, – пробормотал он. – Но сегодня у нас будет достаточно времени, чтобы попытаться распутать эту тайну. Утренний свет, как известно, проливает истину.

Тихий хруст за стенами старого дома казался теперь почти дружелюбным, и друзья дружно засмеялись, готовясь к новому дню и к его загадкам. Разумеется, впереди ждало утро полное дворцовых лабиринтов, пока они собирались с мыслями на пороге открытия новой странички их необычайного приключения.

После позднего завтрака, простого, но сытного, запивая его бодрящим ароматом чая, друзья решили отправиться в деревню. Их целью было расспросить старожилов о том, что могло бы пролить свет на произошедшие ночью события. Стояло прохладное летнее утро, воздух казался кристально ясным, и в нем, казалось, растворился свежий запах опавшей листвы и древесной коры.

На узкой тропинке они встретили пожилую женщину, которая медленно шагала с корзиной в руках. Её стройная фигура облеклась в выцветшую шерстяную шаль, сложенную треугольником и завязанную узлом на груди. Вековые морщины глубокими ручьями прорезали её лицо, каждое свидетельствовало о пережитых годах и жизненной мудрости, добытой с трудом и терпением.

Под мягким платком, скрывавшим её седые волосы, глаза женщины сияли голубизной, как два кусочка полуденного неба, обрамленные сетью тонких морщинок. В её взгляде угадывалась доброта и понимание, виденное только в глазах тех, кто прожил долгую, насыщенную жизнь. Её улыбка была теплее солнца, успокаивающая, словно утренний бриз, что уносит прочь все тревоги.

На её шее болталась старая медальонная цепочка, из затертых звеньев которой ещё мерцала золотое свечение прошедших десятилетий. Корзина в её руках наполнялась свежими яблоками, пахнущими жатвой и возрождением, символом уюта и сельского изобилия.

Женщина остановилась, заметив уставших путников и приветливо кивнула им, словно знала их много-много лет.

– Здравствуй, матушка, – первым осмелился обратиться к ней Антон, интуитивно чувствуя, что эта встретившаяся им женщина могла быть ключом к разгадке их вопросов.

Пожилая женщина глянула на них с симпатией и пригласила своим пригласительным жестом к разговору. Казалось, с её уст вот-вот слетит старая деревенская легенда, которую лишь время возьмёт на себя право поведать.

С её уст слетело тихое, но глубокое, словно ветер в листве, начало рассказа, погружая их в мир далекого прошлого.

– Эту историю мне ещё бабушка моя рассказывала, когда я была совсем маленькой девочкой. В те времена, о которых редко вспоминают, рядом с нашей деревней стоял город. Магический, шумный и богатый, он словно мелькание миров, где настоящее переплеталось с легендой и мифами.

Город возвышался на холмах, его величественные стены, построенные из тёмного гранита, уходил в небо своими вычурными башнями. Солнечные лучи, касаясь зубчатых стен, играли на них золотистыми бликами, придавая монументальным сооружениям вид необычайной сказочности и загадочности.

По узким улочкам и мощёным площадям когда-то носились кареты, запряженные резвыми лошадьми, а купцы со всех концов света предлагали свои диковинные товары на шумных рынках. Вечерами узорные окна домов освещались тёплым светом свечей и факелов, создавая ощущение, будто город превратился в огненное царство, живущее свое6й особенной, неведомой ритмикой.

В центре города возвышался величественный замок с оградой из великолепных садов, где росли экзотические деревья и цветы неимоверной красоты, источая ароматы, пьянящие и запоминающиеся навсегда. Говорили, будто в том замке обитала благородная семья, правившая этим загадочным местом с мудростью и благородством.

Улицы города были полны чудес и магии: то тут, то там словно бы случайно вспыхивали светящиеся фигуры, древние герои или мифические существа, произведенные в жизнь таинственными заклинаниями прошлого, теперь уже позабытого. Каждый камень здесь хранил в себе эхо давних времён, каждая дверь могла рассказать историю – только умей слушать.

Но город этот исчез внезапно, как и появился. Говорят, что он растворился в воздухе в один момент, оставив лишь легенды и загадки для следующих поколений. На его месте остались только руины, обросшие густым плющом и мхом, словно природа неохотно возвращала себе то, что когда-то принадлежала ей.

И теперь, глядя на поле, залитое светом заката, можно уловить слабый запах морского бриза, шёпот ветра, уносящие отголоски древних историй, которые всё ещё живут среди теней прошедших дней. Таким был город, о котором старушка теперь рассказывала, приглашая гостей заглянуть в глубины времени памяти своих предков.

Женщина продолжала дальше свой рассказ.

Воспоминая об этой и величественной сцене остались в народных легендах, которые передавались из уст в уста, как вечное предостережение о неискоренимой силе человеческой жестокости и необъяснимой таинственности вселенной.

Она стояла в центре площади, связанная по рукам и ногам, но не сломленная. Молодая девушка, приговоренная к сожжению за колдовство, была воплощением как хрупкости, так и силы. Её длинные волосы, цвета вороньего крыла, как шелковый каскад падали на плечи, создавая глубокий контраст с бледной как фарфор кожей. Ветер играл с прядями, как будто пытался заключить в объятия её ускользающую свободу.

Её глаза, казалось, были полны тайны миров, которых никто не видел, изумрудно-зелёные и мерцающие, как свет звёзд в тёмную ночь. Они излучали непоколебимую решимость и глубокое понимание неизбежности её участи, словно каждый взгляд проникал сквозь плоть и кости, оставляя в сердцах свидетелей след, неведомо тягостный и притягательный.

Нежное лицо девушки было прекрасно и печально; оно сочетало в себе благородство и спокойствие, будто она была неземным существом, случайно попавшим в этот мир жестокости и предрассудков. Платье, простое и изношенное, но всё еще сохраняющее проблески прежней элегантности, едва касалось её ступней и туго обвивалось вокруг талии, подчеркивая её утончённую фигуру.

Когда её вели на замену, разложенный костер, по периметру которого предвкушающее играло пламя, казался почти нереальной картиной. Она держалась с достоинством, выдерживая колкие взгляды толпы, каждый из которых казалось, был проникнут смесь страха, ненависти и тайного восхищения.

На этом фоне возникало ощущение, как будто она, вопреки всему, оставалась невинной мученицей, принесенной в жертву суевериям и предрассудкам времени. Её образ живёт до сих пор в мрачных страницах истории, как напоминание о потерянной красоте и трагической судьбе, которая может постигнуть каждого, кто осмелится переступить границы привычного и неизведанного.

Смятение и ожидание заполнили площадь, когда молодой девушке было предоставлено её последнее слово. Зловещий шёпот прошёл по толпе, как единый вздох, когда она, подняв голову, уверенно заговорила. Гул голосов постепенно стихал, уступая своему вечному врагу – тишине, которая распласталась над городом, подобно покрывалу из мрака.

– Вы, кто собрался здесь, чтобы стать свидетелями этого акта несправедливости, – произнесла она, ее голос, звучащий как мягкий шелест листвы, поразительным образом проникал даже в дальние уголки площади- я не боюсь своих обвинителей и не боюсь пламени, что вскоре поглотит меня. Страх испытывают те, кто прячет свое лицо за маской угрюмой злобы.

Она обратила свои глаза к небу, где сумрачные облака собирались, предотвращая лучи солнца проникнуть вниз, и снова посмотрела на собравшихся, как будто взвешивала каждое их намерение и каждую скрытую мысль.

– Знайте же, что за вашу несправедливость и за жажду крови, что течёт в ваших жилах, город этот будет наказан. Те, кто поднял свой камень против невинного, сами станут жертвой ныне забытой ярости.

Её голос окрасился непреклонностью древней пророчицы:

– Смертельная тень опустится на это место, и его обитатели будут страдать долгие годы. Ни одно деяние не проходит без последствий, и каждое сердце, что сегодня ликует, наполнится печалью, которая его сожмёт, как развалины поглотят этот город.

Эхо её слов, пронзительно и жутко уверенное, оставило в сердцах людей глубокую трещину сомнения. Толпа вздрогнула, словно ощутив, как чары неуловимые и непостижимые неуклонно сплетается вокруг их судеб. И каждый, кто услышал её последние слова, почувствовал, что время уже начало отсчитывать часы, оставшиеся до неизбежного возмездия, как предостережение, пронзительно проклятье над их головами.

Город, некогда кипящей жизнью, мирно покоился в вечерних сумерках, и лишь звуки вечернего колокольного звона отголосков полуденной суеты ещё витали в воздухе. Но вскоре на горизонт обрушилась тьма, превращая небеса в чернильное полотно беззвездной ночи. Их мрачное шествие началось незаметно, как бывает с бурей, что внезапно захватывает человека врасплох.

Темные существа, словно материализовавшиеся из старинной и ужасной легенды, двигались тенью, едва ощутимой на фоне окружающей темноты. Их тела были похожи на смоляные облака, из которых вытянутыми отростками вытекала густая, вязкая тьма. Они походили на силуэты, которым не нашлось места в мире света, и, словно покрытые бесчисленными спиральными прожилками, мерцали едва заметной фосфоресцирующей дымкой.

У существ не было лиц, только образы, напоминающие искривленные и вытянутые маски, под которыми, казалось, угадывались фрагменты человеческих черт – но это лишь усиливало их зловещий облик. Лишь два мерцающих огонька, где должны были быть глаза, горели ослепительным, почти гипнотическим светом, способным навсегда унести кусочек человеческой души.

Издав беззвучные вопли, нарушившие ткань здешней реальности, они поднимались, тягуче извиваясь, на высоту, вместе создавая чудовищный полог тьмы. Они обрушивались на каменные дома и улицы, проникая в каждую трещину и каждую открытую дверь, как проклятие, которое наполняет каждую силу города невыносимым страхом.

Каждое их прикосновение отзывалось странным звуком, будто шёпот за тысячу километров распространился, докатившись только в их присутствии, и разрушая всё, что попалось им на пути. Существа были неумолимы, словно сама тьма ожила, поглощая в себя величественные строения, превращая их в пар, развеянный по ветру. Они оставляли за собой пустоту, как будто разрушение было их единственной и искреннею сутью.

Когда последние остатки города скрылись под тяжёлым покровом их тел, всё, что промелькнуло в умах людей, была та самая старая встреча с девушкой на площади. Слова её проклятия отныне навсегда закрепились в ничтожестве воспоминаний, озарённых лишь ледяным светом уничтоженного и забытого города, которого, казалось, никогда и не существовало.

Годы прошли с тех самых пор, как город исчез, провалившись в бесконечную пустоту забвения. Но этот город – таинственный и зловещий – время от времени вновь появляется из ниоткуда, словно иллюзия, обманчиво реальная в ночном мареве. Он возникает на горизонте как мираж, окутанный туманом, и, будто мифическое существо, таящее свою истинную природу, на мгновенье кажется пугающе осязаемым.

Те, кто жили вдоль извилистых дорог, знали – в те ночи, когда в далеко мерцают странные огни исчезнувшего города, лучше не рисковать и остерегаться ненароком натолкнуться на его мерцающие границы. Говорят, что в такие моменты на городских руинах, словно теневое отражение, оживают темные существа, выползающие из трещин и прорех в реальности. Волны холодного ужаса преодолевают привычные барьеры человеческих душ, когда шёпот их бесплотных голосов начинает наполнять ночной воздух.

Существа эти охотятся. Любой, кто в те ночи, преисполненные лунным светом и тьмой, оказывается достаточно насторожен, чтобы приблизиться к исчезнувшему городу, обречен навсегда исчезнуть, как будто был он лишь частью не порученного рассказа. Они если и возвращают пленников, лишь в виде снов, в которых те кричат от ужаса на языке безмолвных теней, что заключают их в свои объятья.

Устрашающая реальность существ, ровно, как и странное их владение, размывает грань между сном и пробуждением, мешая различить реальные воспоминания от отражений шепотом произнесённых ночных хрипов. Тех, кого утаскивают темные существа, перестают искать – слишком уж отчётливый след их присутствия остаётся в тех забытых местах.

Легенды передаются от поколения к поколению, предостерегая юных от таинственного и недосягаемого, подгоняют людей на юг, гонимых неопределимым страхом. Но город всё равно возвращается, как злой дух настойчиво напоминающий о своих правах на этот мир, напоминая о том, что ни одна тьма не бывает совершенно бессмысленной. Смотря откуда смотреть, она открывает жуткое безумие или обманчивое покой, дарующее забвение и освобождение из петли времени.

Студенты слушали эти рассказы с невидимым трепетом в глазах, их молодые умы, привыкшие к сухим академическим экскурсиям и размеренному ритму лекций, теперь обнаруживали себя в гуще настоящего, реального мифа. Сидя в кругу возле поленьев, потрескивающих в очаге старого гостевого дома, они впитывали каждое слово, словно оно имело магическую природу, пробуждая в них какую-то доселе неведомую древнюю мудрость.

Пораженные услышанным, молодые исследователи решили не останавливаться на одном рассказе и, окрылённые новообретённым знанием, разбрелись по деревне в поисках тех, кто мог бы приоткрыть завесу над тайнами исчезнувшего города. Каждый из них хотел услышать это загадочное повествование, прикоснуться к самому сердцу мифа, надеясь, что найти нового рассказчика им удастся услышать что-то, что избегает понимания.

Но странно – куда бы они ни направлялись, истории в лицах их новых собеседников были как отзвуки звона одного и того же колокола, их монотонное звучание, пусть и наполненное разными вариациями, оставалось неизменным. Жители деревни, под стать древним бардам, которые охраняют свои секреты от посторонних, рассказывали одно и то же, как будто сами были словно бы заколдованы или же просто следовали неписанным правилам.

Казалось, каждый рассказ был закольцован неизменным ритмом, гулкими откликами исчезающих воспоминаний и поблёкших теней, в умах что-то порождалось через это удивительное равновесие – сохранение одной единственной легенды, непоколебимой в своей основе, словно не изменялась она веками. Будто древние стенания пролетающего в вечной круговерти скитания города.

На следующее утро, еще до первых проблесков утреннего солнца, которое плавно начинало гнездиться в вышине, заливая деревенские просторы мягким светом, друзья уже собрали свои скромные пожитки и направились к машине. Воздух был свеж и прохладен, насыщенный ароматом увядающей листвы и влажной земли, словно сама природа, прощаясь, дарила им свое благословение.

Когда машина мягко отъехала, оставляя деревню позади, друзья почти не оборачивались, чтобы не разрушить то тонкое волшебство, что плотным слоем осело на душу. Они молчали, каждый их них потерян в своих раздумьях, погруженный в океан эмоций и вопросов, которые подняла их неожиданная встреча с легендой.

Пути назад в Екатеринбург сопровождали те же мягкие горы и усыпанное деревьями шоссе, словно сама природа, окружившая их, была частью тех самых древних мифов. Многие часы в пути, легким потрескиванием колёс по асфальту, всё-таки принесли ответ – связь между прошлым и настоящим, между городом и деревней, между легендой и истиной – оказалась неразрывной нитью, что скрепила их дружбу крепче.

По мере того как знакомые здания Екатеринбурга вставали на горизонте, каждый из них знал – эта поездка стала лишь началом их путешествий, и они, как и прежде, будут искать разгадки, наполняя свои сердца новыми волнующими историями.

Глава 5

В утренние часы в просторной гостиничной кухне, когда лучи света мягко пробивалось сквозь занавески, заливая комнату золотистым сиянием, Сергей, Дмитрий и Антон готовили себе завтрак. Их движения были слаженными, как у оркестра, каждый знал свою партию в этом утреннем симфоническом акте.

Сергей, облаченный в домашний свитер, бодро наблюдал за кастрюлей, где на слабом огне закипала вода для кофе. Аромат свежемолотых зерен уже успел заполнить помещение, создавая уютную атмосферу начала дня. Он с наслаждением обдумывал, как насыщенный вкус напитка пробудит их от остатков сна и наполнит день новыми силами.

Дмитрий, всегда легкий на подъем и инициативный, энергично взбивал яйца для омлета. Практически бесшумно он подготовил лук и нарезал ярко-красные помидоры, чтобы добавить свежести и цвета к его кулинарному шедевру. Чистота его линий и четкость движений создавали ощущение, будто он был не просто студент, а искусный повар, творящий изящество на кухне.

Антон, тем временем, поджаривал хлеб. Равномерно распределяя масло на свежеиспеченных булках, он ловко следил за тем, чтобы корочка получилась золотистой и слегка хрустящей. Именно этим наивным, но важным делом, он наполнял своё утро простым удовольствием, потакая своим гастрономическим слабостям.

Всё закончено, званый стол накрыт, и в момент, когда часы пробыли начало нового часа, завтрак был готов. С улыбками, под которыми скрывались остатки ночных снов и мечтаний, друзья уселись вокруг стола, каждый погруженный в свои мысли, но объединенные общим моментом. Завтрак в этот утренний час был не просто едой, а началом нового дня – символом их дружбы, крепнувшей с каждым мгновением, проведенным вместе.

После завтрака Антон, с едва просыпающимся любопытством, открыл свой старенький ноутбук, который путешествовал всегда вместе с ним, украшенный наклейками с городов, оставивших след в его памяти. Он облокотился на спинку кресла, размышляя о своих делах, когда случайно наткнулся на новость, от которой его сердце забилось быстрее.

"Жители деревни Ясные Луга исчезли без следа" – гласил заголовок, подчеркивая свою трагичную значимость. Антон замер. Волна необъяснимой тревоги прокатилась по его телу, оставляя за собой след из неуютных догадок и вопросов без ответов. Ведь это была та самая деревня, откуда они уехали всего сутки назад.

Дмитрий, заметив, как бледнело лицо друга, подошел ближе. Антон пытался описать происходящее, его слова путались, не желая складываться в осмысленную фразу. Сергей, привлеченный необычным напряжением, которое витало в воздухе, подошел, чтобы понять, что же так взволновало его друзей.

– Все исчезли, без следа… – дрожащим голосом произнес Антон, показывая пальцем на экран. На лице Дмитрия отразилось недоумение, сменяющееся ужасающим осознанием возможной катастрофы. Он почувствовал, как холодное внутреннее беспокойство, словно тяжелое покрывало, окутывает разум.

Сергей, не в силах сдерживать эмоции, нервно прошелся по комнате, пытаясь осознать: как эта необъяснимая и жуткая новость может быть связана с их недавним присутствием в той же самой деревне? Они вспоминали лица людей, которые встречали их доброжелательными улыбками. Эти образы теперь запомнили их мысли, разбиваясь о бездну неизвестности.

Тишина, повисшая между ними, была наполнена ощущением безвозвратной потери и страха перед невидимой угрозой. Каждый из них понимал, что нечто странное и неведомое связано с тем местом, где они только недавно были. Ощущение зыбкости реальности вдруг стало особенно отчетливым, и каждый звук за пределами комнаты казался предвестником чего-то зловещего и непостижимого.

Едва успел Сергей поставить чашку на стол, как в дверь настойчиво постучали. Внезапность визита насторожила его, и он быстрым шагом направился к двери. Открыв ее, он увидел на пороге знакомое лицо Артема, их гида, чей взгляд был наполнен серьезностью. Рядом с ним стояли двое незнакомцев, чье присутствие излучало властность и официальность.

Первым вперед шагнул Николай Петрович. Он был высокого роста, но его осанка и уверенность в движениях заставляли воспринимать его как5 человека, привыкшего к командованию. Его стальной взгляд серо-голубых глаз с вниманием останавливался на каждом, кто попадал в их поле зрения. Тонкие губы, сжатые в строгую линию, говорили об его требовательном характере. Николай Петрович был одето в аккуратный, хорошо скроенный костюм темно-синего оттенка, который выглядел деловито, но не безвкусно. Светлые волосы, коротко подстриженные, придавали его лицу дополнительную четкость.

Рядом с ним стоял другой следователь, представившийся как Руслан Сергеевич. Он был выше своего коллеги, с широкой, мощной фигурой, как у бывшего спортсмена. Его манеры были менее формальными, но не менее внушительными. Лицо, обрамленное густыми черными волосами, невольно притягивало внимание, а выразительные карие глаза излучали смесь проницательности и теплоты. Его улыбка, легко появляющаяся на лице, могла бы успокоить любого, но сейчас она отсутствовала. Одетый в простой бежевый плащ и светлую рубашку, он выглядел как человек, привыкший к полевой работе, часто сталкивающийся с реальностью, которой не чужда тень опасности.

Они с формальным кивком представились и вошли в номер, заполняя его пространство своей неиссякаемой энергией и определённым ощущением настойчивости, как будто судьба всей ситуации теперь зависела от них. Атмосфера в комнате сгустилась, отражая увеличившееся напряжение и ожидание ответа на загадку, нависшую над жителями деревни.

Комната, однажды тихая и уютная после обеда, теперь превратилась в туманное поле напряженности. Сергей сумел усадить неожиданных гостей за небольшой стол, при этом Артём с мрачным выражением лица остался стоять у окна, наблюдая за происходящим так, словно ожидал увидеть нечто большее, чем могло быть замечено глазами.

Николай Петрович взял на себя инициативу, с ходу перейдя к делу. Его голос, хотя и тихий, был полон твёрдости, как у опытного следователя, привыкшего задавать не самые удобные вопросы.

– Как вам показалась деревня? – начал он, пристально смотря на Сергея.

Сергей, хоть и растерянный немного неожиданностью визита, сосредоточился. Он знал, что скрывать нечего, но сейчас каждое слово могло приобрести особое значение.

– Спокойная, затерянная во времени, – ответил он, вспомнив, как утром они бродили по узким улочкам, дышащим стариной. – Люди приветливые, но есть какое-о ощутимое молчание, что ли. Как будто что-то недосказано.

Руслан Сергеевич, до этого молчавший, разразился легким хмыканьем и склонился ближе.