До седьмого колена. Семейный детектив

– Как хотите, – фыркнула Маргарита. – Аглая у себя?

– Наряжается, – улыбнулась Василина. – А ты не в духе?

– Зачем эти костры, потом запах год не выветришь.

А у костра внучки обнимали бабушку, пели ей песню и перепрыгивали с пенька на пенёк босиком.

Владимир дочерям сам денег не давал никогда, их содержанием занималась Маргарита. Старшая, Катерина, которой в начале лета исполнилось двадцать один, оканчивала университет на факультете дизайна. Девушка увлекалась всем, что связано с красотой, во всяком случае, она так считала. Жила она с родителями, но уже много раз намекала, что пора ей уехать из родительского гнезда. Отец ответил жестко: или замуж, или сама заработай. Лиза была младше Кати на полтора года, училась на факультете высшей математики, удивив этим в своё время всю семью. Круглая отличница, тихоня, Лизонька жила своей особенной жизнью, не впуская в свой мир никого.

– Дед, мы обряды будем совершать? – весело спросила Катя и присела на один из пеньков, протягивая руки к костру.

Но дед угрюмо молчал, зато разговорилась довольная Елена Александровна.

– Катюша, я сама не знала, что Гриша костёр разведёт. Пеньки где-то заказал. Он такой молчаливый стал, слова не дождешься.

Лиза, обняв бабушку Лену, любовалась огнём. Языки пламени отражались в стёклах её очков.

Когда-то её бабушка тоже была отличницей и старалась сделать карьеру, но после рождения первенца бросила работу и занималась только детьми.

– Лизонька, ты нам поможешь немного в доме, мне салфетки надо разложить, а то Аглая собой занимается, а Василина не успевает.

– Бабуль, пошли, какой разговор.

– Возьми подарки, а то руки оттягивают. Боюсь, что Георгий не сможет приехать.

– Сможет, – глухо откликнулся Григорий Прокопьевич.

Елена Александровна взяла Лизу под руку и потянула к дому.

Отойдя шагов на пять, она шепнула внучке на ухо: – Как с ума сошел. Вздумал костёр развести, зачем непонятно.

– Зато так необычно. Я с детства у костра не сидела.

– Детство у тебя ещё не кончилось, – засмеялась Елена Александровна.

С тех пор, как сыновья выросли и повзрослели, Елена жила жизнью Вани и внучек. Муж отдалился от неё, а с Аглаей они никогда не были близки. Бабушка придумывала внукам игры, читала книги и рассказывала о прошлых временах.

Бабушка Аглая редко читала детям, но в её комнату девочки забегали чаще, чем в комнату Елены Александровны. Только Аглая могла так смеяться и петь, и любая встреча казалась детям праздником.

Наконец, появился и Сергей с беременной женой и сыном. Последним из их автомобиля выбрался Георгий. Задержались они из-за дяди Жоры, улёгшегося спать под утро. Сергей с трудом его добудился.

– Папа, ты волшебник! – первым добежал до костра Жора, нисколько не смущённый своим опозданием.

– Георгий, мы ждём вас уже час, – с неожиданной улыбкой ответил Григорий Прокопьевич.

– Самой время для костра, посмотрите какой закат!

– Дядя Жора, но волшебники не наливают.

– Что нам вино, Катенька, душа загорается от запахов и треска костра.

– Ты работу нашел? – убрал улыбку Григорий Прокопьевич.

– Папа, не сегодня. Я нашел, но она меня не нашла.

– Тебе деньги кто даёт, Сергей или Володя?

– Не смеши, они снега зимой не дадут.

– Понятно, Зина жалеет.

– В нашей семье один человек меня понимает, а вот и он.

К костру подбежал Ваня и сразу перепрыгнул его.

– Ваня, не дури, – крикнула Зина, собираясь сразу направится в дом. Улыбнувшись свёкру, Зина не стала подходить: – Я в дом пойду, надо Елену Александровну поздравить. Вань, ты со мной?

Но Ваня уже громко смеялся, догоняя Катю, бежавшую вокруг лужайки.

– Ну ладно, одна.

Оставшись с сыновьями, Григорий Прокопьевич подложил в костёр поленьев, с трудом наклоняясь.

– Жор, ты отцу ничего не говори, – тихо произнёс Сергей.

– Премия будет?

– Ну и гад же ты, братец.

– Капитализм. Не я же его придумал.

– Скотство это, а не капитализм.

– Твои проблемы…

Из дома, одна за другой, вышли женщины. Первой, под руку с Маргаритой, семенила Аглая Прокопьевна, в накинутом на сухонькие плечи ажурном платке. За ними шла именинница с Василиной, Лиза замыкала процессию.

– Пора садиться, – велел Григорий Прокопьевич.

– Сядем, но никак не могу я понять, Григорий, зачем нам всё это?

– Тебе и не надо понимать, Аглая, садись.

Усевшись на пеньки, все члены семьи, как по команде, замолчали и ждали слов от Григория. Он прокашлялся, поправил палкой костёр, выпуская в небо всполохи огня и начал говорить.

– Вы моя семья и вы должны узнать кое-что обо мне.

Жорик собрался пошутить, но осёкся под взглядом отца.