Все только начинается

Но незнакомка чувствовала себя вполне уверенной. Она сняла перчатки, тоже наклонилась к младенцу и проворковала:

– Какой славный малыш. Ты не против, если я тебя разбужу? Мне нужно посмотреть твои магические показатели. А для этого нам нужно как следует познакомиться.

Малыш был против. Он огласил комнату мощным ревом. Господин Нестеров… или как его там… недовольно поморщился. Анну все больше забавлял этот реалистичный сон, но сквозь отстраненность начали пробиваться странные чувства.

Какого черта эта девица вертит ребенка, как куклу? Анна хотела выразить протест, но из горла вырвалось лишь сдавленное мычание. Она вдруг почувствовала эмоции своего персонажа. Страх. Неуверенность. Отчаяние. И … всепоглощающую радость, когда девица разогнулась и, натягивая перчатки, небрежно бросила:

– Увы, мейст Нестеер. Ваш сын не одарен. В нем нет ни капли магии драконов.

Анна подивилась игре воображения. Надо же. Что же так сложилось в драматическую коллизию: книги, сериалы, которые она почти не смотрит?

– Я так и думал, – высокомерно задрав подбородок, пробормотал высокий господин. – В семье Триеер не осталось магии. Маменька говорила, что не стоит брать в жены девицу из провинциального захудалого рода, пусть и великого в прошлом. На что способна такая… особа? Уж точно не на то, чтобы выполнить свой прямой долг: родить одаренного сына. Что ж, я сам виноват. Мне и решать проблему, чем я займусь незамедлительно.

Этот тип просто нечто, подумала Аня. Такой напыщенный, пропитанный осознанием собственной важности, с зализанной на один бок шевелюрой и напомаженными усами. А она, Анна, видимо и есть провинциальная девица, не справившаяся со священным женским долгом.

Забавный сон. Мужской персонаж в нем был настолько смешон, что Анна не выдержала и насмешливо фыркнула. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Господин Нестеер уставился на «жену», как на привидение. Девушка в жакете а-ля шанель приподняла одну бровь и наконец-то почтила Аню своим вниманием.

– А с тобой, дорогая, – глухо проговорил господин Нестеер, – мы поговорим завтра, когда ты… придешь в себя. Ты очень меня расстроила.

И снова сердце Ани обожгло затихшим было страхом. Нет, ужасом! Господин Нестеер бросил на жену уничижающий взгляд и вышел из комнаты. За ним выплыла манерная девица.

– Я вам очень сочувствую, – смущенно пробормотала акушерка. – В жизни бывает всякое, не вешайте нос.

– Поверьте, по такому поводу унывать не стану, – со смешком произнесла Аня.

– Вот и отлично, – приободренно заключила медсестра. – Давайте покормим малютку, а потом я проинструктирую вашу горничную. Вам понадобится помощь. Уход за младенцем – тяжелый труд.

– Я знаю, – прошептала Аня, нетерпеливо протягивая к ребенку руки.

Остаток дня она наслаждалась общением с малышом, меняя ему пеленки, вспоминая подзабытые навыки материнства, подолгу рассматривая рыжие бровки, вздернутый носик и пушистые реснички. Аня очень не хотела, чтобы сон заканчивался.

Глава 2

Анна села на кровати и коснулась холодного пола пальцами ног. Камин потух. В комнате было прохладно. Малыша в кроватке не оказалось, но из коридора раздавались похныкивание и женский голос, напевающий колыбельную.

Сомнений больше не было. Это не сон. И Аня – не Аня. Все вокруг реально до безумия: звуки, запахи, даже боль, которая еще ощущается во всем теле.

Нужно признать очевидное: даже если Аня сошла с ума, впала в кому или… умерла, она продолжила существовать в теле другой женщины, возможно, в другом мире.

Пашка увлекался книгами о «попаданцах». Он часто с восторгом пересказывал Ане сюжеты о переселении в параллельные реальности. Неужели с Анной случилось нечто подобное?

Мозг отказывался принять ситуацию, но тело жило своей жизнью. В желудке посасывало. Вчера Анна не смогла проглотить ни кусочка, а сегодня съела бы слона. Грудь наполнялась молоком.

Она встала и на ватных ногах подошла к большому шкафу в углу комнаты. Как и ожидалось, внутри было зеркало.

На Анну глядела молодая женщина. На вид ей было не больше двадцати пяти. Она была очень красива… раньше – Аня откуда-то об этом знала – но беременность кардинально изменила внешность госпожи Нестеер. Одутловатость, заплывшее лицо, поредевшие волосы – такой была плата за мучительное вынашивание наследника.

Ее тоже звали Анна. А еще… она боялась. Все последние месяцы, будучи в положении, Анна Нестеер загоняла себя в омут отчаяния. Она знала, что Эйджи, ее маленький сын, растущий в утробе, не одарен – так сказала ведьма. При этом в Анне жила надежда. На что?

Тут Аня засомневалась. Она слышала отголоски мыслей женщины, в которой внезапно очутилась чужая душа, но многие обрывки воспоминаний были ей непонятны.

«Ведьма»? Наверное, какая-нибудь гадалка. Возможно, здесь их так называют. Здесь, это где? Что вообще произошло? Как можно оставаться собой и при этом управлять чужим телом? Или не чужим?

Кажется, внутренняя Анна была рада подселенке. Она на что-то надеялась. На… Аня напрягла голову… защиту? От кого?

Все стало чуточку понятнее, когда Анна покормила малыша, сцедила молоко, оделась при помощи горничной, мрачноватой и молчаливой пожилой женщины, и спустилась в столовую. Она ничего не помнила, но тело само вело ее по дому.

Анна открыла дверь. Ее встретила внезапная пощечина. От неожиданности и силы удара Аню отбросило назад, она сползла вдоль комода в коридоре.

Она задыхалась от шока, прижав руку к щеке. Над ней возвышался господин Нестеер, еще более лощенный и надменный. В глазах его плескалась бездна злобы и удовольствия.

– После всего ты еще смеешь надо мной издеваться? – холодно спросил мужчина. – В присутствии официальных лиц? Теперь все узнают, что над Эйфредом Нестеером смеется его никудышная жена. Я взял тебя из… того сарая, который ты называешь домом Триееров, оплатил долги семьи, обращался с тобой, как с фарфоровой вазой, надеясь, что ты честно выполнишь долг жены и матери. И что же я получил? Мисти Леснеер вчера официально вписала твоего сына в реестр… – господин Нестеер скрипнул зубами, – в реестр неодаренных. Ты мне за это заплатишь, Анна. Я больше ни минуты не собираюсь держать тебя и твоего… выродка в своем доме. Если уж мне суждено заключить третий брак, то так тому и быть. Традиции драков неизменны. А с тобой я развожусь.

Господин Эйфред Нестеер удалился по коридору, гордо неся перед собой округлое брюшко.

Анна никогда еще не чувствовала себя такой униженной. Начать с того, что в прежней жизни она не сталкивалась с домашним насилием и газлайтингом. В своем мире она бы давно отреагировала. Господин Нестеер, по крайней мере, получил бы коленом в пах.

Но здесь… здесь ей не дали защититься. Ибо сознание второй Анны погрузилось в ужас. Госпожа Нестеер и помыслить не могла о том, чтобы дать отпор абьюзеру. Она просто не представляла, что такое возможно. И только через четверть часа Аня смогла заставить ужас и шок стихнуть.

Она села, вытянув ноги, и хрипло рассмеялась. Обращаясь к своему второму «я», негромко произнесла:

– Ситуация смешная, но страшная. Чего угодно ожидала от посмертной жизни… или что там со мной произошло… но не этого. Не могу сказать, что такое положение дел меня устраивает. Вернее, оно меня совсем не устраивает. Не знаю, что каков будет мой следующий шаг, проснусь я или очнусь, или останусь здесь, но быть жертвой – не моя стезя. А ты, дорогая Анна, впредь мне не мешай.

… Зубы были целы, но садист попал металлическим ремешком часов по скуле.

– Мистресс Анна.

Аня подняла взгляд. Давешняя немолодая служанка глядела на нее с тревогой, но в ее глазах сочувствие боролось с выражением, похожим на… раздражение?

– Гельда, – память любезно подсказала имя горничной. – С кем мой сын?

– С Мариссой.

С юной, немного болтливой, но старательной второй служанкой Анна тоже успела познакомиться. Уходя, акушерка успела проинструктировать Мариссу, но девушка была слишком молода. Аня забеспокоилась.

– Малыш спит, – подсказала Гельда.

Аня расслабилась и кивнула.

– Вот… дерьмо, – пробормотала она, прикасаясь к губам. – Тварь, а не мужик.

Служанка напряженно молчала. Кажется, ее немного шокировала обновленная лексика хозяйки. Она протянула Анне носовой платок с анаграммой – переплетенными буквами А и Т. Оказалось, что вместе с памятью Анны пришли и другие знания.

– Гельда, – сказала Аня. – Мы ведь с тобой никогда особо не ладили, да?

Это было чистой догадкой. При виде старшей горничной у внутренней Анны появлялось чувство страха и неловкости. Опять этот страх. Словно каждая клеточка молодой женщины была им пропитана.

Служанка поджала губы. А плевать, пусть обижается. У прежней Анны многое было завязано на памяти и детских стрессах, у нынешней таких ограничений нет.