Камышенские сибирячки

Она, конечно, догадалась, что я влюблен в нее и вела себя со мной, как кошка с мышкой! А я все думал о своем, как бы мне завидовали все мужики, если бы вдруг она вышла за меня! Пока я представлял себе, она, улыбаясь, повторила свой вопрос:

– Ты, что хотел, помочь мне, или еще чего? – ее голос был глубоким, а тон властным.

Веришь, Игнат, я перед фашистами так не робел, когда шел в атаку! А перед ней терялся, не мог собраться с мыслями, шарпал по земле своими сапогами, как мальчишка и молчал. Смотрел на нее и мой язык, будто распух и не шевелился!

Видя мою растерянность, она встала, взяла меня за локоть и вывела на улицу.

– Здесь тебе будет лучше! – тихо сказала она.

Я вдохнул свежего воздуха и действительно почувствовал облегчение, меня покинуло напряжение, и вернулась уверенность. Я взял ее руку в свою ладонь.

– Простите меня, – прерывающим голосом проговорил я.

– Конечно, прощаю, – улыбаясь, ответила она, – но за что?

Она смотрела на меня мило, как ласковый ребенок!

– За то, что я такой, – с волнением произнес я. – Понимаете, когда вас встретил, с тех пор думаю только о вас!

– Значит, как я поняла, ты признаешься мне в любви? – прищурив свои очаровательные глаза, спросила она и улыбнулась краешком прелестных губ.

– Да! – выпалил я, – поймите я не мальчик, за плечами долгая прожитая жизнь, имел семью, пока на фронте был, потерял!

– Как потерял?

Мне не хотелось говорить ей о моей семье, но она своим взглядом настаивала на рассказе и ждала. Я не мог ей отказать и все рассказал.

Она тяжело вздохнула и тихо сказала:

– Моего мужа не взяли на фронт, у него были больные легкие и все из-за курева! Знал, что нельзя не то, что курить, а даже нюхать табак! И как курильщики этого не понимают? Он еще бы пожил, если бы серьезно относился к своему здоровью, теперь приходится жить за себя и за него…

Она сделала не большую паузу.

– Что поделаешь, значит так Богу угодно, ничего выживем! – голос ее срывался.

Я понимал ее, как ей трудно нести вдовью долю и удивлялся, как смогла она одна, поднять четверых детей и выжила сама в годы войны? Тогда в деревне, почти в каждой семье умерли от голода старики и маленькие дети. Да, в Сибири не было войны, но была борьба с голодом.

– У меня, – продолжала она, – не вернулись с фронта два брата и два зятя мужья моих сестер, дети остались сиротами. Проклятая война!.. – помолчав с минуту, с горечью продолжила:

– Мужики из нашей деревни все почти погибли, из них больше половины молодые совсем ребята. Считай, деревня стала обезглавленная, а приезжие неизвестно кто они, откуда и почему здесь? Не поверю, чтобы у них до войны не было родных или близких, вот ты, как сюда попал?

– Видно Бог направил в ваше село, чтобы найти свою половинку, – спокойно ответил я.

– Ну и, как нашел?

Наши взгляды снова встретились.

– Не нашел, а встретил! – Я имел в виду её, и как школьник, не выучивший урок, терялся перед строгим взглядом учителя, но с усилием перевел дыхание, сказал:

– Встретил вас!

Она так же умиленно улыбнулась. Мне показалось, ей понравился мой ответ. Она с минуту молчала, а мне показалось вечностью.

– Я правильно понимаю, ты меня замуж зовешь?

– Наконец-то! – подумал я, – разговор подходит к тому, зачем пришел.

Глядя в ее завораживающие глаза, я в них тонул и с нежностью сказал:

– Да зову и прошу вашей руки, Матрена Васильевна, выходите за меня замуж!

– Звать то тебя, как, жених? – она еле сдержала смех, – а то неудобно как-то, давать согласие выйти замуж за человека без имени!

Она глянула на меня, и я увидел, в ее глазах зажглась искорка, затем она подняла свои пушистые ресницы и посмотрела в небо, будто у кого-то хотела спросить совета.

– Простите, – робко начал я, – увидел вас, и все вылетело из головы, зовут меня Илья, зачем приехал сюда я уже говорил, а квартирую у Фени.

Матрена неожиданно отвернула от меня голову в сторону речки, которая была в метрах десяти от постройки. И, как бы, прислушиваясь к ее журчанию, молчала, затем тихо переспросила:

– У Фени?

– Да, у нее, – смущенно ответил я.

– А слышала, слышала, она очень довольна своим квартирантом! Говорит, он души в ней не чает! Так значит это ты? – холодно спросила она.

Она повернулась ко мне и с улыбкой спросила:

– Что же ты, Илья, Феню обижаешь? С ней спишь, а меня пришел замуж звать!

С этим вопросом она застала меня врасплох. И я будто жевал слова, еле выговорил:

– С Феней у меня ничего серьезного нет, я просто ее уважаю!

– Вот-вот, и она так говорит! Хорошо, Илья, за предложение замуж спасибо! Я подумаю, а сейчас у меня много дел, извини!

Она резко встала и зашла во внутрь постройки, даже не посмотрев в мою сторону.

Я стоял с надеждой на то, что она выйдет, зная, что я еще не ушел, но она так и не вышла. И только тогда я понял, она не стала продолжать со мной диалог из-за Фени.

– Вот так, Игнат, сходил я, попытал свое счастье!.. Простить себе не могу свою глупость! После несколько раз приходилось нам пересекаться, и я намекал о своем предложении. Она мило улыбалась и молча проходила мимо меня. Веришь, Игнат, в моем сердце только она, не знаю, что делать?

Игнат хотел дать совет другу, но он и сам не знал, что сказать.

– Тут дело такое, Илья, в своей жизни не разберешься, а советы давать, как можно? – но решил пожурить друга.

– Ну, ты и шустрик! Любовь женщины, нужно добиваться годами! А ты хотел, за один час получить от нее согласие, стать женой, так не бывает!

За разговором друзья не заметили, как Матрена обогнала их, и как сами дошли до конца ряда.