Мое лицо вытянулось. Талвани увидел нас и. Не среагировал. Не улыбнулся шире, не подмигнул – просто, продолжая что-то рассказывать, как ни в чем не бывало пошел дальше. Девушка рядом с ним – судя по характерному плащу-летяге, лесная жительница, – звонко смеялась. Она была такая изнеженная и загорелая – не чета мне.
– Господин Талвани, вы просто чудо! – хохотала она, когда они исчезли из нашего поля зрения. – Я уже знаю, кому рассказать эту историю.
Дальнейшее было не слышно.
– Ну и? – Мокки резко обернулся ко мне. Его глаза сочувственно сверкнули. – Это значит, что мы празднуем или горюем?
В общем, в итоге мы нашли компромисс между двумя вариантами.
Дождались четырех утра, то есть того времени, когда все население корабля уже заснуло, а туман на море поднялся столь плотный, что ничего не было видно даже на расстоянии вытянутой руки, и отправились на носовую часть палубы.
Там мы разбили о борт пару бутылок вина и сели рядышком.
– М-да, – сказал Мокки.
– Угу, – согласилась я.
– Думаю, он для дела с ней флиртовал.
– Угу.
– Мы же сказали ему: надо жить, как жил. Вот он и выбрал стратегию, которая соответствует его бывшему поведению. Он же был бабником, я ничего не путаю?
– Угу.
– Едрить-колотить, Джеремия, твои «угу» хуже плача!
– Угу.
Мокки раздраженно вздохнул, сказал, что скоро вернется, и канул в тумане.
Но не прошло и несколько секунд после этого, как руки кого-то, подкравшегося сзади, закрыли мои глаза.
– Тс-с-с, – шепнул Талвани, – это я.
Он даже не подозревал, как близко был к смерти, потому что я почти что выхватила кинжал, спрятанный за голенищем. Пока я приходила в себя от мысли о том, что чуть его не убила, Тилвас сел на палубу передо мной. Он спокойно и немного грустно посмотрел на меня, потом цокнул языком:
– Я слышал, о чем вы сейчас говорили. Решил, что раз такой туман, то вы меня не увидите, а значит, я могу немного за вами последить.
– Извращенец, что ли? – буркнула я.
– Да нет, просто соскучился.
– Скажи это той девице.
Талвани пару мгновений всматривался в мое лицо – сначала иронично (ха-ха, вот так шутка!), потом – шокированно (ты сейчас серьезно?!).
Затем звонко шлепнул ладонью о лицо.
– Джерри, она работает у Анте Давьера!.. Я решил, что в нашей ситуации лучшим, что я смогу сделать в Пике Волн, будет пойти на вечеринку в Лесное посольство. Пошел. Познакомился там с парой шолоховцев. Через них – еще с парой. Говорил всем, что хочу сгонять в их чудный город. И вот в итоге счастливым образом оказалось, что на этой шукке поплывет та девушка – она приезжала в Шэрхенмисту как раз затем, чтобы привезти отсюда кое-что в картинную коллекцию Анте. Естественно, я пытаюсь с ней сойтись!.. Но! – увидев мой мрачный взгляд, Тилвас поднял указательный палец. – «Сойтись» не равно «соблазнить». Она замужем, между прочим. У нее три ребенка. А «прелестью» назвала меня просто потому, что это факт, не требующий доказательств. Да и вообще. – Талвани посмотрел на меня, вскинув брови, – ты что, действительно такая ревнивая?
Я открыла рот и тотчас захлопнула его.
Помолчала. С души у меня как будто упал камень, но. Казалось, там осталась еще парочка.
– Вообще, обычно нет, не ревнивая, – сказала я и поморщилась. – Прости, Талвани. Я представляю, какой глупой тебе кажется моя реакция. Но дело в том, что. Я тоже скучала в эти дни. И даже Бакоа скучал! И каждый из нас умудрился накрутить себя поодиночке, а обсуждая это, мы только множили тревогу, и вот, когда увидели тебя с незнакомкой, случился, видимо, некий взрыв. Лично у меня проблема, которая реально меня волновала, подменилась проблемой ревности – как более простой, – и вот… Примите-распишитесь.
Тилвас нахмурился. Поднял руку ладонью вверх и задумчиво поперебирал пальцами в густом тумане, будто щекотал живот огромному белому коту.
– А какая проблема волновала тебя на самом деле? – негромко спросил он. – Может, с ней мы тоже разберемся?
Помявшись, я все же рассказала ему о тех наших с Мокки сомнениях.
Почти слово в слово. Тяжелые разговоры почему-то всегда запоминаются в мельчайших деталях.
Чем дольше я говорила, тем сильнее смущалась. И в то же время – мне становилось легче. Тилвас, тоже сначала напряженный – он же не знал, какая информация его ожидает, мало ли, – постепенно расслаблялся, что определенно было хорошим знаком.
Пахло темным ромом и изюмом из кают-компании и морской солью – отовсюду. Воздух был достаточно холодным для того, чтобы мои руки покрылись мурашками, но достаточно теплым, чтобы это не вызывало дискомфорта. Шукка, в недрах которой негромко гудел магический кристалл, уверенно и терпеливо раздвигала морские волны – ночь была тихой, и плеск воды о лакированные борта корабля лишь успокаивал, а не пугал, как бывает в сезон штормов.
Мы с Тилвасом находились будто в каком-то магическом пространстве, отделенном от реального мира. Талвани внимательно смотрел на меня во время моего монолога. Легкий восточный ветер играл каштановой прядкой волос, упавшей ему на лоб. Я, рассказывая, скрестила ноги и водила пальцем по доскам палубы, выписывая причудливые буквы несуществующего алфавита.
Туман надежно глушил мои слова, окружал нас непроницаемой стеной. Лишь один раз какой-то не пойми откуда взявшийся морской огонек, мигая синим цветом, проплыл между нами и тоже канул в ночную мглу.
– Ну и вот… – закончив, я потупила взор и прикусила губу. – В общем-то, можно сказать, что я испугалась, что потеряю тебя.
Такие дела. Dixi.
Какое-то время Тилвас молчал. Потом он придвинулся ближе и мягко, но уверенно взял меня за подбородок, заставляя поднять голову. Затем обхватил ладонями мое лицо и прижался своим лбом к моему.
Взгляд дымчато-серых, глубоких, самых красивых на свете глаз Талвани был очень внимательным: в нем смешивались понимание, усмешка и – гурх бы подрал это пугающе сильное, но неизбежное здесь слово – любовь. Нас разделяли считаные дюймы, и теплое дыхание Тилваса – пряный аромат кофе и специй – уже ласкало мои губы. Близость Талвани заставила мое сердце забиться сильнее.
– Джерри, – серьезно шепнул он. – Я скажу кое-что, что тебе понравится, но сначала – то, что тебя разозлит, хорошо?
Я осторожно кивнула.
– Договорились.
Тогда Талвани нежно коснулся губами моих губ, прошелся легкими поцелуями по скулам, носу, подбородку – щекочуще, дразняще и нежно, и только затем отстранился, на сей раз садясь не напротив меня, а рядом. Его лицо приобрело слегка шаловливое выражение, как это всегда бывает, когда он готовится толкнуть речь.
– Когда ты переживаешь, что вы с Мокки – как ты это сказала? – камни, тянущие меня на дно, то это тоже не обо мне. А о тебе и Бакоа, – подмигнул он. – Мол, вы такие крутые плохие ребята, а я такой белый, пушистый и наивный, что вы меня портите, а я этого в упор не вижу, бедняжка. И, только чудом вырвавшись из круга вашего тлетворного влияния, я могу понять, что происходит, ужаснуться и наконец-то сбежать. Оставив вас в вашем темном царстве, – он сделал паузу, потом передернул плечами. – Брр-р. М-да, это действительно звучит плохо. Весьма грустный сценарий. Но по факту это чистая фантазия. И знаешь, что создало ее в ваших головах? Гордыня. Да-да. Она самая. Мысль о том, что вы, молодцы такие, все контролируете… В том числе меня. А это не совсем так. Или, если быть честными, это совсем не так. Безусловно, в мире есть люди, с которыми сработал бы описанный выше вариант, но. Во-первых, это не я. А во-вторых, на таких людей ни ты, ни Мокки влиять бы не стали. Они бы вас вообще не заинтересовали, как и вы их. Так что. – Тилвас пожевал губами, потом твердо и уверенно продолжил: – Забей. То, о чем ты волнуешься – удержать кого-то из-под палки, – по сути невозможно. В твоем случае. Тем более, если этот кто-то – я.
Договорив, Тилвас вдруг резко оглянулся через плечо.
– Бакоа. Чисто к твоему сведению: я знаю, что ты здесь, причем давно.
– Пф! – Вор шагнул из-за пелены тумана и по-свойски плюхнулся рядом с нами на палубу. – Я просто не хотел своим появлением мешать твоему миленькому монологу, Талвани. Пробуешь себя в амплуа проповедника, я погляжу? Неплохо получается.
– Конечно, я же во всем шикарен.