Шолох. Призрачные рощи

Следующим утром на втором этаже ведомства я встретила дивную процессию.

Несколько дворцовых слуг плелись по коридору. Они были как муравьи: каждый нес по тяжелому и объемному ящику, во много раз превосходившему человеческий размер. Я хмыкнула, узнав вещи из нашего тридцать второго кабинета.

Сам Полынь стоял тут же, в дверях, созерцая переезд.

Когда один из пажей чуть не выронил ношу, Внемлющий пропел заклинание Глайло и пошевелил двумя пальцами, изображая «походку». Из-за плеча Полыни вынырнула оживленная иджикаянская мумия и колченого пристроилась вслед за последним пажом. Слуга сглотнул так громко, что эхо разнеслось по коридору.

Он тотчас стал гораздо более внимательным, этот слуга.

– Полынь, тебе правда нужно все это во дворце? – Я поправила отлетевший бинт у мумии, проковылявшей мимо. Марах с моего плеча угукнул ей вслед. – Ты навсегда к королеве уходишь, что ли?

Полынь пожал плечами:

– Просто устроил уборку. Я сентиментален, Тинави. Никогда не решаюсь выкинуть старые вещи. А дворец станет отличным перевалочным пунктом по пути на помойку.

– Ага! Все-таки уборка! – подловила я. – Значит, было что убирать в твоем «сложносочиненном порядке»!

– Или я сейчас оговорился, – как всегда, извернулся куратор.

Вместе с Полынью и мумией я вышла обратно на улицу. Дорогие коллеги, встречавшиеся нам в коридорах, так проникновенно прощались с Ловчим, что, казалось, мы провожали его в последний путь, а не в двухнедельный неоплачиваемый отпуск.

На Министерской площади Полынь подозвал пилигрима Велота – своего любимого информатора, который в этот утренний час сидел, посасывая трубку и низко опустив капюшон рясы, в тени кряжистого дуба.

Вообще, Велот был главой знатного Дома Дерзающих, а значит, весьма и весьма состоятельным человеком, которому уж точно не приходилось думать о деньгах для выживания. Но пилигрим исповедовал идею того, что «большее – в малом». Он довел ее до радикальной степени, отрекся от всех богатств и теперь возглавлял братию нищих в центральных кварталах столицы. Вдобавок каждый год он покидал Шолох на месяц, чтобы в безмолвии обойти лесные святилища всех шестерых богов – именно поэтому его прозвали пилигримом.

На мгновение я подумала, что Полынь сейчас скажет: «Милый Велот, я ухожу на покой и завещаю твою работу своей коллеге Тинави, благо она теперь тоже может иметь информаторов, и, конечно, я хочу, чтобы ей достался лучший», – но прах там был.

– Готовься, пилигрим. В ближайшие дни у меня будет для тебя много поручений. – Полынь незаметно опустил в карман Велота золотую монету.

– Я рад, мастер Ловчий, – пилигрим сощурил глубоко посаженные глаза. – Я уже думал, что вы окончательно отдали предпочтение тому, другому информатору. Голубоглазому.

– О, что ты, Велот. Твоя служба бесценна. Я просто проверял того человека, так как подозреваю, что его скоро наймет Тинави.

Я вскинула брови и с интересом воззрилась на напарника.

О ком это он говорит? Насколько я помнила, среди агентов, работавших у Полыни в последние полгода, не было голубоглазых. Парочка ундин не в счет, они все же женщины, и Велот бы явно это заметил.

– Это кого же ты мне пророчишь в помощники? – полюбопытствовала я.

– Не скажу. Хочу проверить, додумаешься ли ты сама его нанять, – показал язык Ловчий.

Вдруг за спиной у меня раздалось агрессивное цоканье трости о мостовую. Велот мгновенно испарился – так, как это умеют только нищие. Полынь не менее шустро запрыгнул в дворцовую карету, потрепав меня по плечу на прощание. Я, оставшись в одиночестве, обернулась и увидела Селию.

– Скатертью дорожка, – мило пожелала она, глядя на захлопнувшуюся дверцу кареты. – Тинави, хватит прохлаждаться. Для вас есть дело.

Лишь вернувшись в министерство, я поняла, что моя мумия укатила вместе с Полынью. Ничего себе, какая коварная! Ну и ладно. Ее можно понять.

* * *

Для начала Селия поручила мне рассмотреть жалобу хобгоблина, недовольного тем, что гости его хозяйки сожрали оставленные ему сладости. Потом – разобраться с беседочным увальнем, разгромившим теплицы тернасской колдуньи. Затем – отыскать рамбловца, из-за которого на Потаенном рынке появилась партия ядовитых эликсиров подводного дыхания.

Я отметила, что Селия выдает мне дела по нарастающей: от элементарного к более сложным.

Мы с госпожой Сгинувшей как будто играли в игру с растущими ставками – и сообразно тому, как выигрышные фишки копились на моей половине поля, меня охватывал все больший азарт. Я носилась по всему городу как угорелая – точно так же, как это было в самые первые дни службы. Меня подталкивали одновременно интерес и желание узнать: после какого по счету дела Селия скажет «хватит, вы молодец»?

Или у нее в принципе нет таких слов в лексиконе? Или гнаться за чьим-то одобрением, пусть даже из любопытства, это самое глупое на свете дело, и лучше бы я притормозила и насладилась погожим деньком?

Наконец гонг пробил семь часов. Уличный свет с голубого дневного сменился на золотой вечерний. Ресторанчики стали выставлять меловые доски с меню сегодняшних ужинов. Я, уже конкретно так измочаленная, думала, что работа закончена, но неожиданно Селия, сузив глаза, выдала мне еще одну папку.

«Дело пятого уровня» – то есть простое. Синяя наклейка – то есть не срочное.

Девочка Ринда Шаграух… Пятнадцать лет… Дочь нюктов из Подгорного королевства. Пропала предположительно на болотах. «Мы не знаем, как быть», – цитата матери на присланной ташени. Текст дрожит от волнения…

– Селия! Почему это оказалось в несрочных делах?!

– Потому что не прошло три дня с момента пропажи.

– Но… это же ребенок и болота!

Селия оперлась о трость.

– Я с вами согласна, Тинави, – бесцветно сказала она. – Но вот такая у нас система. Формально вы можете заняться этим делом завтра, считайте, я просто выдала вам его с вечера. Оно ведь не срочное, верно?

Я ничего не ответила. Просто развернулась и метнулась к выходу.

* * *

Согласно документам, дом Шаграухов располагался в квартале Предболотья. Как и следует из названия, это был район, примыкающий к длинной полосе Рычащих болот, что на западе Шолоха. Чтобы попасть туда, нужна была лошадь. А лучше – легконогий кентавр.

К счастью, мой любимый перевозчик Патрициус Цокет очень удачно нашелся на Министерской площади. Он стоял посреди клумбы и советовал каким-то туристам самые романтичные места в Шолохе. Судя по их удивленным лицам, рекомендации Патрициуса – конюшни, луга, водопои – казались им немного странными. На лице кентавра, как обычно, сияла крупногабаритная улыбка, а золотисто-русые волосы были заплетены в короткие косички и украшены веточками.